ДУБ И ТРОСТЬ Дуб Трости говорил: «Конечно, Трость, Тебе долгонько рость, Быть равной крепости и вышины со мною. Какою ты виною Прогневала богов — и столько ты слаба? Боярин я, а ты — раба. Пускай ветр сильный стонет, Пускай ревет и воет он, Мне столько ж, как Зефир, ужасен Аквилон, И не погнет меня. А ты, лишь только тронет Зефир поверхность вод, Нагнешься до земли; когда ж разинет рот Ветр сильный на тебя, лишь губы он посунет И хоть немножко дунет — Падешь и ляжешь ты. Ты образ слабости, ты образ суеты И вид несовершенства; Я — образ крепости, вид вышнего блаженства». Восстала буря; треск И блеск На горизонте, И треволнение в пространном понте; Внимают ветра крик Дуброва и тростник. Ветр бурный с лютым гневом Дышит отверстым зевом, Яряся, мчится с ревом Сразиться с гордым древом; Через тростник летит И весь тростник мутит. Трость пала. Так сила ветрова на воздухе пропала, А он на гордый Дуб жестокость устремил. Дуб силен; но того сил ветра не имеет, А гнуться не умеет; Ударил ветр и Дуб тотчас переломил. Крепчайша сила древо сшибла, Дуб пал — и Дуб погиб, спесь пала — и погибла. ГОЛОВА И ЧЛЕНЫ
Член члену в обществе помога, А общий труд ко счастию дорога. Послушайте, какой был некогда совет! Сказала Голова Желудку: «Ты, мой свет, Изрядно работаешь: Мы мучимся, а ты глотаешь. Что мы ни накопим, стремишься ты прибрать, И наши добычи стараешься сожрать. Какой боярин ты, чтоб мы тебе служили?» Все члены, весь совет Желудку извещал: «Мы твердо положили, Чтоб так, как ты живешь, и мы спокойно жили». Но что последует? Желудок истощал И в гроб пошел. А при его особе, Увянув купно с ним, подобно как трава, Все члены и сама безмозгла Голова Покоятся во гробе. СВЕЧА В великом польза, польза в малом, И все потребно, что ни есть; Но разна польза, разна честь: Солдат, не можешь ты равняться с генералом. Свеча имела разговор, Иль паче спор. С кем? С Солнцем: что она толико ж белокура И столько ж горяча. О дерзкая Свеча! Великая ты дура. И Солнцу говорит: «Светло ты в день, А я светла в ночную тень». Гораздо менее в тебе, безумка, жиру, И менее в тебе гораздо красоты; Избушке светишь ты, А Солнце светит миру. ПРОТИВУЕСТЕСТВЕННИК Был некой человек; Такого не было враля под небесами, И чудесами Наполнил век. Язлялися ему гораздо часто черти. Противестественник, как мы, подвержен смерти. О, лютая печаль! Скончался враль: Ходил купаться, Воды излишно почерпнул, Хлебнул, Стал пьян, заснул, Не мог проспаться. То сведала жена И вверх реки за мужем рыщет, Повыше, где тонул, утопша мужа ищет, И говорит она: «Противу естества ему казались черти; Река его несет, конечно, вверх по смерти». ПЕТУХ И ЖЕМЧУЖНОЕ ЗЕРНО Кто притчи презирает И пользы в них не зрит, И ничего из них себе не избирает, О людях таковых Федр это говорит. Петух нашел Зерно жемчужно; Оно ему не нужно. Куда его девать? На шею он его не хочет надевать. Невеже Федр ума не умножает. Невежа — ум, петух — жемчуг уничтожает. ОСЛОВА КОЖА Был Осел, и всякий день От хозяев был он бит; часто погоняли Под беременем; за лень Всякий час они ему палкою пеняли. Умер сей несчастный зверь; Окончал он бедну жизнь и труды несносны; Успокоился теперь. Но хозяева ему и по смерти злостны; И, не помня прежних ран, Как бивали по спине, в голову и в рожу, Продали на барабан Доброго работника за работу кожу. Пересекся век вотще, Чтоб избавиться Ослу палок и убоя; И по смерти бьют еще Часто палками его посреди покоя. Отлучася суеты, Если б чувствовал ты боль, в злой бы ввек был доле Преблагополучен ты, Что не чувствуешь, Осел, ты побоев боле. Всех минется тварей век: Что родится, то живот смертью заключает; Будь доволен, человек, Что твои, конечно, смерть суеты скончает. |
