Только бы дойти! Добраться и сделать все как надо! Я пыталась не плакать, представляя, что сейчас чувствует Любима, гоня прочь страшные мысли об Авроре. И вдруг вдалеке показалась машина наподобие тех, что были у Оазисов. Мне сразу подумалось: почему Зарим не дал нам такую, она наверняка оказалась бы надежней плюхней!

Я сжала кулаки. Неужели новые хозяева? Снова рабство еще хуже прежнего? У меня не осталось сил, но я собиралась во что бы то ни стало сражаться.

Машина остановилась, и песчаное облако скрыло от меня приехавших. Без боя не дамся, хотя сердце своим бешеным стуком лишало уверенности. На сей раз все получится, как надо, пусть для этого мне придется перегрызть кому-то горло!

Чудо. Настоящее чудо, ниспосланное свыше. Невозможно!..

– Таиса!

Это был Бьёрн: чумазый, лохматый, в серо-желтой форме и повязке на голове. Решительный, нисколько не изменившийся, не считая глаз, которые стали печальнее и глубже, словно хранили все тайны космоса, все его карты и закоулки.

Я не знала, можно ли обнять его, не решалась ни поздороваться, ни завопить от облегчения. Только кусала губы и глядела жадно, ожидая, когда он повернет время вспять и все исправит. Он не побежал, а пошел навстречу медленно, словно песок был вязкой глиной. Протянул руки...

Меня словно ударили по голове. Я вспомнила, как улыбалась Любима, когда смотрела на меня из-под пушистых густых ресниц, и сжала губы. Нет, не кинусь в его объятья.

– Где ребенок? – спросил вышедший из машины Элиас. – Ты родила ее? Она в порядке?

У меня в нутре оглушительно взорвалось нечто отвратительно-злое.

– Родила? – прошипела я сквозь зубы. – В порядке?

Я двинулась на него, крепко сжимая пальцы. Сейчас или никогда. Господи, как мне хотелось хоть на ком-то выместить ярость! Бэрд не успел ничего предпринять: я ударила его в нос, потом добавила ещё, прямо в скулу, глухо вскрикнула от боли, но принялась пинать ногами, рыча от гнева, пока Бьёрн не схватил меня поперек туловища и не оттащил прочь.

– Тая, успокойся!

– Иди к черту! – заорала я. – Идите к черту оба!!! Не смейте задавать вопросов о моем благополучии. Ты! – я вцепилась в руку Бьёрна зубами, и он отпустил меня, отступая прочь. – Ты бросил меня, не потрудившись даже клочка бумаги подписать и все объяснить! А ты, сволочь, привез сюда, зная, что это опасно! Похитил беременную, хотел отомстить, как слабак, через женщину! Не вздумай подходить ко мне ближе, чем на два метра, скотина, или я тебе выцарапаю глаза!

Я выдохнула и отступила, пытаясь справиться с эмоциями, и из машины появился Глайм.

– Таиса!

Увидев его, я всхлипнула и принялась ломать пальцы.

– Глайм! Слава богу, ты здесь!

Слезы уже текли по щекам. Через несколько мгновений он осторожно обнял меня, и внутри снова что-то лопнуло. Я завыла, завопила, как безумная.

– Они забрали ее Глайм! Забрали! Вырвали у меня из рук! Пожалуйста!.. – я разрыдалась и рухнула на колени. – Она такая маленькая, беззащитная, худенькая совсем… У нее кроме меня никого не было! Они обидят ее, Глайм! Тот мужик сказал, что ударит ее, если… А вдруг она уже мертва?!

Я сжала его плечи и заорала громче прежнего. Мне хотелось сорвать голос, стесать до мяса кожу, ползя вслед за дочкой через пустыню, только чтобы с ней все было хорошо.

– Я виновата, Глайм! Виновата перед ней и перед Авророй, – повторяла я, перемежая всхлипы с отчаянным рычанием. – Я ведь мать, и не смогла защитить ребенка. Они её забрали, забрали… вырвали из моих рук… Все плохо. Все плохо…

Он попытался меня поднять, но я не хотела вставать.

– Помоги мне. Пожалуйста, Глайм!

– Бьёрн сказал…

– Нет! – я свирепо посмотрела на своего бывшего возлюбленного. Сейчас у меня в сердце не осталось ни капли нежности к нему. – Он опоздал.

– Таиса, – угрожающе произнес Бьёрн. – Позволь мне все объяснить!

Внезапно слезы иссякли. Я поднялась без помощи Глайма, поправила одежду и сложила руки на груди.

– Ну, объясняй. Только побыстрее, потому что я не намерена терять драгоценное время!

