Во-вторых, в результате подобной диагностической логики возникает несколько принципиально значимых проблем, вытекающих из предыдущей и уже непосредственно касающихся правового поля.
Такой вариант классификации педофилии (педофилического расстройства) предполагает, что для точного установления диагноза необходимы доказательства аномальной сексуальной активности, и в случае отрицания деликтов (т.е. отсутствия самоописания) итоговое решение о наличии или отсутствии у него расстройства сексуального предпочтения в ситуации судебно-психиатрической экспертизы оказывается затруднительным. При непротиворечивом описании поведения в деликтах, содержащихся в материалах дела на протяжении свыше 6 мес. возможна диагностика даже при отсутствии самоописания, однако при этом об оценке отношения к влечению (эгодистоническое или эгосинтоническое) и характера влечения становится возможным судить только по косвенным признакам, вытекающим из результатов направленного психологического исследования психосексуальной сферы и психофизиологического исследования, что переводит оценку регуляции поведения в вероятностную плоскость [7] с неочевидными правовыми последствиями.
В рассматриваемой ситуации возникает существенная проблема, касающаяся оценки потенциальной общественной опасности лиц, совершивших сексуальные преступления против детей, прошедших принудительное лечение. Согласно Федеральному закону от 29.02.2012 №14-ФЗ, при установлении индивиду расстройства сексуального предпочтения в виде педофилии, ему должно быть назначено принудительное лечение (ст. 97, п. «д» УК РФ), а изменение или прекращение мер медицинского характера становится возможным лишь на основании заключения комиссии психиатров (ч. 1, ч. 2, ст. 102 УК РФ). В подобных случаях единственными доступными критериями актуальности аномального сексуального влечения будут результаты психологического и психофизиологического обследования.
В-третьих, американские психиатры дали следующее указание к диагностическим критериям педофилического расстройства: если такие индивиды «сообщают об отсутствии чувства вины, стыда или тревоги по поводу этих побуждений и функционально не ограничиваются их парафилическими импульсами…, и из их самоотчетов и юридически записанных историй следует, что они никогда не действовали в соответствии с их импульсами, то эти люди имеют педофилическую сексуальную ориентацию, но не педофилическое расстройство» [8, pp. 697—700]. Затем, в ответ на негативную реакцию общества, ассоциация принесла свои извинения, пообещав исправить досадную ошибку, и в скором времени сделала это, заменив слово «ориентация» на «интерес» [9]. Последний термин только окончательно запутывает ситуацию.
Введение подобной рубрики представляется мало обоснованным клинически: представить себе индивида с сексуальным влечением к детям, никогда не реализовывавшего его и не испытывающего дистресса по этому поводу, крайне сложно в условиях сохранности у него основных психических функций.
Подводя итог, можно сделать вывод, что попытки уточнения диагностических критериев педофилии в новых классификациях психических расстройств не обусловлены изменениями клинической реальности, а выражают тенденцию к ее депатологизации, что создает целый ряд проблем клинико-диагностического и правового характера. Не случайно во многих работах, посвященных терапии аномального сексуального поведения, используется термин «сексуальные преступники», который облегчает дилемму, лечить или наказывать индивида, совершившего сексуальное правонарушение в отношении детей. Появление в литературе термина «педосексуал» в отношении таких лиц отражает правомерное стремление отграничить их от лиц, страдающих педофилией, но не совершающих таких преступлений. Однако приближение педофилии к «нетипичным» вариантам нормативного сексуального поведения усложняет ее экспертную и правовую оценку, и, в частности, вносит неопределенность в аспект терапии и профилактики сексуальных действий в отношении детей.
Литература:
ICD-11 Beta Draft [Электронный ресурс]. URL: [битая ссылка] http://apps.who.int/classifications/icd11/browse/l-m/en (дата обращения: 1.12.2014).
Wright S. Depathologizing consensual sexual sadism, sexual masochism, transvestic fetishism, and fetishism // Archives of Sexual Behavior. 2010. Vol. 39. №6. P. 1229—1230.
Reiersøl O., Skeid S. The ICD Diagnoses of Fetishism and Sadomasochism // Journal of Homosexuality. 2006. Vol. 50. №2/3. P. 243—262.
