- Битый небитого везет! – ехидно прокомментировала Женька, пряча за шаловливыми словами внезапно нахлынувшее смущение. – Битый небитого везет!

- Зараза! – Ромка весело шлепнул ее по бедру. – Будешь дразниться – сброшу!

Назар посмотрел на все это, демонстративно пожал плечами и прислушался:

- Тихо! Сюда идут, если че!

Женька испуганно умолкла.

- И где эти дерущиеся? – недовольно пробурчал с соседней аллеи молодой мужской голос. – Давно разбежались, наверное.

- Разбежались – значит, повезло… - философски пробормотал второй голос, явно принадлежащий мужчине постарше. – А поймаем – завтра администратор выкинет из пансионата за грубое нарушение правил. Блондинка говорила, они где-то тут, за поляной кактусов.

- Валим! – коротко бросил Ромка, подхватывая Женьку под колени и крепче прижимая к себе.

Женька уткнулась ему в плечо. Ромка пах кровью и потом. А еще к этому примешивался резкий, но до одури пьянящий и притягательный запах. Может, так пахнет победа?

«А ведь я тоже дралась, - пришло на ум нечто абсолютно глупое. – По-настоящему! И победила! Интересно, я тоже теперь пахну по-особенному?»

Женька осторожно потерлась носом в локтевом сгибе своей руки – но ничего экстраординарного не уловила. Только привычный, сладковатый с прохладой, аромат любимых духов.

«Наверное, это только у мужчин бывает, - обиженно подумала она. – И где справедливость?»

Назар кивнул Ромке и молча исчез за пышными кустами с ярко-желтыми пахучими цветами. Кажется, это растение называется карагана?

Ромка с подругой за плечами, побежал по газону в противоположную сторону – к пальмовой роще. Стриженый ковер травы пружинил под его ногами, делая движения бесшумными, только сердце колотилось, как угорелое. Женька прижалась к нему и вдыхала-вдыхала-вдыхала тот самый запах, который от быстрого бега только усилился. И жмурилась от удовольствия.

Но, ступив на дорожку, покрытую мелкой тротуарной плиткой – точь-в-точь рыбья чешуя – Ромка остановился.

- Сусанина, сколько ты весишь? – недовольно буркнул он, переводя дыхание. – Для такого всадника особый конь нужен! Тяжеловоз!

Женька невольно улыбнулась. Несмотря на стройную фигуру, «перышком» она никогда не была.

Вспомнился висевший в детстве на стене календарь с лошадью породы «першерон» - красивым, сильным животным, обладающим крепким телом и широкими, массивными ногами. Настоящий рыцарский конь – тяжеловоз, способный нести всадника, закованного в латы.

Ромка на першерона не тянул. Он, если уж принимать подобную аналогию, был скорее арабским скакуном.

Между тем мужские голоса были слышны все ближе и ближе. Очевидно, говорящие свернули на аллею, где стояли Ромка с Женькой, и должны были вот-вот показаться из-за поворота.

- Все! Сил нет! Используем обманный маневр! – Ромка шагнул к ближайшей скамейке и поставил Женьку на землю.

Лавочка была вычурной – каменная, в форме лежащего в засаде льва, сверху с деревянным сидением. Фонарь рядом не горел, наоборот, росшее за скамьей плакучее дерево с длинными зелеными стручками – отдаленно похожее на иву – создавало тенистую завесу.

Ромка плюхнулся на скамейку и, притянув Женьку к себе, скользнул руками вниз по платью.

- Илларионов, вообще чокнулся? – зашипела она, вырываясь. – Ты что себе позволяешь?

- Женек, ты мне друг? - отрывисто прошептал Ромка. – Прикрой, пожалуйста! Если охрана увидит мою рваную рубашку и разбитую рожу – завтра же вылечу из пансионата. Сто пудово. А я ведь за тебя заступался! По-честному.

- Угу. Ты из тех, кто сначала сам создает проблемы, а потом мужественно их преодолевает! – язвительно фыркнула Женька. Но затем добавила уже нормальным тоном: - Как тебя прикрыть?

- На коленки сядь. Не так – лицом к лицу.

Женька обалдела от подобной перспективы, но шаги охранников слышались совсем рядом, и она, плюнув на все, забралась к Ромке на колени. На самый край. Сумочку бросила рядом на скамейку.

- Блин! Неудобно как! – поерзав, возмущенно пожаловалась Женька. – Сейчас упаду!

