– Ты так на него смотрела, там, на стоянке! – тихо продолжил он. – Я бы согласился быть санклитом, лишь бы ты на меня так посмотрела! Хотя бы вполовину.

– Не говори так.

– Он занял все твое сердце? – Данила подошел ближе. – Или там осталось место? Совсем чуть-чуть?

– Не знаю.

– Я не отдам тебя ему без боя! – Охотник вновь притянул меня к себе. – Пусть даже не надеется!

– Помоги оставить его в прошлом.

– Сделаю все для этого, можешь быть уверена.

– Спасибо. – Я вновь положила голову ему на грудь и крепко зажмурилась.

Вот убейте, но не понимаю, чего хочу – чтобы Даниле удалось выполнить обещание, или чтобы он с треском провалился? Как же это сложно…

Все смешалось, запуталось, да так, что придется рвать по живому, чтобы хоть что-то удалось восстановить. Вопрос в том, чем я готова пожертвовать и ради чего.

Данилу я теперь попросту трусливо избегала. Он это понял и, похоже, решил не торопиться. Неожиданно утром меня осенило, что Глеб занимается тем же самым. За все время пребывания в особняке Охотников мы пересекались не более пяти раз. Поздновато, но все же дошло.

– Непорядок! – пробурчала я, слезая с кровати.

Пора это исправлять и идти мириться.

Зарядка, пробежка, душ, завтрак, тренировка, занятия, обед, тренажерка. Хватит оттягивать, надо идти. Хоть на сердце и неспокойно.

– Да? – брат открыл дверь почти сразу. – Саяна? – непроницаемое лицо.

Теперь он всегда на меня так смотрит.

– Нам нужно поговорить.

– Я уже рассказал все, что помню.

– Не об этом.

– Тогда позже, сейчас я занят. – Он сделал шаг назад.

– Серьезно? Ты готов захлопнуть дверь перед моим носом?! – пришлось вставить ногу в дверной проем. – Почти год прошел!

– Проходи! – брат скрипнул зубами и отошел, пропуская нежеланную гостью в комнату.

Я смахнула злые слезы со щек, чтобы он не видел.

– Слушаю тебя. – Глеб сел в кресло, ногу положив на ногу и скрестив руки на груди.

Двойной замок. Закрыт по максимуму. Как перед самым страшным врагом.

Этот враг, получается, я?..

– Ты мой брат, – тихо сказала я, присев на край кровати. – Больше у меня никого нет. Но ты даже не смотришь в мою сторону. Что происходит?

– Сама прекрасно знаешь ответ.

– Ты навсегда выкинул меня из своей жизни, как мусор?

– Не дави на чувство вины, – фыркнул он. – Я прекрасно знаю, как ты умеешь играть с психикой.

– Это не игры, Глеб. Это очень больно, вообще-то. – Голос предательски задрожал.

– Еще и слезы, конечно. Может, это и действовало на твоего драгоценного санклита. Но на брата – нет.

– Ты до сих пор не можешь мне его простить?

– А как это сделать? – он вскочил и начал мерить комнату широкими шагами. – Он до сих пор в тебе! Его кровь!

– Я ничего не могу с этим сделать.

– Согласен. Но выбор ты делаешь осознанно!

– Какой выбор?

– Какой? – брат завис надо мной. – Кому верить – вот какой! Каждый раз, когда я рассказывал тебе, как все было, ты пыталась найти в моих словах зацепку, чтобы оправдать эту тварь! Ты хотела верить ему, а не мне! И это продолжается! Что, я не прав?!

– Прав.

– Так какого… ты взываешь к моей совести? Такого ни одна братская любовь не выдержит!

– Саяна, хватит! – из ванной вышла Гуля. – Прекрати трепать Глебу нервы!

– Это касается только нас, Гуля! – не удержалась я.

– Для тебя – Гюле! – отчеканила женщина.

– Как скажешь. – Я устало вздохнула.

– Скажу вот что: пока ты на стороне этого демона, не будет тебе нашего прощения!

– Когда и в чем я успела так перед вами провиниться?

– Ты еще спрашиваешь? – потрясенно прошептала Гюле. – Ты любишь санклита! Он убил твоего нерожденного племянника, убил твоих родителей, воспользовался тобой, а ты все равно продолжаешь его любить! Что ты за человек?!

– У каждого своя правда.

– И в чем твоя?

