Вместо этого Лукас взял компьютер и посмотрел на карту. Ӧссеане заняли стратегические позиции в окрестностях здания. Один из них уже почти внутри.

В другой ситуации Лукас никогда бы не стал терпеливо сидеть. Но разве есть другие варианты? Если он устроит шумиху – или если остановит запись и побежит за Аш~шадом, – добьется ли он чего-нибудь? Едва ли, потому что, прежде всего, он его даже не найдет. Он не сможет за ним следить; более того, не сможет его даже увидеть; не побежит за ним по лестнице; и уж тем более не сможет помочь ему в схватке. Кроме того, он нарушит его план, предупредив приближающихся агрессоров, и повысит уровень опасности, в которой фомальхиванин и так находится. Лукас все это взвесил, кисло потер синяки на шее и отложил героизм на потом.

Его мучила невероятная усталость. С любой слабостью он привык бороться, но сейчас чувствовал себя словно водяной матрас на доске с гвоздями; он почти чувствовал, как сила покидает его сквозь сотню маленьких щелочек, брызгая во все стороны, как утекает по невидимым дорожкам и впитывается в пересохшую землю. Что такого в гвоздях? Может, он мог бы прилечь… положить голову хоть на минуту. Пусть запись идет. Он все равно думал до этого, что было бы неплохо проверить, что сейчас происходит внутри собственного черепа. Когда микрод со снимком попадет ему в руки, он полюбуется, как его болезнь процветает в голове… после чего все удалит.

Разве это теперь важно?

Усталость вдруг сделалась страшной, парализующей – Лукас бессильно обрушился на кушетку. «Причины понятны. Недосыпание вчера… длительный стресс… нервы, потрепанные постоянно возвращающейся болью». Он все для себя обосновал.

Затем разрешил себе закрыть глаза, всего лишь на секунду…

А потом его засосала темнота.

Камёлё тащила господина председателя вдоль здания. Дотащила до черного входа, свободной рукой провела по замку и открыла его. Спрятаться внутри было лучше, чем оставаться в саду на глазах неизвестно у кого. Она подтолкнула Эдгара Хэлесси на пожарную лестницу, протиснулась за ним и пинком закрыла за собой дверь.

– Зачем? – обрушилась Камёлё на председателя. – Зачем вы так рискуете? Тебе одной бури не хватило? Что вы, черт возьми, хотите себе доказать?

Эдгар Хэлесси поднял глаза.

– Что? Я не понимаю…

– Ты не понимаешь?! Сейчас помогу понять.

Камёлё взмахнула рукой. Серебристый холод соскользнул с ее предплечья, обмотался вокруг груди и рук Хэлесси, словно пылающий кнут, и крепко его связал.

– Немного насилия всегда способствует улучшению ума. После этого люди всё прекрасно понимают. Сам увидишь!

Она дернула петлю. Удар был столь резким, что психотроник потерял равновесие. Он упал на колени на ступеньки из жесткого бетона. Лестница была узкая и крутая, ею давно никто не пользовался. Хэлесси попытался встать, но ноги подкосились. Руками он себе помочь не мог, они были связаны. И упал лицом вниз.

Камёлё не стала ждать, пока он поднимется. Она схватила его за плечи и, дернув, усадила. Затем дала неслышный приказ серебристому холоду, и тот обмотал его также вокруг талии, притянув к балясине перил.

– Ну, рассказывай, Эд! – прошептала глеевари. – Вы выгнали врачей. Перепрограммировали какой-то их прибор. Натянули дрӱэиновую сеть. И сеть эта в форме аиӧ – традиционной, проверенной, со знакомой всем функцией. Это зов в космос. Он привлекает чужое внимание. Зачем, черт возьми, вы это делаете? Чего вы от Них хотите? Вы не знаете, что с вами будет, если вы привлечете Их сюда?!

Эдгар Хэлесси упрямо пытался освободиться. Он боролся с серебряной петлей, но чем сильнее напрягал мышцы, тем теснее она сжималась. Внезапно он это осознал и перестал сопротивляться. Камёлё слышала его частое прерывистое дыхание.

– Ну?.. – подгоняла она его.

Хэлесси покачал головой.

– Это была ты? Под скоростной дорогой? Ты сбросила на ӧссеанина пару тонн железа? – спросил он. – Тогда я, видимо, обязан тебе жизнью. Я рад, что наконец представилась возможность тебя поблагодарить.