- Сусанина, не позорь меня! – беззвучно рассмеялся Ромка и притянул ее ближе. – Ногами обопрись о скамейку. Коленки подними выше! За шею обними. Удобно? Чего зажалась так – никто тебя не трогает! Вот. Умница.

И, мягко уткнувшись лицом в вырез ее платья, пошептал блаженно:

- Хорошо-то как… в смысле - полная конспирация.

Женька со злости вцепилась в Ромкины волосы, но на аллею как раз вырулили злополучные охранники. И она шумно выдохнула и просто закопалась пальцами в его шевелюру.

Впрочем, Ромка не наглел – не прижимался, рук не распускал и ничего совсем уж неприличного себе не позволял. Дышал разве что часто – но то мелочи.

Стрижка у Ромки была интересная – затылок почти выбрит, а над ушами более длинные пряди спускались лесенкой. Волосы на ощупь казались мягкими и слегка завивались на концах, отчего легко накручивались на палец.

И это было так… умиротворяюще? Об остальном Женька просто запретила себе думать.

Охранников действительно оказалось двое: молодой – высокий и поджарый, и пожилой – коренастый, с уже наметившимся пивным животиком. Оба в черной форме с нашивками на груди и рукавах, смешных кепках с короткими козырьками и летних облегченных берцах.

«Жарко им, наверное», - пронеслось у Женьки в голове сочувственное.

- Все, эту аллею последнюю проверяем – и на пост! – проворчал тот, что постарше.

- Согласен! – бойко отозвался молодой. – Я даже кофе из-за этой кипешной блондинки не допил. И бутерброд только раз кусанул. И вообще, нет тут никого!

При слове «бутерброд» Женьке снова нестерпимо захотелось есть. Но в глаза ударил свет фонарика и она, поморщившись, уткнулась в Ромкино плечо.

- Гляди-ка! – радостно пробормотал молодой охранник. – Парочка! Прямо в парке обжимаются. Еще чуть-чуть и перейдут к конкретике! Может, шуганем? Развратные действия в общественном месте – тоже грубое нарушение правил!

- Да успокойся ты, Игорек, - мягко осек его пожилой. Затем забрал фонарик и выключил: - Пусть себе – дело молодое. Завидуешь что ли?

- Конечно, завидую! – со смехом признался молодой. – Телыча что надо – и сверху и снизу.

Женька на этих словах возмущенно засопела, но Ромка успокаивающе погладил ее по руке:

- Обманный маневр удался! Ты – молодец!

Охранники отпустили еще пару пошлых шуточек и скрылись в глубине парка.

- Пойдем? – выждав минуту, осторожно произнесла Женька. – Они уже далеко.

- Да, - согласился Ромка. – Идем.

Но вдруг вместо того, чтобы спустить Женьку на землю, крепко прижал ее к себе.

И она задохнулась. От наглости, откровенности, неукротимого жара Ромкиного тела – от всего сразу.

- Ты так невероятно пахнешь сейчас, Сусанина! - горячо шептал он, покрывая поцелуями ее шею. – Еще вкуснее, чем утром. У тебя, как Назару врезала, запах поменялся – я сразу уловил.

Женька только более-менее пришла в себя и собралась выдираться из Ромкиных объятий, но его слова опять вогнали в ступор.

«Есть справедливость! – пронеслось в голове радостное. – У девушек тоже так! Просто сама ты этого не ощущаешь! Мужское восприятие нужно».

- Поменялся? Как поменялся?!

- Не просто брусника – брусничная настойка! – восторженно признался Ромка, спускаясь губами в вырез платья. - На спирту. Пробовал такую у лесника в погребе – крепкая, что зараза, но пьется легко. А ум отшибает напрочь – такое чудишь, что сам наутро в шоке.

- Ромка, перестань, платье испачкаешь! – опять очнулась Женька.

- Новое куплю! – рассмеялся он. – И туфли. И…

Его ладони бессовестно скользнули вверх по бедрам, забираясь под юбку:

- Красивая ты, Сусанина… и смелая… и прикольная. Все мне в тебе нравится, но есть один недостаток…

Женьке было не по себе от такого резкого развития событий, но любопытство оказалось сильнее:

- Какой недостаток?

- Вот этот! – Ромка с невинным видом подцепил пальцем резинку ее трусиков. – То, что они еще на тебе.