Девятый стал сущим кошмаром. Всё что было до — цветочки, выросшие в ягодки. Волчьи ягодки…

Моими одноклассниками было «пробито» самое дно, теперь надо мной издевались за бедность. Я стала для них подобием «боксёрской груши» и каждый считал своим долгом, проходя мимо «ударить» как можно больнее, отрабатывая своё мастерство под одобрительные возгласы благодарных зрителей.

У меня не было навороченного смартфона, лишь самый дешёвый сенсорный телефон с вечно тормозящим откликом экрана. Не было красивой новой одежды, которую так любили демонстрировать девчонки из класса. И что? Разве это мешает мне быть хорошим человеком? Разве бедность — это порок?

На глаза навернулись непрошенные слёзы, утерев которые я резко оглянулась назад, почувствовав чужое присутствие рядом.

«Кто здесь?» — произнесла дрогнувшим голосом, спешно поднимаясь на ноги.

Вокруг стояла полнейшая тишина, которую изредка нарушали отзвуки жизни города: голоса ночных прохожих, доносящиеся обрывками фраз, перекликались с редкими машинами, что шуршали шинами по асфальту.

Осмотревшись по сторонам и не найдя ничего подозрительного, я снова опустилась на своё место печально смотря на звёздный небосклон.

Максим Фадеев

Отца перевели к новому месту службы с его личного согласия, но мы и представить не могли где будет расположено наше очередное место жительства.

Маленький таёжный посёлок близ границы, затерявшийся где-то между ухабистой грунтовой дорогой и вековым лесом, с первых минут прибытия поразил своей мрачностью. Густой туман, спустившийся с горного хребта, скрыл и без того неяркое солнце, липкой плёнкой застывая на коже и волосах.

Отец прибыл сюда пару недель назад, а мы с мамой добрались только сегодня. Сойдя с трапа самолёта отправились на железнодорожный вокзал от которого отходил нужный нам автобус. Пыльный «чихающий» пазик, выдыхаясь из последних сил вёз своих пассажиров издавая натужное гудение. Включив музыку, я откинулся на низкую спинку сидения, пытаясь устроиться поудобнее. В наушниках играла тихая спокойная мелодия, никак не увязывавшаяся с дорожной тряской. Два часа езды по не асфальтированной дороге показались мне вечностью. Даже выбравшись из давно немытого салона, я всё ещё ощущал, как меня штормит из стороны в сторону.

Поёжившись от бодрящей утренней прохлады застегнул молнию толстовки, взяв в руки чемодан с которым мы приехали. Подойдя к КПП воинской части, мама присела на деревянную скамью, расположенную поблизости, терпеливо ожидая, когда постовой доложит о нашем прибытии.

Мимо проходили местные жители, спешащие куда-то в звонкой утренней тишине, бросая на нас хмурые, отнюдь не приветливые взгляды. Ночью видимо прошёл сильный дождь, глинистая почва, превратившаяся в вязкую грязь, неприятно чавкала под ногами, сопровождая каждый шаг громким хлюпаньем. С тоской посмотрев на новые белые кроссовки я в который раз пожалел о том, что решил надеть их в эту нежеланную мной поездку.

— Фадеевы, проходите! Только документы предъявите, нужно пропуск выписать, — окрикнул мать молоденький солдатик, высунувшийся в приоткрытые двери проходной.

Отец встретил нас около штаба и передав ключи от квартиры, в которую он заселился, поспешил вернуться к своим обязанностям, пообещав, что освободится пораньше.

Наше пристанище располагалось в обычном пятиэтажном доме, стены которого были от души разрисованы разноцветной аэрозольной краской из баллончиков. Поднявшись на третий этаж, я отпер дверь, закрытую на замок и вошёл в тёмный коридор, задохнувшись от несвежего застоявшегося воздуха.

— Максим, открывай все окна нараспашку, надо проветрить для начала эту «медвежью берлогу», а уж потом оценивать масштаб надвигающейся «катастрофы».

— Как скажешь, Ма!

Пройдя по комнатам выполнил порученное мне задание и вернувшись на кухню, где она лазила по шкафам в надежде найти хоть что-то съестное, уселся на табурет, наблюдая за её безрезультатными поисками.

— Ты же знаешь, что, когда отец живёт один он не питается дома, — напомнил я ей.

