– И не знает, что ее ждет.

– Все. Больше до прихода Бьёрна я ни слова вам не скажу.

Он взял меня под локоть и повел за собой.

– Эгоист хренов!

– Он ведь не зря меня пугает?

– Тайнами-то? А у кого их нет?

Это был не ответ, и я знала, что Бьёрн расскажет лишь тогда, когда будет готов.

Чуть ли не вся команда вышла посмотреть на Любиму. Дочка выспалась в летучке, и теперь вертела по сторонам головой, отчего ее пушистые рыжеватые кудряшки то и дело лезли в глаза. Наверное, стоило бы постричь ее, но мне безумно нравилась такая прическа.

– Она прямо вылитый капитан, – сказал кто-то. – Только более глазастая и симпатичная.

– Это потому что черты у нее от папаши, а овал лица и улыбка Таисы, – хмыкнул Халли. – Ну, что вылупились? Еще успеете посюсюкаться, а сейчас им обеим отдых нужен.

Он провел меня в каюту Бьёрна, и сам лично порылся во встроенных шкафах, пытаясь отыскать детские вещи.

– Ага, все здесь. Ты уж дальше сама разбирайся, я в этом во всем не шарю.

– Спасибо тебе.

– Да ладно уж, было бы за что, – хмыкнул он и вышел.

Я всхлипнула несколько раз, но наткнулась на недоуменный взгляд Любимы, и заставила себя улыбнуться.

– Папа нас не бросит, мой котенок. Ничего больше не бойся.

Верила ли я в это? Был ли страх повержен? Нет, он все еще копошился в сердце, и хотелось снова прижаться к Бьёрну, угнездиться в его руках. Чтобы он сокрыл нас обеих, спас от жестоких секретов и последствий правды. Однако проблема была в том, что главную тайну носил сам Бьёрн, и я не знала, что случится, когда она будет раскрыта.

Я дремала возле Любимы на большой капитанской кровати. Бьёрн проявил фантазию и запасся не стандартными одежками вроде белых и с рюшами, а веселыми, цветными, с рисунками в виде радужных зонтиков, или попугайчиков, зеленых хамелеонов и каких-то уморительных желтых глазастиков. Были там пеленки, средства по уходу за кожей и прочая необходимая малышу всячина. Я представила, как мужчина ходил по магазинам, и улыбнулась. Впрочем, он, скорее всего, заказал это через сеть. У них же был интернет? Наверняка имелся вместе со множеством онлайн-магазинов, а, возможно, было и что-то получше. Например, продукты попадали в холодильник по трубам. Я улыбнулась своим мыслям. Зачем это нужно, если можно выйти на крыльцо и сорвать яблоко прямо с ветки, а рано утром забрать свежее молоко и навести чай из трав, собранных на лугу?

Любима стала нервной и плакала по любому поводу. А еще от нее невозможно было отойти – она начинала орать так, словно ее резали. Я целовала ее, баюкала, пыталась научить снова смеяться тем особым детским хихиканьем, который может быть вызван самыми неожиданными вещами. В итоге в ход пошла рубашка Бьёрна – я накидывала ее на голову, потом резко сдергивала, корчила рожи – и дочка начинала гоготать, пуская слюни.

– Я мог бы смотреть на это вечно.

У меня защипало в носу – сколько любви было в его голосе! Бьёрн подошел, присел на край рядом со мной, и поглядел на Любиму. Он долго и внимательно, с привычной тщательностью изучал ее, одетую в пижаму со зверушками, потом осторожно протянул руку, но так и не коснулся дочки.

– Ну, чего ты? – хрипло спросила я. – Не бойся.

– А можно? Вдруг она испугается? Я же незнакомый дядька.

– Ты ее папа. Попробуй.

Он протянул малышке палец, улыбнулся… Любима также сосредоточенно изучала его лицо, как прежде он рассматривал ее. Уголки ее губ на мгновение опустились, но Бьёрн пощекотал дочку за пяточку, и она широко открыла рот, произнеся что-то вроде «Гих!».

– Привет, солнце, – сказал он. – Ты такая красавица! Не плач, а то я начну суетиться и паниковать…

– Тебе еще придется, и не раз, услышать ее рев.

Любима схватила большой палец Бьёрна и потянула его в рот.

– Меня едят, – сказал мужчина таким счастливым шепотом, что я не сдержала довольного смеха. – Тая, она меня натурально жует! Маленькая кусака, может, у тебя зубки режутся?

– Возможно. Ты такой молодец, все купил. Спасибо тебе за заботу!