Сидоров П. И., Дерягин Г. Б. Сексуальное поведение и насилие. М.: МЕДпресс-информ, 2007. 272 с.
Крылов В. И. Психология и психопатология воображения (эмоционально-мотивационная сфера и воображение). Часть II // Психиатрия и психофармакотерапия. 2012. №4. С. 4—10.
Ткаченко А. А., Введенский Г. Е., Дворянчиков Н. В. Судебная сексология. М.: БИНОМ, 2015. 648 с.
Введенский Г. Е., Каменсков М. Ю., Штарк Л. Н. Основания и условия некатегоричных выводов при судебной сексолого-психиатрической экспертизе./Российский психиатрический журнал, 2015, №6. С. 4—9.
American Psychiatric Association. Paraphilic Disorders // Diagnostic and statistical manual of mental disorders, 5 edition. Washington, DC: American Psychiatric Publishing, 2013. 991 p. (P. 697—700).
American Psychiatric Association. Statement on DSM-5 Text Error [Электронный ресурс], 2013. URL: [битая ссылка] http://www.dsm5.org/Documents/13-67-DSM-Correction-103113.pdf (дата обращения: 01.12.2014).
Крылов В. И. Психология и психопатология воображения (эмоционально-мотивационная сфера и воображение). Часть II // Психиатрия и психофармакотерапия. 2012. №4. С. 4—10.
Лихт Г. Сексуальная жизнь в Древней Греции. М.: ЗАО Центрполиграф, 2003. 430 с.
Общая психопатология: пособие для врачей / Под ред. А. О. Бухановского, Ю. А. Кутявина, М. Е. Литвака. Ростов н/Д.: Изд-во ЛРНЦ «Феникс», 2003. 416 с.
Сидоров П. И. Синергетическая концепция зависимого поведения // Наркология. 2006. №10. С. 30—35.
Сидоров П. И., Дерягин Г. Б. Сексуальное поведение и насилие. М.: МЕДпресс-информ, 2007. 272 с.
Ткаченко А. А., Введенский Г. Е., Дворянчиков Н. В. Судебная сексология. М.: БИНОМ, 2015. 648 с.
American Psychiatric Association. Paraphilic Disorders // Diagnostic and statistical manual of mental disorders, 5 edition. Washington, DC: American Psychiatric Publishing, 2013. 991 p. (P. 697—700).
American Psychiatric Association. Statement on DSM-5 Text Error [Электронный ресурс], 2013. URL: [битая ссылка] http://www.dsm5.org/Documents/13-67-DSM-Correction-103113.pdf (дата обращения: 01.12.2014).
Blanchard R. The DSM diagnostic criteria for pedophilia // Archives of Sexual Behavior. 2010. Vol. 39. №2. P. 304—316.
Gentry J. Ancient Pedophilia. Columbus, OH: The Ohio State University, 2009. 44 p.
Green R. Is pedophilia a mental disorder? // Archives of Sexual Behavior. 2002. Vol. 31. №6. P.467—471.
Moser C., Kleinplatz P.J. DSM-IV-TR and the paraphilias // Journal of Psychology & Human Sexuality. 2006. Vol. 17. №3. P. 91—109.
Reiersøl O., Skeid S. The ICD Diagnoses of Fetishism and Sadomasochism // Journal of Homosexuality. 2006. Vol. 50. №2/3. P. 243—262.
Seto M. Is pedophilia a sexual orientation? // Archives of Sexual Behavior. 2012. Vol. 41. №1. P. 231—236.
Studer L.H., Aylwin A.S. Pedophilia: the problem with diagnosis and limitations of CBT in treatment // Medical hypotheses. 2006. Vol. 67. №4. P. 774—781.
Wright S. Depathologizing consensual sexual sadism, sexual masochism, transvestic fetishism, and fetishism // Archives of Sexual Behavior. 2010. Vol. 39. №6. P. 1229—1230.
Феномен транссексуальности: точки соприкосновения науки, кино и психотерапии
ЖУРАВЛЕВА Юлия Владимировна —
клинический психолог, психотерапевт, преподаватель МГИ им. Е. Р. Дашковой, член ПСО, действительный член ОППЛ
