– Спасибо.

– Главное – свой стиль боя. Он у тебя есть. Необычный, непредсказуемый. Надо развить это.

– Начнем?

– Сначала защита. – Данила наложил на мои руки специальные стяжки, оберегающие кисти от повреждений.

Я задохнулась от боли, вспомнив, как Горан бинтовал мои ладони. На глазах выступили слезы.

– Слишком туго? – мужчина нахмурился.

Заметил.

– Нет. Скажи, что у тебя с коленом? – мне удалось справиться с собой и кивнуть на черную плотную защиту с пластмассовыми креплениями на его ноге.

– Старая травма. – Он поморщился. – Иногда дает знать о себе.

– Ясно. Приступим?

– Растяжка. Ты гибкая, но это не отменяет ничего из важного.

Почему к нему не прилагается переводчик?

Разогрев мышцы, я сделала глубокий вдох.

– Все, готова.

– Запомни: красиво и долго – в кино. В жизни – максимально быстро, просто, эффективно и неожиданно. В бою нет времени красоваться и вторых шансов. Максимум поражения при минимуме затрат времени и сил.

Иными словами не щелкай клювом, бей первым, а то сожрут.

– Доверие рефлексам – потребность. Их выработка – задача.

– Понятно. – Я кивнула.

– Ты должна идти коротким путем. Выяснить примерный уровень противника – первые несколько ударов. Нащупать слабые места обороны – еще пара. При этом – дезинформация.

– В смысле?

– Проверяешь его, не раскрываешь себя.

– Запомнила.

– Затем – схватка. Применяешь.

Помедленнее, я расшифровывать не успеваю.

– В идеале – намекаешь на свое слабое место. Еще при первых ударах проверки. Обманный маневр. Бьешь в слабое место. – Он взял мою ладонь и согнул пальцы. – Так – правильно. Это важно. Повреждение – уничтожение победы.

– Ясно.

– Удары – тяжелые. Вектор от плеча. Сила идет сюда. – Данила прочертил по моей руке линию пальцем до кисти. – Приложение – кулак. Нападай.

– Уже? – я растерялась от такого резкого перехода.

– Ты должна быть готова всегда.

Как скажешь.

Первый мой выпад наставник отбил легко. От второго уклонился. Но обманный маневр, как он и учил, заставил его раскрыться. Я поднырнула под его руку, локтем отвела ее в сторону и нанесла удар в челюсть. Так Горан сделал с Арсением на одной из тренировок. Это было будто вчера и одновременно сотни лет назад.

– Умница. – Признал Охотник, потирая подбородок.

Знал бы ты, как внутри все болит! Я не вспоминаю жизнь до встречи с санклитом, была ли она вообще? Но каждое мгновение того короткого отрезка времени, что мы были вместе, не забыть никогда.

Размышления прервала неожиданная атака Данилы. Вернее, он хотел сделать ее внезапной. Но я отреагировала на автомате, приняла удар корпусом, заставив его пройти по касательной, и выплеснула боль в ответном маневре, сделав подсечку и заставив его потерять равновесие. Мужчина не упал, сумев в последний момент выровнять тело, но преимущество потерял.

Раздувая ноздри, я смотрела на него, как раненый зверь, словно он был повинен во всем. Но злость быстро покинула меня, заставив отвести глаза.

– Контролируй эмоции. – Мягко сказал Данила. – Используй их, как сейчас. Но чувства – на коротком поводке. Решаешь ты, не они.

– Поняла. – Прошептала я.

– Хорошо. Теперь отработаем приемы. Захват сзади.

Он встал за моей спиной, положил горячие ладони на мою талию. Только не это! Не делай так! Горан так касался меня, заставляя дрожать в предвкушении. Не поступай так!

– Саяна, ты слышишь? – его голос донесся до меня словно сквозь вату.

– Да.

– Соберись.

Иными словами, вытри сопли и помоги себе сама.

Я стиснула зубы и сосредоточилась на том, чему Данила учил. Несколько часов пролетели махом.

– На сегодня хватит. – Мужчина удовлетворенно кивнул. – Устала?

– Немного.

– Ты выносливая, хорошо. Жду вечером здесь же.

Мы направились к выходу. Погруженная в нерадостные мысли, я не заметила нападения Данилы, но тело отреагировало на уровне рефлексов и ускользнуло в сторону. Вновь вспыхнув, я нанесла ответный удар «горло-локоть», вложив все силы.

