За всеми этими делами я напрочь забыла об Алексе, спохватилась, только когда увидела его на пороге.

– Привет! – он протянул мне букет разноцветных ирисов. – Переезд в разгаре?

– Спасибо. – На глаза навернулись слезы – когда-то давно Горан дарил такие же. Но это было в другой жизни той Саяны. – Проходи.

– Что-то не так? У тебя аллергия? Извини, не подумал.

Парень так искренне расстроился, что я даже улыбнулась.

– Все хорошо. Аллергия у меня только на ложь и попытки руководить моей жизнью.

– Ясно. Ты их держишь так, словно они ядовитые, вот я и решил…

– Просто только что закончились отношения, которые разорвали и душу, и сердце в клочья. А букет напомнил.

– Ясно, билеты брать не на мелодраму. И не на задние ряды.

– Алекс, новые отношения мне в ближайшее время точно не нужны, так что… если ты сейчас уйдешь, не обижусь.

– А вот я обижусь. – Он укоризненно склонил голову. – За кого ты меня принимаешь?

– За человека, с которым пойду в кино, вероятно!

– Правильный ответ!

Фильм, наверное, был неплохой. Я честно пыталась сосредоточиться на сюжете, но мысли улетали в неведомые дали – одна цеплялась за другую, и привычное бесконечное ожерелье плелось само собой.

Примерно к середине сеанса мне стало понятно, что забыть про Наума не получится. Нельзя позволить ему и дальше паразитировать, отнимая последние дни у малышей – те драгоценные крохи, что принадлежат только им и их близким. Это недопустимо!

Из кинотеатра я вышла с уже готовым собственным сценарием.

Но все это – не жизнь. Все это взаймы, все это украдено…С. Лукьяненко «Сумеречный дозор»

Москва встретила меня пробками, жарой, бешеным потоком людей и плотным смогом от горящих где-то рядом лесов. Солнце плавило асфальт, заставляя его практически расползаться по швам тротуаров и раздражать и так сухую слизистую носа химическим запахом. За час без малого пришлось выпить несколько бутылок воды, но во рту все равно оставался привкус битума. Мы со столицей, как оказалось, вовсе не скучали друг по другу. Я поняла, что не задержусь тут надолго, и поехала домой.

Почтовый ящик был под завязку набит рекламными листовками и бесплатными газетами. А вот и дверь – черный матовый монстр, которого уговорил поставить Глеб. Интересно, он всерьез считал, что нужно опасаться грабителей, которые просто котята по сравнению, например, с Лилианой-Эльшбеттой или Ханом? Как-нибудь спрошу. Если, конечно, он снизойдет до разговора.

Странно было вновь войти в квартиру, в которой я тихо-мирно обитала до того, как жизнь понеслась вскачь. Руки помнили, какой ключ вставить в замок и в какую сторону повернуть. Но это место больше не могло называться моим домом. Оно принадлежало той Саяне, которую убил Горан. Теперь, по какому-то недоразумению, квартира перешла ко мне.

Пару минут я постояла в полумраке крохотной прихожей, все отчетливее понимая, что делать тут нечего. Тот период жизни остался в далеком прошлом. Вот бы такими же выцветшими и подернутыми мутной пленкой стали воспоминания о Горане! Возможно ли это?

Даже запах квартиры не пробудил никаких эмоций. Я включила свет. Ощущение, что она одичала без меня, как надолго оставленный кот. Покрылась, обижаясь, что ее бросили, густым одеялом пыли, мстительно надулась пузырями отстающих от стен обоев, ощетинилась запахом затхлости.

– Прости. – Прошептала я, погладив косяк. – Скоро у тебя вновь появятся жильцы, обещаю.

Когда удалось навести порядок, собрать необходимые вещи, которые нужно было увезти в Питер, оплатить все счета и собрать документы, уже наступила ночь. Даже не разбирая кровать, я уснула на диване, накрывшись простыней.

А утром, едва проснувшись, поехала в фонд.

Новые охранники, которым также было на все плевать, как и старым, знакомые коридоры с тусклыми лампочками, скрипящая дверь.

А вот и девчонки!

– Саяна! – слетелись всей пестрой стайкой, мои птички, закружили, обнимая, хохоча, расспрашивая, укоряя, пулеметной очередью выпаливая новости.

