С попутчиками тоже не повезло. В вагоне метро рядом ехали студенты-неформалы: в черных кожанках, с длинными волосами и металлическими серьгами в ушах. И всю дорогу слушали музыку. На полную громкость! Даже пытались подпевать, отчаянно не попадая в ноты.

Для Женьки с ее музыкальным слухом это было форменным издевательством. Она уже хотела сделать молодежи замечание, но вспомнила, как вчера они с Василием орали в такси, самодовольно называя это пением.

«Бедный таксист!» - виновато подумала Женька и промолчала.

В маршрутке села на заднее сиденье, надеясь, что тут не побеспокоят. Но тщетно! Практически сразу рядом уселось два дедка, как Женька поняла – случайно встретившиеся бывшие сослуживцы - и завели разговор о политике.

- Ась? – рявкал один из них чуть ли не на ухо. – Громче говори, глуховат я стал.

- Все они воры!! – перекрикивал его второй.

Женька жалась в уголок и тяжело вздыхала про себя:

«Разбаловалась я с машиной. Оторвалась от народных масс».

На выходе образовалась давка. Толстая тетка завопила, что ее не пропустили вперед, хотя она предупреждала заранее, и со всей дури пихнула Женьку в бок.

Выбравшись на улицу, Женька несколько минут стояла на остановке, приходя в себя. А потом не спеша побрела к Сонькиному дому.

Осень окончательно покорила Москву, разлив по дворам разноцветную, высокую грусть. Тоненькие березки вдоль дороги напоминали золотоволосых принцесс. Настроение постепенно улучшилось.

Наконец, Женька вошла в Сонькины апартаменты. Квартира была однокомнатной, но довольно просторной, из широкой застекленной лоджии подруга сделала нечто наподобие зимнего сада.

Женька полила цветы, покормила глазастых рыбешек и, усевшись в мягкое кресло среди скромных гераней и высокомерных орхидей, вытащила из кармана телефон – отчитаться хозяйке о выполнении задания.

- Позвонить или написать? – пробормотала вслух, снимая блокировку. – Наверное, смс правильнее – медовый месяц у людей.

На экране горел значок непросмотренного сообщения. Женька ткнула на него… руки задрожали, сердце полетело вскачь! Сообщение гласило, что Роман Курортный появился в сети.

- А почему сразу не позвонил?! – обиженно протянула она и открыла соцсети.

Дрожь усилилась, дыхание перехватило… Ромка был онлайн!!

Женька выхватила из сумки косметичку: обмахнула лицо пудрой, подвела глаза, мазнула по губам блеском. Даже капельку духов за ушком нанесла – на автомате.

Затем расчесалась, повернула кресло к свету, мысленно перекрестилась, открыла видеозвонки и замерла…

- Ой, мама, а это что еще такое? Получается – звонил?!

От Ромки действительно было целых пять пропущенных видео вызовов - примерно два с половиной часа назад - и один принятый.

- Где же это я была в это время? – обиженно засопела Женька. – И почему не слышала?

Она попыталась восстановить хронологию дня, но не смогла вспомнить, во сколько вышла из дома. И когда приехала на квартиру подруги. И... Как долго ехала в транспорте и шла пешком, тоже было сложно оценить. По внутренним ощущениям казалось, что времени прошло прилично.

- Вообще на часы не смотрела! – удрученно признала Женька. – Последний раз утром, когда с Сонькой разговаривала. Но по идее, Ромка звонил, когда я в метро была! Оттого и не услышала – музыка гремела на весь вагон. Еще и звук звонка на минимуме стоит. Или в маршрутке? Дедки громко разговаривали, заглушали все вокруг. А один отвеченный – это, наверное, в кармане нечаянно нажался, когда выходила. Толкались – неудивительно.

Она погладила пальцем Ромкину аватарку и вздохнула:

- Обиделся, наверное. Ничего, сейчас все объясню.

И нажала вызов.

Ответили не сразу. Женька уже хотела прервать звонок и перенабрать позже, как вдруг на экране появилось знакомое лицо.

Ромка сидел на скамейке рядом с ярко-синим, словно собранным из детского конструктора, домиком-бытовкой. Одет друг с курорта был в темно-зеленую, похожую на военную, куртку с меховой опушкой, и черную вязаную шапочку. Вокруг него уже сгущались сумерки, но на лицо падал свет от фонаря.

