Литмир - Электронная Библиотека
Литмир - Электронная Библиотека > Пнин Иван ПетровичХерасков Михаил Матвеевич
Прутков Козьма Петрович
Сумароков Александр Петрович
Аблесимов Александр Онисимович
Крылов Иван Андреевич
Вяземский Петр Андреевич
Тредиаковский Василий Кириллович
Жуковский Василий Андреевич
Майков Василий Иванович
Нахимов Аким Николаевич
Дмитриев Иван Иванович
Давыдов Денис Васильевич
Измайлов Александр Алексеевич
Бедный Демьян
Озеров Владислав Александрович
Муравьев Михаил Никитич
Державин Гавриил Романович
Глинка Федор Николаевич
Чулков Михаил Дмитриевич
Кантемир Антиох Дмитриевич
Попов Михаил Михайлович
Хемницер Иван Иванович
Батюшков Константин Николаевич
Ломоносов Михаил Васильевич
Богданович Ипполит Федорович
Пушкин Александр Сергеевич
Фонвизин Денис Иванович
Суханов Михаил Дмитриевич
Степанов Николай Леонидович
Княжнин Яков Борисович
Пушкин Василий Львович
Алипанов Егор Иванович
>
Русская басня > Стр.34
A
A

ЗЕРКАЛО

Венецианского искусства труд чудесный,
Стояло Зеркало в палате золотой,
            И прямо против точки той,
Где солнце из-за волн спешит на свод небесный.
Уж первый луч его взливался на буграх
И нежным горизонт румянцем багрянился,
Пастух, что мучим быв любовью, пробудился,
Бродил глухой стезей с овечками в полях.
Уже настал тот час, что солнце выходило
                                  Из туч
                                  И, луч
В пространство устремив воздушное, открыло
                    Во тьме лежавший свет.
                           За ним вослед
Такой же солнца круг и в Зеркале явился,
И золотом кристалл горящим воспалился.
Сиянье Зеркало в кичливость привело,
И вот какую речь оно произнесло:
«Вселенной взоры днесь я с солнцем разделяю
                    И всё то презираю,
                    На что я ни гляжу:
Сиянья равного ни в чем не нахожу».
Но туча мрачная закрыла солнце с краю;
                           Весь блеск пропал;
                                 Кристалл
                           Сумрачен стал.
Лучами милости вельможа осиянный
Мечтает, что пред ним преклонится весь мир;
Но только станет ветр дыхать непостоянный —
Льстецы бегут, один останется кумир.

ИЗГНАНИЕ АПОЛЛОНА

На Феба некогда прогневался Зевес
            И отлучил его с небес
                    На землю в заточенье.
Что делать? Сильному противиться нельзя;
Так Аполлон тотчас исполнил изреченье:
В простого пастуха себя преобразя,
В мгновение с небес свое направил странство
Туда, где пенится Пенеев быстрый ток.
Смиренно платье, посошок
И несколько цветов — вот всё его убранство.
Адмету, доброму Фессалии царю,
Сей кроткий юноша услуги представляет.
И скоро царскими стадами управляет.
Находит в пастырях худые нравы, прю,
                    Сердец ожесточенье,
                    О стаде нераченье,—
Какое общество поборнику искусств!
Несчастлив Аполлон. Но сладостной свирелью
Старается еще открыть пути веселью,
Поет — и се уже владыка грубых чувств:
Влагает в пастырей незнаемую душу,
Учтивость, дружество, приятный разговор,
Желанье нравиться; к нему дриады с гор
И нимфы ручейков сбегаются на сушу.
                    Небесны боги сами,
                    Один по одному,
С верхов Олимпа вниз сходилися к нему,
И сельские поля сравнялись с небесами.
Зевес изгнанника на небо возвратил.
             Искусства исправляют нравы.
Тот первый варваров в людей преобратил,
Который выдумал для разума забавы.

И.И. Хемницер

МЕДВЕДЬ-ПЛЯСУН

              Плясать Медведя научили
              И долго на цепи водили;
              Однако как-то он ушел
              И в родину назад пришел.
Медведи земляка лишь только что узнали,
Всем пó лесу об нем, что тут он, промычали;
              И лес лишь тем наполнен был,
              Что всяк друг другу говорил:
              «Ведь Мишка к нам опять явился!»
                     Откуда кто пустился,
И к Мишке без души медведи все бегут;
              Друг перед другом Мишку тут
                                     Встречают,
                            Поздравляют,
                     Целуют, обнимают;
Не знают с радости, что с Мишкою начать,
              Чем угостить и как принять.
              Где! разве торжество такое,
                                Какое
                            Ни рассказать,
                            Ни описать!
              И Мишку все кругом обстали;
              Потом просить все Мишку стали,
Чтоб похожденье он свое им рассказал.
              Тут всё, что только Мишка знал,
                     Рассказывать им стал
              И между прочим показал,
Как на цепи, бывало, он плясал.
Медведи плясуна искусство все хвалили,
              Которы зрителями были,
И каждый силы все свои употреблял,
Чтоб так же проплясать, как и плясун плясал.
Однако все они, хоть сколько ни старались,
              И сколько все ни умудрялись,
                     И сколько ни кривлялись,—
                     Не только чтоб плясать,
Насилу так, как он, могли на лапы встать;
Иной так со всех ног тут ó землю хватился,
              Когда плясать было пустился;
                     А Мишка, видя то,
                     И вдвое тут потщился
И зрителей своих поставил всех в ничто.
              Тогда на Мишку напустили,
И ненависть и злость искусство всё затмили;
На Мишку окрик все: «Прочь! прочь отсель сейчас!
Скотина эдака умняй быть хочет нас!»
              И всё на Мишку нападали,
              Нигде проходу не давали,
              И столько Мишку стали гнать,
              Что Мишка принужден бежать.

КОНЬ И ОСЕЛ

                    Конь, всадником гордясь
                    И выступкой храбрясь,
                         Чресчур резвился
                    И как-то оступился.
                На ту беду Осел случился
И говорит Коню: «Ну, если бы со мной
                    Грех сделался такой?
Я, ходя целый день, ни разу не споткнуся;
            Да полно, я и берегуся».
                    «Тебе ли говорить? —
Конь отвечал Ослу.— И ты туда ж несешься!
           Твоею выступкой ходить —
                    И вóвек не споткнешься».
34
{"b":"818025","o":1}