ПРУД И КАПЛЯ Заглохший осокóй и весь, как паутиной, Подернутый зеленой тиной, Дремал ленивый Пруд. В звездах лазурный свод; Но жалкий он слепец, не видит звезд мерцанья, Ни ласковой луны приветного сиянья. И долго было так; но вот Наскучил он сносить светил пренебреженье; И, потеряв последнее терпенье, Языком вод заговорил, И близкую свою соседку он спросил — Соседку-Капельку, что на листок упала И ясной звездочкой, качаяся, сверкала: «Что за счастливица ты, Капелька, у нас? Так светишь, так блестишь, ну словно как алмаз! Тебе и солнце угождает: Вот, сжавшись всё, в тебе, как в зеркале, сияет! По солнцу ль зеркало! Я сажен пять в длину, Да три, а может быть и больше, в ширину; Однако ж всё во мне не видны горни своды; И хоть бы раз луна в мои взглянула воды! Скажи, пожалуйста, любимица светил, За что же я им так не мил?» А Капелька в ответ: «Давно я это вижу, Сказала б, да боюсь: я, может быть, обижу?» — «О нет!» — «Так слушай же; причина тут проста: Ты засорен, а я чиста!» ДИТЯ И ПТИЧКА
Певица-Пеночка, летая в чистом поле, Вдруг видит сад... «Мне в нем хотелось быть давно!» Порх, порх — и вот уж там... В сад отперто окно: Она к окну, в окно — и, ах! в неволе! Боярское Дитя В летунью-пташечку то тем, то сем швыряет; Раз мимо!.. Вот ушиб и, за крыло схватя, Бедняжку тормошит, таскает. «Ну Птичка! — говорит.— Ну взвейся, ну запой». А Птичка глазки вверх, дрожа, век кончит свой. То видя, чувствует Дитя в душе мученье, И в слезы, и в тоску, а Няня — поученье: «Тебе бы пташечку легонько изловить, Ее беречь, за ней ходить, Ее кормить, ее поить; А Птичка стала бы и в зимние морозы Весь дом наш песенкой весенней веселить. Теперь уж не помогут слезы, Всему виною сам: Ах, снявши голову, не плачь по волосам!» О басенка моя! туда, туда, к вельможе, Чтоб счастием сие испорченно Дитя, Тебя хоть невзначай прочтя, Что с бедной птичкою, с людьми не делал то же. ПИРАМИДА М<ихаи>лу К<ириллович>у Г<рибовско>му Гром грянул, вихри засвистали, И воздух — молний блеск и мгла! Трещала гордая скала, И дубы мощные трещали. Но грозный стихнул ураган, Исчезла ночь и мгла седая; Подруга утра молодая Румянит в высоте лазури океан... Опустошения кругом открылись виды: Там рухнул в волны брег, здесь сломлен ряд дерев. Везде протекшей бури гнев! Но радостью чело сияет Пирамиды. «Скажи, соседушка, что значит твой покой? Бодра и как ни в чем по бури роковой! — Соседни Дýбы к ней.— Ведь гор сердца стенали, И треснула скала, и даже мы дрожали, А ты?.. Ужель мы все слабей тебя одной? Ты удержалася какой уловкой тайной? Конечно, гибкостью для нас необычайной?» — «Ошиблись, я держусь — одною прямизной!» Честон! гордись, мой друг, что гибкому вельможе Сказать ты можешь то же! КРЕМЕНЬ И СТАЛЬ Кремень подругу сталь благодарил И говорил: «Спасибо, милая, лишь ты меня тронула, Когда полмертвенный я зябнул в тишине, Вдруг что-то новое родилося во мне, И искра из меня звездой блеснула...» «Напрасно!— отвечала сталь.— Твое всегда в тебе хранилось: Огонь и свет в тебя вложила я ль?» — «Всё так, но если б мы не сблизились с тобою, Я был бы хладен, как мертвец...» Вот так и с головой, вот так и для сердец! Что сталь? Не случай ли, даруемый судьбою? Ах, сколько б светлых искр в умах И пылких чувств в застынувших сердцах Остались навсегда сокрыты далью, Когда б судьба своей их не коснулась сталью!.. РУЧЕЙ И РЕКА Ручей журчал Реке: «Река! Река! Зачем шумишь, кипишь? Зачем ты глубока? С меня пример!— я так, чуть зыблюсь под цветами». Ему Река: «Мой друг! есть разница меж нами. Чуть видимый, как бисерная нить, Ты, правда, ни цветка, ни травки не тревожишь, Но уж зато и никогда не можешь Ни потопить, ни напоить!» П.А. Вяземский ДВА ЧИЖА «О чем так тужишь ты?— Чиж говорил Чижу.— Здесь в клетке во сто раз приятней жить, чем в поле». «Так,— молвил тот,— тебе, рожденному в неволе.— Но я, я волю знал, и я о ней тужу». ДОВЕДЬ
Попавшись в доведи на шашечной доске, Зазналась Шашка пред другими, Забыв, что из одной она и кости с ними И на одном сработана станке. Игрок по прихоти сменил ее другою И продолжал игру, не думая о ней. При счастьи чванство впрок бывает у людей. Но что, скажите, в нем, как счастье к нам спиною? О доведи-временщики На шахматном паркете! Не забывайте, что на свете Игрушки царской вы руки! |