– Да ладно, так бы любой отец поступил.

– Вот уж не скажи.

Я обняла его сзади, и с упоением наблюдала, как Бьёрн ворчит дочке разные нежные глупости.

– А можно я ее на руках подержу? – спросил он через несколько минут.

– Ну конечно! Ты можешь не спрашивать, она ведь наша общая.

Через минуту он уже показывал дочке каюту, давая ощупывать все, к чему она тянула ручонки. И периодически смотрел на меня, словно ожидая одобрения.

– Вы такие милые, – сказала я с тихим восторгом. – Я счастлива.

– И я тоже.

– А что Мэйкрим?

– Они ищут похищенного терронца. Это мальчик-подросток, он сбежал из дома на грузовом судне.

– Значит, сбежать можно.

– Запросто. Вернуться куда сложнее. У пятнадцатилетнего трудностей не возникнет.

– А вот Халли путь домой заказан.

– Верно. Его ждет суд. – Он широко улыбнулся, потому что Любима щупала его бороду. – Боже, я и не думал, что дети такие чудесные! Она действительно самая красивая малышка на свете.

– Ты ее папа, поэтому так считаешь.

Он подошел и обнял меня одной рукой. Удивительно, как ловко ему удавалось держать дочку на локте!

– Ты первый раз ребенка на руках держишь?

– Ага! Она легонькая и теплая. И это ты ее мне подарила, Тая. – Он посмотрел на меня с такой страстью, что тело сразу отозвалось дрожащим желанием. – Спасибо, мое счастье!

– Теперь мы можем поговорить о будущем?

– Поговорим вечером. Сейчас я слишком доволен настоящим, чтобы строить планы на завтра.

Через некоторое время Любима начала хныкать, и я дала ей грудь. Однако молока было совсем мало, и пришлось суетиться с бутылкой и сухой смесью. Бьёрн усиленно помогал, с некоторым испугом глядя на плачущее дитя.

– Жалко ее.

– Ничего страшного. Она просто голодна.

– Страшновато. Это же не корабль, который легко починить. Она и сказать-то не может, что ее беспокоит…

Так началась наша семейная жизнь. Почти весь день Бьёрн опекал Любиму чрезмерно, и постоянно спрашивал меня, не нужно ли чем-то помочь. Он отлучился дважды, а под вечер предложил взять дочку в кают-компанию, где собрались остальные. И, конечно, сам понес ее в одной руке, чтобы второй обнять меня за плечи.

Я была рада не застать Элиаса, и счастлива увидеть Аврору. Женщина обняла меня крепко и отчаянно, но не проронила ни слезинки. Рассказа о том, что ей пришлось пережить, не последовало даже после того, как я поведала о своих похождениях.

– Ты бы хотела вернуться на Мурцу? – спросил Бьёрн.

– Вряд ли. Я еще не решила, где буду жить, но Маррог обещал помочь определиться в новой жизни. Спасибо вам за спасение. Тебе, Бьёрн, особая благодарность за Таису. Я еще не видела, чтобы она так улыбалась.

– Это я должен благодарить тебя. Ты помогла ей выносить и родить ребенка, и потом оберегала нашу дочку от всего плохого.

– Как уж вышло, – слабо улыбнулась Аврора. – Хорошо, что теперь все хорошо.

– Я доставлю тебя, куда пожелаешь.

– Спасибо, Бьёрн, я подумаю, покидать ли Завесу. Таиса, я бы хотела поговорить о Любиме. Перво-наперво дома покажите ее хорошему педиатру…

Она говорила, а я все смотрела на папу и дочку. Родную кровь не спрячешь, и мне захотелось непременно взяться за фотоаппарат и сделать альбом, где будет много их совместных портретов. Про себя я почему-то не думала.

Интересно, где мы будем жить? Согласится ли Бьёрн вернуться на Алькор, в нашу усадьбу, или предпочтет Терру? А вдруг придется осваивать какой-то дальний мир? Но мне не было страшно. Глайм подошел поздравить со счастливым воссоединением, Гарож, посмотрев на Любиму, сказал, что она куда больше похожа на маму. Хадра держалась в стороне, и я знала, что она думает вовсе не о нашей удаче. Девушка не отводила глаз от Халли, который смыл грим и снова стал красавцем.

– Ну, ребята, надо отчаливать, – сказал Маррог. – Хотя бы до первой Завесы, а там проще будет. Хади, вам с Гарожем пора домой, да и Бэрду с Глаймом вернуться бы на корабль.