Женька посмотрела на скульптурную группу и, не выдержав, залилась звонким смехом.

Ромка осторожно улыбнулся в ответ:

- Рад видеть твою веселую сияющую мордашку! Прямо от сердца отлегло. А то такая тревога была – даже молитву за тебя прочитал, какую вспомнил.

Женька резко перестала смеяться и во все глаза уставилась на Ромку. Такого она точно не ожидала!

«Он что - аж так меня чувствует? – всплыло в голове растерянно-счастливое. – И настолько волнуется?!»

Ромка прищурил глаза, вглядываясь Женьке за спину:

- Гуляешь что ли? Поздновато, даже для вас. Почти час ночи в Москве.

- Была на корпоративе, - язык болтал первое пришедшее на ум. А сердце летело вскачь от восторга, предвкушения чего-то удивительного, сказочного, истинно новогоднего: – В ресторане. Теперь любуюсь с высоты на Москву – гляди, какая красота! Но скоро поеду домой.

- Ресторан со смотровой площадкой? – он еще сильнее прищурился. – Нет, не разобрать ничего. Или слишком темно, или камера плохая. Домой куда – к маме с папой?

- Телефон на экономном режиме! – беззаботно пояснила Женька. – Потому что зарядки мало. Нет, я теперь в квартире подруги живу – она к мужу переехала. Помнишь, где твой старый двор?

- Помню. На два этажа ниже нашей бывшей квартиры. Одна живешь или…?

Женька замерла и посмотрела в Ромкины глаза. В них стояла такая глубокая, щемящая грусть, читающаяся даже при экономном режиме изображения, что ей стало не по себе.

- Одна, конечно! – быстро выпалила она. – Точнее, с золотыми рыбками – их у меня целый аквариум. На сто литров.

- Кто бы сомневался, все по Пушкину! – медовые глазищи слегка потеплели. И в них даже мелькнула знакомая хитринка: – Ты же у нас владычица морская. И рыбки золотые служат у тебя на посылках.

Женька, конечно, сразу вспомнила безбашенную «швартовку» на Тяни-Толкае и залилась краской.

- Ромка, ты – верующий? – попыталась она перевести разговор.

- Теоретически - да, но не понимаю в этом ничего, - он смахнул внушительную горку снега с деревянной скамейки и сел. - Недавно попал в одно место – старое поселение, дореволюционное еще. И церквушка – деревянная, резная, как кружево. А на стене памятная табличка – мой прадед ее строил. Представляешь? Много думал потом, обо всем. Мое увлечение работой по дереву не просто так, получается. Генетическая память. Все не просто так.

Женька молчала, растерянно уставившись в экран телефона. Полоска, показывающая заряд батареи, превратилась в узенькую бордовую черточку. Но замерла на месте, не двигаясь. Будто кто-то невероятно могущественный временно отменил законы физики, давая договорить. Капюшон сполз с головы, за шиворот сыпались снежинки. Но было не до того.

«Все не просто так! - эхом отзывалось в мыслях. – Все имеет смысл. И наша встреча с Ромкой – особенная! Мы любим друг друга - не смотря ни на что. Зачем расстались, кто бы объяснил?»

- Восьмого января буду в Москве, - прервал он ее размышления. – Совещание в министерстве. Может, встретимся?

- Ты… будешь… в Москве?! Через неделю?!!

- Да. Уже и билет взял. И обратный – на девятое. Думал на Новый год прилететь, но праздники, школьные каникулы, все места раскуплены заранее… Не бойся, не навязываюсь! Просто хочу подарок отдать. Обещал тебе на Новый год, помнишь?

Конечно, Женька помнила - Ромкино дерево, красные ягоды кизила, которые зеленые, нескромные поцелуи, за что кое-кому прилетело ложкой по лбу. А потом и более нескромные, за которые не прилетело:

- Кухонный ножик с резной рукоятью?

- Планировал ножик, даже заготовку сделал. А потом представил тебя с ним в руке... и почему-то передумал. Кое-что другое вырезал – может, слегка наивная вещица вышла, как для маленькой девочки. Но, думаю, тебе понравится.

Женька смотрела на Ромку, смотрела, смотрела… вглядывалась в любимое лицо, в опять проступающую грусть в глазах.

- Ром, ты сам-то как? – вырвалось у нее. – Как настроение?

