— Да, Зиновий Фадеевич. И у вас в восемь встреча в «Бристоле». Вы не давали распоряжений, поэтому я не отменяла и не переносила…

— Ну, значит, там и поужинаю.

Секретарша удовлетворенно улыбнулась и уже с куда более веселым видом помчалась варить для меня кофе.

С Юрием Ильичом, несмотря на его склонность к пошловатым шуткам, мы договорились быстро. Я вкратце изложил ему основные факты, он недолго молчал, что-то прикидывая в уме, потом поделился со мной выводами:

— Учитывая временную недееспособность матери, получить опеку над сыном вам будет не так уж и трудно. То, что женщина указала в качестве отчества для ребенка ваше имя, сыграет нам на руку, равно как и положительный тест на отцовство. Но нам предстоит выяснить, имеются ли другие родственники, которые могли бы претендовать на опеку.

— А если существуют?

— Тут есть два пути: или отдать ребенка им…

Я тут же отверг этот вариант:

— Даже не обсуждается!

— …или договариваться с этими самыми родственниками, — закончил мысль адвокат.

— Будем договариваться, — кивнул я. — Видимо, вопрос, как всегда, в деньгах?

— В их количестве, Зиновий Фадеевич, — засмеялся Гольдштейн. — Исключительно в их количестве!

— Надеюсь, вы сумеете все уладить так, чтобы сумма не оказалась заоблачной.

— Сумею, — пообещал Юрий Ильич. — Завтра же мой помощник отправится в Агранск и начнет собирать все необходимые свидетельства и документы. Кстати, вы не хотите заодно уточнить, что стало с водителем, который сбил Алевтину? С него можно взыскать по суду очень приличную сумму! Она бы покрыла ваши расходы на спасение несчастной женщины…

— Если вы готовы и этим заняться, то я согласен.

— Вот и чудесно! Значит, решено? Тогда в течение недели я сообщу вам о результатах наших предварительных действий. Если возникнут какие-то неожиданные вопросы — звоните, не стесняйтесь!

— Обязательно! — я принял из пухлых пальцев адвоката красивую визитку с золотым обрезом, спрятал ее в портмоне, вызвал секретаршу. — Анастасия, проводи Юрия Ильича.

— Хорошо, Зиновий Фадеевич.

В офисе я провел еще что-то около часа, успел решить самые неотложные вопросы, потом побывал в «Бристоле», где встретился с нужным человеком, а заодно и поужинал. День мой закончился в доме дяди Родиона. Старик ждал меня до полуночи, даже спать не ложился.

— Ну, докладывай, — потребовал он, как только я появился.

— Докладываю: мать и ребенок в клинике, за обоими тщательно присматривают. С Гольдштейном встретились, договорились, как будем действовать. Адвокат уверен, что оформить опеку можно будет без особых сложностей.

— Отличные новости! — по привычке воскликнул дядя, и тут же уточнил: — Ну, насколько вообще возможно в такой ситуации.

— Да, пока все складывается неплохо, — согласился я, усаживаясь в кресло и принимая из рук старика бокал с виски и льдом. — Замотался… сейчас прямо тут отключусь.

— Так и оставайся, ночуй! Сам знаешь: твоя комната тебя всегда ждет! — тут же обрадовался дядя. — Кстати, внука сфотографировать небось не додумался?

— Нет…

— Ну, я и не рассчитывал особо… не представляешь себе, как мне не терпится взглянуть на младшего представителя фамилии Плетневых! Я уж думал, так и помру, не дождавшись…

— Отец!..

— Ну, что, что — отец?! Сколько можно хоронить себя заживо? Давно пора забыть Евгению и обзавестись семьей! Солидный же бизнесмен, должен понимать, что в наших кругах волки-одиночки доверием не пользуются. Вот поправится эта Алевтина — женись на ней! Чем плохо-то?

— Это невозможно. — Я громко стукнул стаканом с остатками виски по подлокотнику.

— Не понял?..

— Она была девочкой по вызову. Я провел с ней всего несколько часов — в сауне. Думаешь, никто не докопается и не узнает о ее прошлом? Представляю заголовки в желтой прессе: владелец сотовой компании «НекстМобил» женился на проститутке!

Дядя сделал большой глоток вискаря. Задумчиво покачал головой.