– Горан не убивал вашего ребенка. Я была там и все видела. Он пощадил тебя, но ты шагнула с обрыва.

– Ты его еще и защищаешь! – она задохнулась от ненависти. – Немыслимо! Убирайся отсюда!

– Успокойся, уже ухожу. – Я поднялась, как в тумане дошла до двери и обернулась.

Гюле рыдала в объятиях Глеба. Мне удалось все окончательно испортить. Молодец, Саяна!

Глотая слезы, я вышла в коридор и ноги сами понесли к комнате Данилы. Позарез нужно было обнять хоть кого-то и выплакать обиду.

Его дверь была приоткрыта, но судя по голосам, которые доносились из-за нее, я и тут была лишней.

– Никогда не разрешу такое! Это сведет на нет все, чего мы достигли за несколько десятилетий!

Никогда не слышала, чтобы Юлия так кричала. Что случилось?

– Оно того стоит!

– Ты хоть можешь представить, Данила, что значит иметь такого врага, как Драган? Если она его Кара Господа, он тебя уничтожит за одно прикосновение к ней!

– Пусть попробует!

– С ума сошел?! Хочешь развязать войну?!

– Да, хочу! Давно пора!

– Пока я жива, этому не бывать!

Я едва успела отступить за угол, как Юлия грохнула дверью, вылетев из комнаты сына.

– Саяна? – она едва успела затормозить передо мной.

– Здравствуйте.

– Здравствуй.

Повисло тягостное молчание. Похоже, мы обе не знали, что сказать.

– Что ж… У меня много дел. – Нашлась директриса.

– Да, конечно.

Мы разошлись в разные стороны. Когда дробный перестук ее каблуков стих, я подошла к двери Данилы. Может, лучше уйти? И когда я уже начала разворачиваться к ней спиной, дверь открылась.

– Саяна? Что случилось? На тебе лица нет.

Черт. Мои губы предательски задрожали.

– Заходи.

– Доброе утро, – Данила улыбнулся.

– Утро? – я приподнялась на локтях.

Его комната. И кровать. На которой мы оба лежим.

Что и как?..

– Шучу. Ты проспала несколько часов. Не смотри так. Мне, как в кино, поклясться на Библии, что ничего не было?

– Шутник. Сколько времени?

– Ужин мы пропустили.

– Ого! Давно так не дрыхла! – я потянулась, изогнувшись, но поймала его жадный взгляд и остановилась.

Денек выдался тот еще! Окончательно все испортила с Глебом. Потом подслушала разговор Юлии с сыном. В конце концов, залила слезами и соплями Охотника, и с чувством выполненного долга вырубилась в его кровати. А ведь день еще не кончился!

Данила подошел к столу и вскоре по комнате поплыл аромат кофе. Он молча протянул мне чашку.

– Спасибо. – Я села в кровати и сделала маленький глоток. – За все спасибо.

– Не за что. Хочешь, поговорю с Глебом?

– Нет.

– Почему?

– Просто не надо.

– Если передумаешь, говори.

Его сотовый булькнул, оповещая об смс.

– Чуть не забыл. – Пробормотал он, возвращая телефон на место. – Сегодня День памяти павших.

– В смысле?

– Раз в году мы устраиваем церемонию поминовения Охотников, погибших в борьбе с санклитами, и других жертв этих упырей. Пойдешь?

Сердце вновь тоскливо заныло.

– Я не буду там лишней, с моей-то историей?

– Нет. Тебе тоже есть кого вспомнить. Имеешь полное право.

Что ж, он прав. Надоело чувствовать себя виноватой перед всем миром. Хватит. Если кому-то что-то не нравится, это их проблемы.

Мы вышли во двор, отстояли красивую церемонию с речами и запуском японских фонариков. Но на душе скребли кошки.

– Пойду поищу ребят, – сказала я Даниле. – Спасибо тебе за все.

– Подожди, пойду с тобой. – Он ушел в дом и вернулся через пару минут с пакетом в руках.

Позволив интуиции рулить, я свернула в коридор, ведущий в ту часть крыла, где сейчас шел ремонт, и не ошиблась, заметив отсветы десятков свечей. Язычки пламени заметались, будто пытаясь сбежать, когда мы, отогнув целлофановую занавеску, вошли в обжитой уголок.

Молодежь вздрогнула, увидев нас. Мальчишки сомкнули ряды, прикрыв спинами бутылки с водкой. Девчонки набычились, с укоризной глядя на меня.