Можно не думать о том, откуда мне известен этот прием? Я уже всерьез опасаюсь, что Горана внутри больше, чем меня самой! Да и его навыки боя, как и приемы, похоже, вошли в мою плоть с кровью санклита.

Данила захрипел, оперевшись на стену рукой. Совсем как Драган в тот день, когда я ударила его в грудь и загнала костяную занозу глубже к сердцу. Тогда еще остался кровавый след от руки на обоях.

Вот только Данила – человек, его раны сами собой не зарастут.

– Ты как? – мне стало очень стыдно. – Прости, пожалуйста!

– Ты готова, – прохрипел он. – Не извиняйся.

– К чему?

– Узнаешь со временем.

– Хорошо. – Я пожала плечами.

Можно немного покоя? Без сюрпризов, вечерних или утренних? Не желаю удивляться, хочу найти место в новой непонятной жизни. Этого довольно.

– Откуда ты знаешь этот удар? – отдышавшись, спросил Данила, с любопытством глядя на меня.

Уверен, что хочешь услышать ответ? Напали как-то Наблюдатели на нас с Гораном, санклиту пришлось их отмутузить. Вот там он и продемонстрировал на одном из напавших эффективность приема «горло-локоть».

Я усмехнулась и вместо этого ответила, не моргнув глазом:

– В кино видела.

– Умница.

– Ты точно в порядке?

– Да. Если не считать уязвленной гордости. – Признался он и улыбнулся.

Да ладно! Данила улыбнулся? Не может быть!

Я невольно улыбнулась в ответ. Впервые за долгие месяцы это не было связано с Гораном. Может, есть шанс?..

А если там, под сердцем – лед,

То почему так больно жжет?

…Любовь страшнее, чем война,Любовь разит верней, чем сталь.

Мельница «Любовь во время зимы»

После тренировки я взяла на выезде – так здесь называли гараж – машину и поехала в Стамбул. Оставила BMW на стоянке, натянула капюшон ветровки и пошла гулять.

Город хадрил, как и я. Все вокруг было серым – коробки домов, асфальт, небо, веточки унылых деревьев. Пешеходы, как в песенке из детского мультика, неуклюже бежали по лужам, ежась от ледяного ветра и не глядя по сторонам. Мой же взгляд, наоборот, скользил повсюду, в надежде за что-то уцепиться и перестать думать о Горане.

С этой же целью я вышла на Истикляль – на этой туристической улице всегда шумно и людно. Уличные музыканты устраивают представления, лавки с жареными каштанами, кукурузой, бубликами с кунжутом, жареными мидиями искушают умопомрачительными запахами, магазины заманивают весенними скидками.

Жизнь бурлила здесь, несмотря на дождь. Раздраженные звуки клаксонов машин в пробках неподалеку сливались с протяжными гудками сухогрузов на Босфоре, вплетаясь в музыку, что яркими вспышками взрывалась то тут, то там. А из серого неба сыпался пронзительный смех чаек. Окунувшись в эту какофонию звуков, щедро сдобренную речью на всех языках мира, я подумала, что Галатскую башню давно пора переименовывать в Вавилонскую.

К сожалению, сегодня моя душа осталась глуха к стамбульскому саундтреку жизни. Что ж, скоро распустятся листья на деревьях, городские клумбы покроются ковром из разноцветных тюльпанов, гиацинтов и прочих первоцветов. Может, весеннее буйство красок и ароматов разбудят ее.

Истикляль вывела меня к станции фуникулера Бейоглу и Галатскому музею Мехлевиханеси – дому братства танцующих дервишей Мевлеви – тех самых, что молятся, впадая в экстатическое состояние во время кружения. Такой небольшой и скромный, что после нарядных бутиков и не заметишь, он будто манил меня к себе.

Я зашла во двор, и громкоголосая суета осталась позади. Слева среди травы высились белые столбики кладбища, где мирно покоились в вечности поэты, музыканты и шейхи. В глубине стоял приземистый серый дом в два этажа.

Обойдя его, я обнаружила цокольный этаж и вошла в музей. В маленьких комнатах располагалась экспозиция вещей знаменитых представителей братства и предметов домашнего обихода. Стоило глазам начать перебегать с одного на другое, как мысли тут же ускакали в неизвестном направлении. Замерев перед кафтаном под стеклом, я так долго стояла, погрузившись в воспоминания о том, как мы с Гораном устроили шопинг перед поездкой на Филиппины, что в комнате, оборудованной датчиками движения, сработала система экономии электроэнергии – погас свет.