Зиргрин слушал пояснения Дарнака, размышляя над тем, как его беззаботный друг-Липучка мог настолько измениться и какого дьявола ему понадобилось на Восточном материке?

Наилю снова установили ментальные блоки. Без них юноша уже тихонько начинал сходить с ума, путаясь, где его эмоции, а где — чужие. Заодно он замолвил словечко за Тану. Дарнак обещал подумать. Все же презрительное отношение к женщинам сложилось не за один день, и первым женоненавистником был правящий король Альзарда. Если тому вдруг покажется, что армия превращается в рассадник баб, то поплатиться может даже сам Дарнак.

Вскоре их роту все же слили с шестой. Так как обезглавленный рядовой состав примыкал к подразделению с офицерами, то номер роты остался Двенадцатым, хотя теперь бойцов у них было сто восемь. Впрочем, это не так уж долго продлилось. Через три дня случился новый штурм. И был он какой-то особенно отчаянный. На этот раз их рота защищала стены. На них и полегло почти два десятка парней. Большей частью — бывшие шестые. Они не смогли влиться в двенадцатую роту, держась особняком и игнорируя приказы Берка. Это и стало для них роковой ошибкой. На войне бестолковая гордость несет только смерть. Берк скрипел зубами от бессмысленных жертв своих подчиненных, а тот, кто должен был командовать, весь штурм просидел в своем офицерском домике, трясясь от страха. Старший лейтенант, командующий двенадцатой ротой, как и три его заместителя, даже на неприятеля ни разу не взглянули.

Наиль, уже в статусе десятника, старался поспевать везде, насколько мог, оберегая своих ребят от смертей и инвалидности. Он умудрялся прикрывать в случае особо опасных атак одних, в следующую минуту оттаскивать других, получивших ранения, подстраховывать Троша, присматривать и давать подсказки Рику, из которого постепенно получался довольно неплохой убийца… В общем, юношу после боя снова вызвал к себе Дарнак, отругав за излишнюю прыть. По всем докладам фальшивого вора теперь нужно было приставлять к награде.

Этот штурм они отбили. В десятке Наиля убитых не оказалось, но были раненые, впрочем, без инвалидностей. Усталые бойцы получили отгул в городе на два дня. Это был не какой-то отдых в забытой богами деревне, это был город с борделями и кабаками!

— Что думаешь? — полюбопытствовал Рик, уже разведавший местонахождение всех злачных мест Заставы.

— В бордель схожу, пожалуй, — кивнул Наиль.

— Тебе лишь бы по бабам! Хотя, я с тобой, не против?

— Нет, с чего мне быть против?

— Отлично. Трош, с нами?

— Не, я лучше потом в Затоне горожаночку подцеплю, когда все закончится. Нет желания у лекаря неприличные болезни лечить.

— Ну как знаешь. А ты, Сима? С нами?

— Шутишь? — поднял на Рика осоловелый взгляд полуморт. — Да от меня девки за версту разбегаются.

— Так это из-за запаха было. Сейчас-то им какая разница?

— Пошли, Сима, что ты теряешь? — предложил Наиль, уже предвкушавший предстоящую ночь.

— А черт с вами, но если меня прогонят…

— Да не прогонят, успокойся ты, — похлопал Симу по плечу Рик. — Хватит уже особняком держаться.

Когда ребята вышли из казармы, Наиль незаметно нахмурился. Запахи в городе стояли на редкость отвратные. Здесь отовсюду разило смертью, кровью, и гниением. Учитывая войну, избежать этого было невозможно. Однако юноша не зря прошел через множество алхимических улучшений своего тела. Обоняние Наиля не уступало нюху лесного волка. И именно поэтому парню удалось различить в какофонии различной вони один довольно специфический запах. Учуял его и Сима, резко остановившись.

— Что такое? — встревожился Рик.

— Где-то рядом морт… Я его чую.

— Да и что с того? В городе их — целый корпус! Нашел, чему удивляться.

— Да, пожалуй, — произнес Сима, медленно продолжив путь. Но по нему было заметно, что парень встревожен.

Наиль также ощущал нечто странное. Едва уловимый мускусный оттенок запаха, которого у Симы никогда не было…

Бордель выбирал Наиль, и оказался он не из дешевых, доступных простым солдатам, а элитным заведением. Ребят даже впускать туда вначале не хотели, но Наиль решил вопрос, заплатив за всех троих. По меркам наемного убийцы, стоимость лучшего обслуживания в этом борделе была смехотворно мала, всего по двадцать золотых с человека, но для бывшего бродяги Симы и не менее нищего Рика цена была баснословной. Однако собирать по низкопробным заведениям неприличные болезни юный убийца отказался напрочь, так что без проблем раскошелился, буркнув, чтобы товарищи не привыкали, повторной акции невиданной щедрости больше не случится.

Внутри Рик немедленно уединился с понравившейся ему проституткой, прихватив с собой бутылку вина. Наиль же с Симой решили слегка перекусить.

Выставив еду и выпивку на столик в одной из звукоизолированных комнат, полуобнаженные девочки хорошо прочувствовали ситуацию, покинув гостей. Парни явно хотели что-то обсудить.

Наиль, ни на миг не поверивший в «защищенность» выделенной им комнатки, достал один из изолирующих артефактов, активировав его.

— Что скажешь? — взглянул он на полуморта.

— Ты каждый день теперь меня спрашивать будешь? — устало откинулся в мягком кресле Сима. — Нет ничего, решил ты проблему, отстань уже.

— Мне нужна полная уверенность, — хмыкнул Наиль, приступая к источающей одуряющие ароматы жареной курочке.

Всю дорогу обратно к Заставе Наиль посвятил методам сокрытия исходящего от него «запаха смерти», который чуяли только морты. Зиргрин мучился вместе с учеником, но в конце концов корень проблемы был найден. Оказалось, что морты чуяли не сами убийства, а остающиеся на душе метки смерти. По идее, такие метки могли видеть только боги. Но морты, как оказалось, настолько близки миру Смерти, что и у них была подобная способность. Не будь Зиргрин в некоторой степени богом, то разобраться с этой проблемой не смог бы и он. Просто не увидел бы, в чем дело. Когда же причина обнаружения оборванных убийцей жизней была определена, то решение нашлось очень быстро. Зиргрин просто научил Наиля убирать верхний слой своей души как бы внутрь, выставляя наружу совершенно иной слой. При достаточном уровне ментального дара сделать это было очень просто, для этого даже не потребовались какие-либо специфические знания. Потренировавшись, юноша даже научился показывать лишь выборочные смерти, чтобы абсолютно чистая аура в условиях войны не казалась подозрительной.

— Да все у тебя отлично. Если бы не знал, что скрывается за этой твоей маскировкой — то считал бы, что ты обычный пехотинец. Кстати, долго ты еще будешь с нами?

— Не знаю. Жду приказа. Здесь я — человек подневольный, — вздохнул юноша. — Ты почему не ешь? В солдатской столовой такого не подают, пользуйся моментом.

— Да не хочется что-то. Сам удивляюсь. Если честно, я бы не хотел твоего ухода. Безопасно с тобой. Вон, смотрю на другие десятки — народ там косит, как серпом пшеницу. А у тебя под присмотром только раны легкие. Даже новенькие из шестой роты после последнего боя тебя зауважали.

После слияния двух подразделений седьмой десяток стал, наконец-то, действительно десятком. Новенькие попытались ерепениться, узнав, что у них десятником совсем еще юный мальчишка, но Наиль их быстро урезонил. А потом и делом доказал, что находится на своем месте вполне заслужено. С тех пор к нему отношение разительно поменялось.

— Не могу же я вечно быть вашей нянькой, — рассмеялся Наиль. — К черту, где там девочки… Доплачу, пожалуй, еще за двоих…

— Ну ты даешь, — присвистнул Сима. — Не думал, что ты такой бабник.

— Да как в армию попал — терпеть все время приходилось. А теперь, когда случай выпал, то почему бы не воспользоваться? Лучше уж так пар спускать, чем людей резать и тащиться от этого. Рассказывали мне о таких… Не хочу.

— Так это у мастеров смерти, у них у всех крыша едет.

— Ну вот и с чего ты взял, что я не стану вдруг одним из них? — ехидно поинтересовался молодой человек. — Какие мои годы!