И что? Я развернулась. Шаль полетела на пол, мне было тепло и так, даже жарко. А вместе с ней улетели и все разумные доводы, трезвые планы действий и грамотные мотивации. Хотелось просто любить и быть любимой.

Хотя бы недолго.

По законам, понимаешь, современной аэродинамики шмель летать не может. Не должен, падла, летать! А он летает… сука насекомая неграмотная.М. Веллер «Ножик Сережи Довлатова»

– Саяна, прости, что разбудила!

– Ничего. – Я закуталась в шелковый халатик и попыталась спросонок понять, что случилось, глядя на Юлию. – Проходите.

В первый раз мне довелось видеть ее растрепанной, заплаканной, с бегающими глазами и дрожащими руками.

Самая настоящая бабья истерика. Причина обычно или муж, или дети. Бывшего супруга она собственноручно в ад отправила, помогать дьяволу, так что, очевидно, это отродье Хана, в миру Данила, что-то отчебучил.

– Данила! – она всхлипнула, подтверждая мои опасения. – Савва! –  и разревелась. – Са-а-яна!

– Ясно, – я подвела ее к дивану, – садись, – и принесла с кухни бокал с водой и салфетки.

Выбивая зубами дробь о стекло, она влила ее в себя, немного расплескав, и протяжно выдохнула.

– Воооот. Теперь рассказывай.

– Отец той девушки, санклитки, которую Данила убил… – Она снова всхлипнула, комкая салфетку.

– Савва?

– Да. Он вернулся в Петербург. И… И… – Женщина сделала глубокий вдох. – Он хочет убить моего сына!

– Я чем-то могу помочь?

– Только ты и можешь!

– И… чем?

– Не имею права о таком просить, но умоляю тебя, Саяна, позвони Горану! Если кто и остановит Савву, то только глава клана! Для тебя Драган сделает все, чего пожелаешь! Меня он не послушает!

– Мы расстались, Юлия. Вряд ли имеет…

– Я на колени перед тобой встану! – она вскочила. – Умоляю!– Хорошо, хорошо! – я поспешно усадила ее обратно. – Позвоню, обещаю!

– Спасибо! – Юлия вновь разрыдалась, прижавшись ко мне.

Мы попрощались, когда она немного успокоилась и вызвала такси. Я проследила, что женщина села в машину, и вернулась в квартиру.

Что ж, пообещала – делай.

Глубокий вдох.

Черт, пальцы дрожат, как у Юлии.

Гудок.

Малодушная надежда, что он не ответит.

– Здравствуй, Горан.

– Саяна?.. – потрясенный выдох. – Что случилось?

– Пока ничего. Можешь приехать в Петербург? Ты нужен мне здесь.

– Диктуй адрес, родная!

Уже зная, кто за дверью, я открыла ее.

– Здравствуй, Саяна.

Боль ударила под дых. В груди, куда вошел кинжал, запылала фантомная рана. На глазах выступили жгучие слезы.

– Здравствуй, Горан. – С трудом удалось выдавить мне.

Он все такой же. Только седая прядь в волосах добавилась. И это ему идет.

– Ты стала еще красивее, родная! – потрясенно прошептал санклит.

– Теперь ангельски прекрасна? – парировала я и взмолилась, – Пожалуйста, не надо. Даже видеть тебя – и то безумно тяжело!

– Прости. – Мужчина протянул мне коробку. – Это тебе.

– Зачем?

– На новоселье.

Я извлекла из коробки растение с овальными сочными листьями.

– Если не нравится, просто выкинь.

– Оно живое, Драган. – Я отнесла цветок в спальню и поставила на стол у окна.

Когда вернулась, санклит снял куртку, повесил ее в прихожей и оглядывался по сторонам.

– Что потерял?

– Все… – Пробормотал он. – Прости. Дашь тапочки?

– Можешь не разуваться. Хотя, как хочешь. – Я достала из обувницы тапки Алекса, запоздало понимая, какие выводы сделает Драган.

Горан снял ботинки, посмотрел на ни в чем не повинную обувь, как Глеб на санклитов, потом молча сунул в них ноги. Расспросов не последовало. Ну, и на том спасибо.

– Садись. – Я указала на диванчик в форме губ рядом с деревянным овальным столиком. – Кофе?

– Если можно.

– Хорошо. – Я направилась на кухню.

Санклит пошел следом.

