ФИЛОМЕЛА И ПРОГНА[21] Когда-то Прогна залетела От башен городских, обители своей, В леса пустынные, где пела Сиротка Филомела; И так сказала ей Болтливая певица: «Здорово, душенька сестрица! Ни видом не видать тебя уж много лет! Зачем забыла свет? Зачем наш край не посещала? Где пела, где жила? Куда и с кем летала? Пора, пора и к нам, Залетом, по веснам; Здесь скучно: всё леса унылы, И колоколен нет». — «Ах, мне леса и милы!» — Печальный был ответ. «Кому ж ты здесь поешь,— касатка возразила,— В такой дали от жѝла, От ласточек и от людей? Кто слушает тебя? Стада глухих зверей Иль хищных птиц собранье? Сестра! грешно терять небесно дарованье В безлюдной стороне. Признаться... здесь и страшно мне! Смотри: песчаный бор, река, пустынны виды, Гора, висяща над горой, Как словно в Фракии глухой, На мысль приводят нам Тереевы обиды. И где же тут покой?» — «Затем-то и живу средь скучного изгнанья, Боясь воспоминанья, Лютейшего сто раз: Людей боюсь у вас»,— Вздохнув, сказала Филомела, Потом: «Прости, прости!» — взвилась и улетела Из ласточкиных глаз. А.Н. Нахимов СВИНЬИ И ЯГНЕНОК Ягненку погулять без матери случилось, И горе страшное бедняжке приключилось: Увяз в болоте он; барахтаяся там, Блеял о помощи к свиньям, Что в тине нежились, в серали, как султан. Расхрюкалося вдруг Эпикурейцев стадо; Не помогать оно — упреки делать радо: «В какую ты забрел, бесстыдник, грязь? Вот молодость, увы! к чему приводит вас! А если б пожилым скотам повиновался, Тогда б, молокосос, в беду ты не попался. Каков ты прежде был? — Как свинка бел, пригож, Теперь же — посмотри: ну на кого ты схож?» Так мудрецы сии Ягненка укоряли; Но между тем они того не примечали, Что сами глубже все в болоте погрязали. Всяк скажет, кто сию (уж какова ни есть) Изволит басенку прочесть: Бывают и у нас наставники такие — Всем проповедуют, а сами не святые. ЖИВОПИСЕЦ
Был живописец славный, Рафáилу в искусстве равный И очень, очень не дурак; Но сердцем жалкий был простак: Уж до того он совести держался, Что даже знатным льстить боялся! А кто сие почтет за грех? Спросите вы у всех. Сей добрый человек хотел себя прославить, И чем же? Вздумал он представить Пороки все и глупости людей. Судя по мастерству, он сущий чародей: Нельстива кисть его что ни изобразила, Одушевила. Картину кончивши, тотчас Он выставил ее народу на показ: Но лишь ее узрели, Кокетки обомлели, У плута волос дыбом стал, Лжец трепетал, Грызть ногти начал скряга, Грозил указами сутяга, Кобенился пред живописцем франт, И Катилиною назвал его педант. Пылая в сердце мщеньем, Порочные кричат художнику с презреньем: «Ты пасквиль написал, Честь нашу обругал; В картине сей хотел смеяться ты над нами». «Бог с вами! — Художник отвечал: — Я глупость и порок изобразить желал, А вас не трогал я, да я вас и не знал: Уродов можно ли вам сравнивать с собою, Когда красавцы вы душою?» Но мастер сей не мог себя тем оправдать; Хоть умные его взялися защищать, Но их немного было, И все витийство их глупцов не убедило. Художник отдан был под суд, Который сжечь велел его прекрасный труд. Так будет всякому, кто только дар имеет И льстить пороку не умеет. ПАРИК И БОЛВАН, НА КОТОРОМ ЕГО РАСЧЕСЫВАЮТ С плешивой знатности когда парик снимали, То самый сей парик болван носил. «Уж то-то, чаю, вы сегодня рассуждали? — Болван у Парика спросил.— Ведь много, думаю, у знатности рассудка?» «Как у тебя, дубового отрубка». МОСЬКА И СОБАКА НА ПРИВЯЗИ «Ах! сжалься надо мной, сиятельная Моська! — Любимцу барскому Пес старый говорил.— Весь век усердно я на привязи служил. Смотри! изранена дубиной грудь геройска; Я ужас был всегда для здешних всех воров, Я был прямой слуга, не из числа льстецов! Воззри! премудрый Мопс, на многие заслуги, На дряхлость лет моих, на слабость и недуги: Доставь в награду мне, почтенный мой патрон, Хоть каплю молока».— «Да где такой закон? — С презреньем временщик речь псову прерывает.— Нет! Барин милостей своих не расточает; Послушай! Молоко дается только нам, Придворным господам; А вы, на привязи герои, Довольны будьте тем, что вам дают помои». вернуться Филомела и Прогна — дочери Пандиона. Терей, супруг последней, влюбился в Филомелу, заключил ее в замок, во Фракии находящийся, обесчестил и отрезал язык. Боги, сжалившись над участию несчастных сестер, превратили Филомелу в Соловья, а Прогну в ласточку. |