По щекам, сквозь радость, потекли слезы. Мне нет возврата сюда, жизнь определила иную судьбу, да и нет места санклитам рядом с беззащитными малышами. Все правильно, но как горько это осознавать!

А вот и наша – теперь только их – «комната силы». Сколько новых фото! Молодцы, девчонки! Как жаль, что не пришлось повесить здесь снимок Славика…

Выпив чаю с тортиком, мисс Хайд на ходу сочинила легенду на тему «Как провела последние полтора года» – теперь я врала куда убедительнее. Правду рассказывать все равно нельзя, иначе в «дурку» загремишь.

– А тот огромный перевод, он откуда? – прошептала мне на ухо Карина, щеголявшая преддекретным животом.

– Какой перевод? – лихорадочно роясь в памяти, переспросила я.

– «Лимон» евро. От твоего имени. Через полгода, как ты уехала.

– Драган! – потрясенно выдохнула я.

– Это имя или ругательство? – Карина озадаченно воззрилась на бывшую коллегу.

– В моей жизни – скорее второе. – Вырвалось у меня. – Просто щедрого, э-э, мецената нашла.

– Это не просто щедрый, Саяна! Мы столько на эти деньги сделали!

– Представляю.

– А он симпатичный?

– О, да! – Горан предстал перед моими глазами: высокий, длинноногий, худощавый, с полыхающим взглядом.

– Что-то было! – глаза девушки тоже загорелись. – Расскажи, а? Мне-то сейчас не до романтики!

– Прости, некогда. – Я поспешно встала. – Очень тороплюсь. Еще с Наумом поговорить надо. Он у себя?

– Какая ты! – Карина надулась. – Шеф с самого утра к деткам в больницу укатил.

Вот паразит!

– Поеду к нему. – Я зашла к юристам, отдала доверенность на квартиру – теперь в ней смогут жить родители малышей, пока идет лечение, и начала прощаться.

– Ты же еще приедешь, правда? – запричитали девчонки.

– Постараюсь. – Самой хотелось в это верить.

Невысокая брюнетка жалась с краю, не зная, куда деть руки. Алла Скворян, вспомнила я. Моя замена.

– Оставляю всех на тебя. – Прошептала я ей на ухо, обняв. – Береги их, хорошо?

– Конечно! – она просияла улыбкой.

Заставив себя выйти за дверь, я почти что выбежала из здания, едва сдерживая рыдания.

Так, некогда сопли распускать!

В больнице мне пришлось пережить еще один поток воспоминаний. Сколько всего здесь было – и хорошего, и плохого! Такое не забыть никогда.

Медперсонал почти весь сменился за два года, что неудивительно – за такие деньги мириться с адскими нагрузками и неподъемным моральным грузом способны считанные единицы. Не санклиты, а эти альтруисты и есть настоящие ангелы.

Я шла бесконечными коридорами, доверив поиск Наума вибриссам. Меня никто не замечал и не задавал вопросов, что удивительно – чтобы в больнице ни одна бдительная санитарочка, перегородив дорогу, не устроила допрос с пристрастием «а вы чьи будете?» – чудеса.

Похоже, кроме нового санклитского органа чувств появилась еще и способность «отводить глаза». Но об этом буду думать позже. Потому что сейчас уже вижу широкую спину Наума.

Стоит над кроваткой малыша. Я сжала зубы, с трудом удержавшись, чтобы не вцепиться в него, и зашла в палату.

– Немедленно отойдите от ребенка!

– Что ты здесь делаешь? – он подскочил, лицо пошло красными пятнами.

– Вас приехала повидать. – Мне удалось оттеснить его от кровати малыша. – И сказать, что не позволю убивать детей!

– Да кто ты такая?!

– Сбой, ошибка, невозможность – как меня только не называют! А еще я Кара Господа известного вам, полагаю, Горана Драгана.

– Так это ты!.. – Наум попятился.

Слухи уже и сюда дошли? Однако!

– Именно. Мне нужно сделать всего один звонок, – для наглядности мисс Хайд повертела в руках сотовый, – и через… даже не знаю, несколько часов, вероятно, если он на личном самолете полетит, вам придется объяснять главе клана, почему его драгоценная возлюбленная обижена на вас.