Бьёрн поглядел на Глайма, и тот отошел к машине, бросив на меня сочувственный взгляд. Элиас уже сидел за рулем, и, кажется, ставил нос на место. Я про себя довольно усмехнулась.

– Пять минут, Бьёрн.

– Во-первых, без нас ты ничего не сможешь, – спокойно сказал он. – И я не убегал, меня вызвали по делу. Но моя дочь…

– Ах, вот с чего ты решил начать? – взбеленилась я. – Замечательно! Ты прилетел за дочерью, наверное? Хочешь забрать ее, да? Если мы найдем малышку, я приложу все усилия, чтобы ты и пальцем ее не коснулся!

Я понимала, что во мне говорит отчаяние, усталость и неиссякаемая ненависть, но остановиться не могла.

– Я был бы рад взять свою дочку на руки, – сказал он тихо. – И не стал бы отнимать ее у тебя.

Я не поверила.

– Я помогу найти ее. Один, без Элиаса. Будь моя воля, я бы уже избавился от него.

– Почему он здесь?

– У него устройство слежения, и этот идиот не захотел его отдавать. Решил, что ты ему обрадуешься.

Он откашлялся.

– Слежения? Вы за мной следили? Но как?

– Маячок. Его тебе ввели ещё в больнице, – пояснил Бьёрн.

– Пометили, словно зверя! – воскликнула я, и губы задрожали. – Ненавижу!

Бьёрн провел ладонью по глазам.

– Не такой я представлял нашу встречу, – хмуро сказал он.

– Мне все равно, Бьёрн. У меня отняли счастье, и теперь у меня нет ничего. Все это время – больше года прошло! – я любила тебя. Не верила в ту чепуху, что болтает Элиас, якобы ты своего ребенка от прежней жены бросил. Я и теперь не верю, но любовь… Она исчезла вместе с нашей дочерью.

– Значит, не слишком она прочная была, – вдруг сказал он, и я влепила ему пощечину.

– Ты такой же негодяй, как Бэрд!

Развернулась и пошла прочь. Мне обещали помочь, значит, зря они надрывались, терпя друг друга. Оазисы не просто так вручили драгоценную подвеску. Если Маррог согласится взять след, если он так хорош, как говорил вожак – мы вернем Любиму. Я обниму ее. Успокою, попрошу прощения, обласкаю. И однажды мы окажемся дома, в звонкой тиши летнего сада.

Бьёрн не пошел за мной. Наверное, гордость не позволяла. Я вытирала слезы, а они все никак не кончались. Так я потеряю всех. Оттолкну, ужалю. Но чувства бурлили, острые и неприятные, изрядно приправленные яростью. Я не могла с ними справиться.

– Таиса, постой!

За мной бежал Глайм, и я заставила себя улыбнуться.

– Ты один не вызываешь во мне отвращения. Скажи им, пусть убираются.

– Они не понимают. Не знают, что такое потерять ребенка. Не суди строго.

– Бьёрн ведет себя нагло и жестоко, а Бэрд так, будто ни в чем не повинен. Мне хочется их обоих удушить! Аврору избили, она, наверное, мучается сейчас в руках какого-нибудь скота… Глайм, у меня нет времени выслушивать этих двух помешавшихся на самих себе мужиков! Есть наводка, есть те, кто согласился помочь. И я доберусь до Изумрудного порта своими ногами. Если надо – переплыву реку! А придется не пить неделю – не буду пить. Но я спасу дочку, будь уверен!

– Позволь хотя бы подвезти тебя, – тихо сказал Глайм. – Куда скажешь.

– Да, было бы здорово, – кивнула я. Принять помощь от него было нетрудно.

Глайм обрадовано улыбнулся и проводил меня к машине. К сожалению, сесть пришлось сзади, с Бьёрном. Как только закрылась дверь, и мы тронулись, я уставилась на свои руки.

– Таиса, – через несколько секунд сказал Бьёрн. Он склонился, и я не захотела отстраниться. Первая, самая яркая вспышка гнева миновала. – Прости, – прошептал он мне в ухо. – Расскажи, куда мы едем? Ты знаешь, где девочка?

– Я оказала услугу «Оазисам», и они согласились помочь. Брат вождя – отличный следопыт. «Барханы» знают многих работорговцев, они могут указать верное направление, а если Любима еще здесь, то приведут меня к ней.

– Значит, Любима, – сказал он также тихо. – Это хорошее имя.

Я только кивнула. Некая крохотная частица меня тянулась к Бьёрну, но основная масса, и не только души, но и тела, настороженно ощетинилась, не торопясь доверять ему. Мы с минуту молчали.