«У них там холодно уже! - поняла Женька и улыбнулась. – И вечер. Плюс пять часов от Москвы».

- Ромка, привет! – быстро произнесла она. - Представляешь, я не слышала твоих звонков! Только что увидела, что набирал.

- Я понял, Женек, - усмехнулся Ромка. – Все понял, не дурак.

«Изменился, - отметила Женька, вглядываясь в любимые черты. – Повзрослел, посуровел, взгляд стал жестче».

- Ты дома? – уточнил он, в свою очередь разглядывая ее.

- У подруги на квартире! – смутилась Женька под пристальным взглядом. – Они с мужем в отъезде, попросили цветы полить. Гляди, какая оранжерея!

И начала с преувеличенным восторгом водить камерой вокруг себя, демонстрируя Сонькины растения.

- Стой! – вдруг перебил Ромка. – Покажи еще раз вид из окна.

Женька удивилась, но послушно поднесла телефон к застекленному торцу лоджии.

- Мой старый двор, - задумчиво пояснил Ромка. – Вырос здесь. А квартира какая, если не секрет?

- Сто тридцать шесть.

- Надо же, мой подъезд. Мы жили в сто сороковой, на два этажа выше.

Женька хотела громко удивиться невероятному совпадению, но встретилась взглядом с Ромкой и промолчала.

Повисла неловкая пауза.

«Чужой какой-то стал! – со вздохом отметила она. – Устал, отвык, или… про Алину и вторую… кикимору крашеную – правда?! У Ромки с ними действительно что-то было?»

- Ром, нам надо серьезно поговорить! – выпалила вслух.

- Говори, - пожал плечами он. – Слушаю.

- Это касается наших отношений!

- Да ладно, Жень… - Ромка скептически изогнул бровь. – Мы взрослые люди. Какие могут быть отношения на расстоянии?

Женька дернулась, словно ей влепили пощечину:

- У тебя кто-то есть?!

- Насчет меня не волнуйся, - Ромка перевел взгляд на рукав куртки, поморщился, и начал его интенсивно отряхивать. – Баб хватает. Здесь, в рабочем поселке, есть медсестры, поварихи, даже одна летчица затесалась. Точнее, вертолетчица. И все не против.

«Правда, всё правда!! – застучало острыми молоточками. – Я его оправдывала, верила, поздравление красивое записала! А он преспокойно изменял мне с медсестрой, поварихой…»

- Короче, я в полном шоколаде, - заключил Ромка.

«… и сватьей бабой Бабарихой!» - вспомнилась знакомая с детства рифма.

Женька тряхнула волосами, отгоняя глупые ассоциации:

- То есть ты меня больше не...?

Слово «любишь» обожгло каленым железом и не выговорилось.

- Да, - Ромка продолжал усердно трясти куртку. – Я тебя больше не держу. Можешь считать себя свободной.

В голове зазвенело, будто разбилось что-то – хрупкое, тонкое, стеклянное. Из разбитого сосуда полилась боль – липкая, тягучая. Но Женька нечеловеческим усилием взяла себя в руки:

- Значит - всё? Всё закончилось? Вот так – просто?

- Да. Слезы и сопли никому не нужны. Согласна?

«Хорошо! – Женька стиснула зубы. – Я не буду плакать. Не дождешься».

- Согласна! - произнесла она вслух.

- Чудненько… - пробормотал Ромка, глядя куда-то мимо нее. – Ладно, мне надо бежать. Бывай.

Женька смотрела на него и не могла поверить. Происходящее было странным, нереальным, как страшный сон или чья-то злая шутка…

- Ромка! – вырвалось вдруг у нее. – Ромка… Ромочка!!

- Да, Женечек! – он поднял голову и встретился взглядом. Глаза его были прищурены и казались совсем черными, как смола: - Хочешь сказать мне что-то еще? Другое? Я же балбес, возьму и поверю. И плевать… Давай, скажи!

Женька замерла, а потом решительно мотнула головой.

«Угу, - обиженно подумала она. – После того, как ты признался, что изменял мне направо-налево?!»

- Мне нечего тебе больше сказать! – гордо выдала Женька. – Прощай.

Она нажала отбой. Несколько минут сидела без движения, глядя в одну точку. А потом сорвалась с места, забежала в комнату и рухнула на Сонькин диванчик, утыкаясь лицом в плюшевую подушку-солнышко.