- В целом норм, - он отвернул голову, сгребая со скамьи остатки снега. – Делаю успехи в карьерном плане. Настроение…

Ромка комкал снег в руке, превращая в ледяную грудку:

- Настроение не особо, если честно. Непраздничное совсем. Хочется чего-то хорошего, доброго, светлого… того, что для души. Только где его взять?

Он размахнулся и зашвырнул снежок куда-то вдаль:

- И снег этот достал. Белое дерьмо.

В этот миг бордовая черточка – индикатор зарядки батареи - ожила и отчаянно замигала. И сам телефон завыл – жалобно и протяжно, словно отзываясь на Ромкины слова.

- Совсем он у тебя разрядился! – понял Ромка и невесело усмехнулся. – Сейчас вырубится. Ладно, Женек, еще раз с Новым годом! Даст Бог, через неделю пересечемся.

Женька поймала его взгляд, и ей вдруг стало трудно дышать. Что-то огромное и безжалостное вцепилось острыми когтями. Где-то в районе сердца. Наверное, нужно было сказать – важное, честное, откровенное… и она даже знала эти слова! Но боялась в спешке произнести их неправильно: невнятно, неубедительно, не… Или вообще не успеть договорить.

- Ромка, у меня тоже для тебя есть подарок! – вдруг вспомнила Женька и, не отключая видеосвязь, торопливо ткнула в папку с сохраненными ссылками.

- Да ладно, зачем… - поморщился Ромка. – Не стоило тратиться. Но если сильно хочешь – отдашь при встрече.

- Не! – загадочно улыбнулась она, лихорадочно ища нужный файл. – Мой подарок не за деньги. И получишь ты его прямо сейчас, если успею…

Наконец, на экране возникла ссылка на присланный Эрикой видеофайл.

«Добавить» - нажала Женька. И с радостью отметила возникшую под сообщением зеленую галочку. Отправлено.

- И тебя с Новым годом, Ромка! Надеюсь, подарок понравится.

Телефон отчаянно всхлипнул в последний раз и отключился. Женька сидела несколько минут молча, смотрела в черный экран и слушала, как падает снег. Он спускался с высоты с восторженным полувздохом – полушепотом и, шурша, ложился на черную крышу. Медленно превращая ее в белую. Снег такой громкий, оказывается, когда вокруг тишина!

Женька улыбалась. Легко и безмятежно, как в далеком детстве. На душе было хорошо-хорошо: волшебно и летательно, замечательно просто! Словно они с Ромкой действительно поговорили – честно и откровенно, о самом главном.

«Впрочем, так и было! – поняла она. – Он сказал, и я ответила. И не важно, как именно! Важно, что оба поняли».

Повинуясь внезапному порыву, Женька на миг приложила безжизненный телефон к губам, а потом засунула в карман. Встала, отряхнула шубку и огляделась вокруг. Взгляд отметил абсолютно пустой двор, автостоянку без единого автомобиля, негорящие окна окрестных домов, присыпанную снегом трассу, на которой еще не было следов колес…

Женька бесшабашно сдула с носа назойливую прядь и легким шагом направилась к выходу с крыши. По сравнению с прочими событиями сегодняшнего вечера – и хорошими, и наоборот, все это было сущими пустяками.

Она спустилась по узенькой железной лестнице в служебное помещение под крышей. Свет включился автоматически – сработал датчик движения.

Здесь были какие-то трубы, закрытые на ключ ящики на стене. В углу гордо красовался огнетушитель, рядом лежал форменный темно-синий пуховик с нашивкой «Мостеплосеть» и стоял пластиковый кейс с инструментами.

В подъезд вела металлическая дверь, которая, к счастью, оказалась открытой.

Это был не тот подъезд, где располагался офис Антона, но похожий на него как две капли воды: те же свежевыкрашенные стены, новенький лифт с блестящими кнопками вызова этажей.

Через несколько минут Женька уже стояла на тротуаре и смотрела по сторонам, решая, куда идти. Снег повалил всерьез – крупными частыми хлопьями, будто где-то наверху разодрали с десяток перин и с полсотни пуховых подушек и теперь радостно сыпали их содержимое на землю.

Впрочем, особо решать не приходилось – дорога была одна и вела, с одной стороны, к промзоне, а с другой – в лесопарк, где, по словам Милы, водились ручные белки.