Камёлё сжала зубы.

– Ты все еще недооцениваешь ситуацию, Эд. Я спрашиваю, а ты отвечаешь, не наоборот. Зачем вы призываете Корабли?

– Ради этого тебе совсем не нужно было привязывать меня к перилам, – иронично сказал Эд Хэлесси. – Я с удовольствием тебе объясню.

Он прижал голову к металлической балясине и заговорил, взвешивая каждое слово, с дикцией лектора из университетской аудитории.

– Прежде всего, я ученый; и Аш~шадгу~лы~маиилдан в действительности тоже. Он заметил дрӱэиновые ленты в разных частях Н-н-Йорка. Эта технология его заинтересовала. Но мы сошлись во мнении, что проработана она недостаточно. Это такой небольшой научный эксперимент.

Глаза Хэлесси были демонстративно закрыты. Таким образом он защищался от трёигрӱ – это было очевидно; но вместо того, чтобы показаться безоружным трусом, он производил впечатление неуязвимости.

– Если говорить о моей готовности предоставить тебе информацию, поверь, я бы с радостью поделился с тобой всеми нашими теориями, но, к сожалению, я сам понятия не имею, что именно произойдет.

– И не страшно вам? – пробормотала Камёлё.

Затем склонилась над ним и бесцеремонно схватила за лацканы пиджака.

– Я тебе скажу, что произойдет! – прошептала она. – Кто угодно из ӧссенского ордена Вечных Кораблей тебе бы сказал! Эта сеть – будто огромный телескоп. Она притягивает к себе мысли. И усиливает их, чтобы они могли пробить колодец планетарной тишины. И сознание Кораблей сосредоточится здесь. Если Аш~шад с Фомальхивы думает, что использует свои способности и мило с Кораблями побеседует, то он чертовски ошибается! – Глеевари отпустила Хэлесси и медленно выпрямилась. – В экстрасенсорной сфере Корабли – это нечто совершенно иное, чем то, что видит человек, когда работает с одной из Них через панель управления. Общее сознание невообразимо сильно. Если Аш~шад попытается это сделать, то умрет. Или потеряет все свои способности. И будет не первым.

Эд Хэлесси не потрудился открыть глаза.

– Думаю, мастер Аш~шад тщательно взвесил все возможности.

Камёлё рассмеялась.

– Не знаю, приходило ли тебе в голову, есть и такая возможность, что мастер Аш~шад тебе врет.

Даже это не нарушило спокойствия Хэлесси.

– Ну конечно. Он не обязан никому говорить правду – потому что никто ему ничего не докажет. – Председатель вдруг рассмеялся. – Однако скрытые мотивы есть у каждого. Посмотри на себя. Ты не затенила протонацию. И не заперла двери.

– И какие скрытые мотивы, по-твоему, меня к этому привели?

– Тебе ничего от меня не нужно. Ты лишь хочешь вынудить фомальхиванина прийти сюда. – Хэлесси покачал головой и наконец посмотрел на нее. – Могу тебя заверить, что он этого не сделает, даже несмотря на меру насилия.

– Вы так договорились?

– Да. Так мы договорились, – ответил он.

И посмотрел ей прямо в глаза.

Камёлё это чуть не снесло. Трёигрӱ установилось и подействовало на Хэлесси в полную силу, словно горячая кислота; нырнуло в его мысль и сбило фокус, как шар для боулинга сбивает кегли. Нитки воли с трудом пытались поднять их и снова поставить в ряд, но барьер давал течь, и мысль открывалась как ракушка на солнце. Только теперь Камёлё отметила, как успешно ему до этого удавалось сопротивляться телепатии. За те несколько минут, что они разговаривали, ничего из его мыслей до нее не донеслось. Зато теперь его память была в свободном доступе.

Она могла оборвать трёигрӱ – но зачем? Это отличная возможность заглянуть Хэлесси в голову. Идти по его следам, вернуться в прошлую неделю, послушать планы. Увидеть что угодно.

Поиски на месте крушения. Эд Хэлесси выполняет свою часть договоренности. Собирание следов, снятие отпечатков. Мониторинг. Повсюду кругом отголоски бури, которая приводит маятник в движение и заставляет его кружиться по странным, невероятным траекториям. Тени существ высоко в небе… материя их непроницаемых мыслей…