— Девочка по вызову, говоришь? И вдруг — родила? С чего бы?

— Да кто их знает, этих баб с их странной логикой! — мне давно стало ясно: женщин понять невозможно. Нечего и пытаться. — Родила и родила. В детский дом не сдала, и на том спасибо.

— Все-все, успокойся, сын. Ты и правда устал, а я тут тебя разговорами донимаю. Ступай уже спать.

— Да. Пойду. — Я допил виски, пожелал старику доброй ночи и отправился в свою комнату: принимать душ и отдыхать.

Дядя проводил меня задумчивым взглядом. Таким его лицо становилось, когда старик затевал что-то новое. Похоже, ему и сейчас пришла в голову какая-то идея. Надеюсь, он со мной поделится своими планами. Но это все потом.

«Завтра позову отца с собой в больницу, пусть познакомится с Никитой. Может, и мальчишка к нему потянется…» — такой была последняя моя связная мысль в этот вечер.

Везти с собой в больницу дядю Родиона оказалось не лучшей идеей. В палату к сыну я вошел один: старик остался в коридоре, не хотел пугать мелкого.

Никита бросился ко мне со всех ног. У меня аж на сердце потеплело при виде его радостных глаз и робкой улыбки.

— Привет, сынок, как ты? — я протянул ему руку, чтобы пожать серьезно, по-мужски.

Сын схватил меня за ладонь, потянул к двери:

— Идем к маме!

Вот так-то, Зиновий. Ты думал, сын по тебе соскучился? Нет! Ты для него — тот, кто может отвести к маме, и все.

Да, мы с ним общаемся всего неделю, а о том, что я — его отец, мальчишка узнал вообще только вчера, и все же стало досадно. Хотелось, чтобы сын по мне скучал, чтобы без меня ему было грустно и одиноко.

Рано. Сам понимаю, что тороплю события. Никита не виноват, что я появился в его жизни только спустя четыре года после его рождения.

— Хорошо, Никита. К маме обязательно сходим. Но сначала я хотел познакомить тебя с одним очень хорошим человеком.

Молчание. Насупленные брови. Недоверчивый взгляд исподлобья.

— К маме. — Коротко и требовательно.

— Тогда дедушка пойдет вместе с нами.

Сын это условие просто не заметил. Снова потянул меня к дверям.

Я вышел вместе с ним, кивнул дяде Родиону:

— Идем с нами. Подождешь у дверей реанимации, пока мы с Никитой посмотрим на его маму.

Дядя спокойно кивнул, словно так и надо, к Никите с разговорами приставать не стал, просто пристроился по другую руку от меня и молча пошел рядом.

В реанимации дежурил незнакомый врач, но ему, видимо, рассказали о нашем вчерашнем визите, и он не стал возражать, когда я попросил провести нас с Никитой в палату Сербовой Алевтины.

Увести сына от стекла, за которым лежала его мать, оказалось не проще, чем вчера. Ребенок упирался, тихо поскуливал и мотал головой в ответ на все уговоры. Только когда я пригрозил, что больше не покажу ему маму — мальчишка сдался, но обиделся, насупился и снова замолчал.

Деда Родиона он вообще проигнорировал. Впрочем, старик и сам не настаивал, чтобы Никита согласился с ним пообщаться.

— Ничего-ничего, пусть пока хотя бы привыкает, что я рядом, — сказал дядя, когда мы вернули мальчишку под присмотр педагога-психолога. — А там, глядишь, и оттает. Не все сразу.

Так оно с того дня и повелось: я уходил с работы пораньше, ехал сначала за дядей, потом вместе с ним — к Никите. Дня через четыре сын немного привык к такому распорядку и согласился после похода в реанимацию погулять с нами по холлу больницы, где имелось несколько лавок со сладостями, игрушками и книгами.

— Давай тебе что-нибудь купим? — впервые обратился к Никите дядя: мы как раз остановились возле магазинчика с игрушками.

Мальчишка кивнул, начал рассматривать полки, заставленные всякой всячиной. Потом ткнул пальцем в коробку с роботом-трансформером.

— Попроси тетю продавца, чтобы она показала нам игрушку, которую ты выбрал, — дядя Родион не торопился угодить ребенку, вместо этого сделал так, чтобы мелкий послушался его и заговорил с незнакомой женщиной.