— Значит, сбегай в магазин и купи чего-нибудь к чаю, надо подкрепиться перед грандиозной уборкой, которая нам предстоит.

Мама подошла ко мне потрепав по волосам.

— Максимушка, теперь это точно будет последняя школа, которых ты так много сменил, мотаясь со своими беспокойными родителями по просторам Родины.

— Надеюсь на это, мамуль! Однако… мне не особо здесь нравится. Я бы предпочёл пойти в одиннадцатый класс в том городе, где в одиночестве и грусти проживает наша несравненная Мария Викторовна.

— Скажешь тоже! — рассмеялась она заливисто, «заражая» меня своим бесконечным позитивом.

* * *

Утром следующего дня мы стояли в вестибюле единственной в посёлке школы. Время близилось к десяти, когда секретарь наконец-то пригласила нас в приёмную.

За столом кабинета сидела женщина лет шестидесяти с коротко стриженными иссиня-чёрными волосами, завитыми в мелкие «бараньи» кудряшки. Её тонкие губы, накрашенные тёмной помадой бордового оттенка, были поджаты, выражая неудовольствие от внезапного визита, будто бы мы её застали врасплох, когда она решала свои жизненно важные проблемы. Она напряжённо глядела поверх очков, в который раз втолковывая «неразумной» маме одно и тоже.

— Я вам ещё раз повторяю, Нина Владимировна, в нашей школе дети теперь получают лишь основное образование, проходя обучение с первого по девятый класс. Десятый и одиннадцатый местные подростки заканчивают в соседнем посёлке. Это недалеко, всего сорок минут езды в одну сторону, дети добираются туда на школьном автобусе, который выделил муниципалитет.

— То есть у вас вообще нет десятого и одиннадцатого классов? — спросила мама, находясь в лёгком замешательстве.

— Об этом и толкую! — раздражённо ответила женщина, попутно прикрепляя огромную блестящую брошь в виде жука-скарабея к лацкану пиджака.

— Как же теперь быть? — озадаченно произнесла мама, беспомощно взглянув на меня.

— Я же вам всё подробно объяснила. Будет ваш сын ездить с местными ребятами на автобусе, чай не маленький неразумный ребёнок, справится. Не понимаю, от чего вы так переполошились?

Уткнувшись в монитор компьютера, директриса ясно дала понять, что аудиенция закончена и мы должны как можно скорее покинуть её кабинет, предоставив ей возможность вернуться к важной безотлагательной работе.

— Мы пойдём, спасибо за то, что встретились с нами.

В ответ женщина лишь сдержанно кивнула.

Выйдя на школьный двор, по которому разносился удушающий сладкий запах сирени, я взял маму за руку и поспешил скорее уйти отсюда. Она задумчиво смотрела на меня, видимо, как всегда, ведя внутренний диалог сама с собой.

— Как поступим, Максим? За десятый класс ты уже аттестован, но что будет осенью? Я не смогу отвозить тебя в школу и обратно, папа тем более… сорок минут это конечно же немного, но ты ведь ещё работаешь, хоть и удалённо…

— Я говорил, что могу пожить у бабушки. Мам, всего год. А дальше институт или армия, мне всё равно.

— Думаешь этот вариант будет лучше для нашей семьи?

— Ещё бы! Вы с отцом всё равно готовы сутками торчать на работе, дома бываете редко. А бабуля там совсем одна, к тому же ей, как и мне нужна компания.

— Ладно Максим, будь, по-твоему. Эта идея нравится мне намного больше, чем ежедневная тряска в автобусах.

— Тогда не будем тянуть, уеду на днях.

— Ты точно этого хочешь?

— Да, мамуля! Однозначно!

Мне совсем не хотелось задерживаться в этом неуютном посёлке. Не став разбирать привезённые с собой вещи, я помог матери навести порядок в выделенной нашей семье квартире, а как только она обустроилась на новом месте купил билет на вечерний автобус, и попрощавшись с родителями отправился в город детства, который не навещал лет пять.

Учась в начальной школе, я всегда ездил к бабушке на каникулы, но последние годы мы жили в отдалённом гарнизоне. На дорогу времени требовалось больше чем длилась неделя отдыха и поэтому она сама приезжала к нам в гости, когда скучала по дочери и внуку.