– Я справлюсь одна.

– Извини. – Он вернулся обратно на диван.

Мне пришлось облокотиться о столешницу – трясло так, что подгибались ноги. Теперь понимаю людей, которые физически не могут зайти в самолет, пережив авиакатастрофу. Все, что казалось бы, уже в прошлом, вновь вылезло наружу, упрямо не желая покрываться пылью. А всего-то и нужно было – вновь увидеть эти глаза непонятного цвета.

Я сварила кофе, разлила по чашкам, поставила их и все остальное на поднос, сделала глубокий вдох и буквально силой заставила себя отнести его в гостиную.

– Как ты, Саяна? – тихо спросил Горан, когда я села в кресло напротив.

– Какого ответа ты ждешь?

– У меня нет права задавать такие вопросы, ты права. Но хотя бы возьми обратно кинжал, на всякий случай. – Мужчина положил на столик клинок с перевязью.

– Хорошо. – Проще согласиться, чем объяснять, почему он не нужен, так как благодаря Злате один у меня уже есть. – Давай обсудим дело. – Я объяснила ситуацию Данилы. – Можешь поговорить с этим санклитом?

– Он в своем праве, Саяна. У нас, как и у людей, есть законы. Я не могу ему запретить.

– Ты не можешь или не хочешь?

– Помогать Даниле я точно не хочу. – Драган горько усмехнулся. – Сам бы убил этого подонка! Но для тебя сделаю все. Поэтому могу предложить только один способ. Если хочешь, я убью отца той девушки.

– С ума сошел?! – подскочила мисс Хайд. – Даже не думай!

– Ты не изменилась. – Нежно прошептал он.

– Напротив, очень изменилась. – На этот раз горечь заставила меня усмехнуться. – Я теперь шмель.

– Будь здесь Арсений, он бы попросил тебя продемонстрировать полосатую… э-э…

– Моя «э-э» не полосатая! – я фыркнула. – Ты, кстати, не видел его?

– К его счастью, нет.

– Жаль. Он бы долго угорал над тем, что ты сделал санклитом вегетарианку! – вырвалось у меня.

– Ну, твое неподражаемое чувство юмора точно никуда не делось. – Горан несмело улыбнулся. – Так почему шмель?

– Говорят, по законам аэродинамики крылья шмеля не могут поднять его в воздух. Но он об этом не знает и преспокойненько летает. Мое существование тоже невозможно, но я есть.

– Если ты шмель, то я кто тогда, гладиолус? – санклит спрятал усмешку, отпив кофе.

– Это шутка, Горан. Уже давно доказано, что полет шмеля не противоречит законам физики. Давай серьезно. Так ты никак не можешь помочь в деле Данилы?

– Я предложил единственный вариант, который пришел в голову.

– Это вообще не вариант!

– Могу поговорить с ним, попросить, как глава клана. Но уверен, он откажется.

– Почему?

– Потому что я был на его месте. Убедить меня оставить в живых убийцу моих детей никто бы не сумел. Это под силу только тебе.

– Может, тогда мне с ним поговорить?

– И чем будешь аргументировать? – Драган сделал еще один глоток кофе.

– Не знаю. Почему санклиты так скоры на расправу? Меня саму недавно санклитка Хана убить пыталась!

Чашка с глухим хлопком лопнула в руках Горана. Керамические осколки глубоко прорезали ладони. Кофе, смешиваясь с кровью, потек на столик. В воздухе опять запахло железом.

– На кухню, быстро. – Я завернула его руки в салфетки.

– Саяна, прости… – Когда ладони оказались под струей холодной воды, пробормотал Горан.

– У тебя привычка дурная стаканы и чашки давить. – Отметила мисс Хайд, вынимая осколки.

– Ты права. – Прошептал он. – Во всем права…

Я подняла голову, и водоворот чувств в его глазах закружил меня. В них было все – безумное желание, нежность, боль, вина, надежда. Мне удалось всем своим нутром почувствовать, что он сдерживается уже даже не из последних сил, а расходуя неведомые ему самому резервы.

Я отвела глаза, поспешно отошла и начала убирать в шкафчик все подряд. Еще немного, столешницу оторву и попробую туда запихнуть. Руки так дрожали, что крышка сахарницы, станцевав сальсу, упрыгала. Горан поймал ее на лету, осторожно положил обратно и тихо сказал: