«Чего? – подумал Джеймс. – Когда? Как? И зачем?!» Но возможности задавать вопросы у него не было.

Корабль продолжал говорить:

– Сеть, которая тебя держит, можно разрушить механически. Но волокно, что в твоем горле, не пытайся вырвать силой. Намочи его в алкоголе – оно отомрет и не уничтожит твоих связок. Когда освободишься, прошу тебя посетить Самоцвету и передать Ей сообщение. Самоцвета – самый старший Корабль. У Нее больше нет тела, но Ее мозг живет в храме, который Церковь построила здесь, в Н-н-Йорке. Вокруг храма есть аиӧ, сеть из дрӱэина – особая конструкция, которая усиливает общее сознание, так что этот Корабль может и из планетарного колодца слышать остальных. Беги к Ней. Скажи Ей, что я нашла землянина с Ӧссе. Что я с ним говорила и видела ситуацию изнутри. Начало положено. Остается мало времени. Но Церковь пока не знает.

«Чего? Начало чему?» – кричали отчаянно, но тщетно связки Джеймса.

– Может, ты чего-то не понимаешь, но Она поймет, – заверил его Корабль. – Поспеши. Сходи сегодня. Скажи Ей то, чего не сказал ему… скажи правду, все, что ты здесь пережил и видел по пути с Дей…

Голос замолк посреди монолога.

Погас свет.

Конец.

Джеймс сидел в кромешной чудовищной, эфемерной инопланетной темноте, с которой люди на планетах никогда не сталкиваются. Не светило ничто, ничто – ни один индикатор, ни один прямоугольничек аварийного освещения. Мозг Джеймса, сегодняшним вечером до крови разодранный постоянным шоком, страхом и волнами адреналина, формировал очередное ужасающее видение медленной и неприятной смерти. Ӧссеанин оставил здесь какую-то бомбу или вирус? Корабль мертв? И он останется здесь, пойманный в сеть, пока медленно не превратится в высушенную мумию? Но не успел он придать ужасу более конкретные черты, как ряды светодиодов приветливо зажглись, Зрачок снова налился обычным полетным оттенком фиолетового, а на главном экране загорелись буквы:

–– ПЕРЕЗАГРУЗКА СИСТЕМЫ —

Джеймс уставился на них. Этого сообщения он никогда не видел. То есть, конечно, видел миллион раз на всевозможных дисплеях всевозможных устройств, от нетлогов и телестен до автомата с кофе, но еще никогда не сталкивался с тем, как перезагружается Корабль. На курсах пилотов им много раз объясняли, что органические компьютеры, чтобы функционировать правильно, должны поддерживать непрерывность сознания. Перезагрузка – будто кома: кратковременная смерть, сопровождающаяся амнезией. Такое случается, когда мозг перегружен. Это также может быть результатом насильственного вмешательства в сферу безопасности – например, в случае удаления черного ящика.

«Правда, что сердце уничтожил фомальхиванин?»

Корабль мог соврать. Вернее, могла – если ее имя Ангаёдаё. Не исключено, что запись ликвидировала она сама за то мгновение, что у нее было, пока ӧссеанин не успел надломить печать и достать ящик; что она решилась на потерю памяти, то есть практически на смерть, чтобы слоники ни в коем случае не узнали, что случилось по пути с Деймоса. Но она могла говорить и правду. Быть может, фомальхиванин старается, чтобы не всплыл факт, что он ничего не сделал для спасения. Раньше такое обвинение даже не пришло бы Джеймсу в голову, но, раз оно прозвучало, он уже не был готов делать ставки против этой идеи. С фомальхиванином он провел почти четыре дня, и парень этот точно чокнутый. Он красит волосы и каждую свободную минуту тренируется. Он одержим своим внешним видом и своей личностью в целом, так что ему точно не все равно, что о нем подумают. Может, он попытался заставить Корабль приписать ему заслуги Хильдебрандта.

В этом был смысл. Джеймс чувствовал, как где-то глубоко внутри – глубже всего, там, где лежат основы представлений о мире, – все значительно расшатавшиеся камни вновь возвращаются на прежние места. Господи, он ведь на мгновение почти поверил, что у Корабля есть собственное сознание… что у Ангаёдаё какие-то не совсем ему очевидные, но неоспоримые идеалы и ценности, из-за которых она способна строить планы, притворяться, обманывать и лгать… и даже жертвовать собой. Но это была лишь оптическая иллюзия. Искусственный интеллект – давно устаревшая концепция. Корабль Ангаёдаё, быть может, вела себя нестандартно, но лишь потому, что фомальхиванин нестандартным способом запустил в ней нестандартную программу. Вероятно, при этом он нанес вред некоторым системам. Вмешательство на самом деле было, похоже, более деликатным, чем, к примеру, удар током… и потому перезагрузка произошла не сразу. Но когда ӧссеанин начал ее расспрашивать, равновесие нарушилось. Ангаёдаё хоть и отвечала по инструкциям фомальхиванина, но компьютер был перегружен противоречивыми импульсами. Система начала выдавать сообщения об ошибке… рассказывать бессмыслицу о какой-то Самоцвете и дрӱэиновой сети… просто безумствовать, генерировать шум, бредить – и наконец вышла из строя.

– Корабль готов. Основной цикл функционирует. Летные системы функционируют, – в тот же миг раздался голос Корабля, звучный и, как всегда, бодрый.

Джеймс слушал перечень всех отлично работающих приборов.

– Запрос на вход, – заключила Ангаёдаё. – Персона, имеющая код высшего приоритета… по адресу можно сделать вывод, что я послала его на ее нетлог сама, но история коммуникации неполная, прошу внести дополнительную информацию. Запрос отклонить невозможно, прошу…

Однако ответа Джеймса она ждать не стала и открыла дверь.

Только сейчас Джеймс осознал, что у него назначено свидание. Что Ангаёдаё, у которой есть доступ к его нетлогу, перед перезагрузкой явно позвонила по соответствующему номеру и его почти-девушке подробно объяснила, что участие обязательно.

Когда он ждал ее перед случившимся, то размышлял, стоит ли сначала поцеловать, а потом провести по Кораблю, или разумнее будет сделать наоборот.

Теперь он знал точно.

Сначала он отправит ее за ножницами по металлу.

– Я искренне думала, что мне удастся что-нибудь выяснить, – театрально вздохнула Ёлтаӱл. – Я знаю одну талантливую молодую даму, она немного медиум. Я думала, что мы проведем основательный сеанс и нам, может быть, явится фомальхиванин, но… то есть… как-то. – Она встряхнула ушами. – Знаешь, я и сама в это дерьмо вообще не верю. А без настоящей веры результатов не выйдет, даже если захотеть.

Лукас покачал головой.

– Рё Аккӱтликс, ты ведь зарабатываешь на этом! Кому, если не тебе, в это верить?

– Так ведь клиентикам, разве нет? – беззаботно заявила Ёлтаӱл.

– Может, это работает и в обратную сторону. Если я куплю что-нибудь здесь, то стану способен на слепую веру по приказу, – произнес Лукас. – Ну, подожди теперь. Я что-нибудь выберу.

Нельзя было сказать, что он откровенно разочарован. На самом деле Лукас и не думал, что Ёлтаӱл сможет найти следы фомальхиванина, так что не пришлось расстраиваться, что не вышло. Просто им овладевало чувство бессилия. Фионе он сказал правду: он был убежден, что классическими средствами Аш~шада не найти. В этом он был уверен так сильно, что в моменты, когда ничего лучшего придумать не мог, вполне серьезно пытался вызвать его в мыслях.

Однако это не значило, что он скрывает от себя горькую правду.

У него кончились идеи. Все безнадежно.

Лукас осматривался в магазине. Он хотел купить Пинкертинке что-нибудь красивое, но по привычке не стал долго выбирать. Окинул взглядом кулоны в витрине и без лишних размышлений потянулся к искристо-синему камню.

– Аквамарин? – удивленно спросила Ёлтаӱл. – Что за глупости? Тебе такое зачем? Этот камешек подавляет страх и действует на нерешительность.

– Я беру его для девушки, которая боится звонить по телефону, – заверил ее Лукас и потянулся к карману за деньгами. – Тебе кредитами или ӧссенскими гексами?

– Для тебя бесплатно. Забудь. Все уже оплачено твоим папой.

Лукас замер.