УБОГИЙ И КАМЕНЬ Обломок каменный валялся средь дороги. Таскающий ярмо страданья и суму, Наткнулся на него убогий И с сердцем говорит ему: «Природы мертвое созданье! Зачем дано тебе существованье! Равно встречаешь ты блеск утра, ночи тьму, И летний жар, и зимний холод! Бесчувственно ты ко всему». «А мне ль завидовать, чувствительный, тому, Кто чувствовать умеет голод?» КРУГОВАЯ ПОРУКА «Какая ж лошадь я!»— свалившись с мосту в грязь, Корова говорит.— «Какая ж я корова!» — Упавши Лошадь в ров, вскричала, рассердясь. Такой пример нам не обнова: Обычай этот мы найдем и у людей. Как часто в обществе друзей, Когда о глупостях людских идет беседа, Друг нá друга мигают два соседа! ДВЕ СОБАКИ «За что ты в спальне спишь, а зябну я в сенях?» — У Мопса жирного спросил Кобель курчавый. «За что? — тот отвечал.— Вся тайна в двух словах: Ты в дом для службы взят, а я взят для забавы!» ЧЕРНИЛЬНИЦА И ПЕРО С Чернильницей Перо заспорили о том, Кто новой оды был из них прямым творцом. Вошел Поэт, и спор решил высокомерья. Такие есть везде чернильницы и перья. БИТЫЙ ПЕС Пес лаял на воров; пса утром отодрали За то, что лаем смел встревожить барский сон. Пес спал в другую ночь; дом воры обокрали, Отодран пес за то, зачем не лаял он. ДВА ЖИВОПИСЦА В столицу съехались портретны мастера. Петр плох, но с деньгами; соперник Рафаэлю — Иван, но без гроша. От утра до утра То женщин, то мужчин малюет кисть Петра; Иван едва ли кисть и раз возьмет в неделю. За что ж им от судьбы неравен так дележ? Портрет Петра был льстив, портрет Ивана — схож. ПОТОК И РЕКА Реку стыдил поток, стремящийся с высот, Что плавно так течет в долине на просторе. «Дай срок,— был той ответ,— как красный день зайдет, Я тише, ты быстрей — в одном сольемся море». ЧЕЛОВЕК И МОТЫЛЕК Над мотыльком смеялся человек: «Гость утренний! по чести, ты мне жалок!— Он говорит.— Мгновенье — вот твой век! И мотыльку могила — куст фиалок». За годом год торопится вослед, И старику отсчитано сто лет. Час смерти бьет! Старик, на смертном ложе Вздохнув, сказал: «И век мгновенье тоже!» ПАСТУХ И ОВЦА
Пастух стриг шерсть с Овцы и говорил ей так: «Ну может ли меня отец нежней быть к дочке? День целый от тебя не отхожу на шаг; Признайся, что на свет ты родилась в сорочке! Кормлю тебя, пою, от волка берегу, А подрастет ли шерсть, все я ж тебя стригу». «Чем мне воздать тебе, о добрый пастырь стада,— Под острием Овца смиренно говорит,— За все твои труды Зевес тебе награда; А из чего, позволь спросить, тулуп твой сшит?» МУДРОСТЬ Когда бессмертные пернатых разобрали, Юпитер взял орла, Венере горлиц дали, А бдительный петух был Мудрости удел, Но бдительность его осталась без удачи. Нашли, что он имел некстати нрав горячий, Что неуступчив он, криклив и слишком смел, А пуще на него все жаловались боги, Что сам он малость спит и спать им не дает. Минерве от отца указ объявлен строгий, Что должность петуха сова при ней займет. Что ж можно заключить из этой были-сказки? Что мудрецу верней быть мудрым без огласки. ОСЕЛ И БЫК Смотря, как на реку быков хозяин вел: «Чем хуже я быков?— вскричал в сердцах Осел.— Меня он только бьет, их жалует и холит». «Осел! — тут Бык прервал,— внаклад нам эта честь; Хозяин, холя нас, не нам — себе мирволит: Он водит к пойлу нас, чтоб после в бойню свесть». ГУСЬ В каштанах по уши, у барина в дому Гусь жирный хвастался судьбой пред уткой дикой; Он знаки щедростей, оказанных ему, Считал своих заслуг наградой и отликой. «И жалко и смешно смотреть на эту спесь,— Дикарки был ответ,— тут есть ошибка в счете; Живем мы про себя, вы про других живете; Мы кормимся, а вас откармливают здесь». ЯЗЫК И ЗУБЫ Восточный аполог Один султан пенял седому визирю, Что твердой стойкости он не имел во нраве. «За недостаток сей судьбу благодарю! Им удержался я и в почести и в славе,— Сказал визирь ему,— и при дворе твоем Средь частых перемен он был моим щитом. Мне шестьдесят пять лет,— прибавил он с улыбкой.— Из твердых тех зубов, которые имел, Ты видишь — редкий уцелел. Но все их пережил один язык мой гибкой». |
