Мне привели двух молоденьких рядовых. Я отправила их назад — что они, порядка не знают, будто в первый раз. Поняв, что не уловка не прошла, вызвали лейтенанта Дикса и сержанта Прастона, который был ненамного моложе моего папеньки.

— Ваше Высочество, — с упреком сказал он. — Спать уже пора.

— Ничего, Прастон, размяться никогда не поздно.

Видя мое настроение, сержант решил не спорить.

— Эти олухи мне двух рядовых пытались подсунуть, — наябедничала я.

— Меня будить побоялись, значит.

— А второй зачем?

— Эти лоботрясы, Ваше Высочество, — вступил в разговор лейтенант, — в карты разыгрывали, кому с вами разминаться. У них считается, что экзерциции с Ее Высочеством дают благословение Фортунии.

Мы рассмеялись.

— Ее Высочество давно переросла благословения рядовых, господин лейтенант, — ответил Прастон. — Завтра намылю им шею. К бою!

Прастон был совершенно незаменим в распознавании ошибок и построении последовательности ударов для экзерциций, поэтому мог себе позволить некоторые вольности в обращении.

Через полчаса я заметно выдохлась, и вот тогда Прастон вступил в дело. Лейтенанта отправили назад, дабы не ронять авторитет Короны.

— Кадет! — рычал сержант. — Задница, как у курицы на насесте, голову в плечи вжал, да тебя любой сопляк три раза стукнет, пока повернешься!

Я получала трижды: по плечу, по бедру и по упомянутому месту, пока не выравнивала стойку. Удары отрабатывали до изнеможения — моего. Еще через полчаса возвращались назад: впереди грозный сержант, за ним едва волочащий ноги кадет с растрепанной косой.

Вернувшись, я написала записку казначею и наказала Агни отнести ее с утра. Прастон, хоть и ворчал, но премии за тренировки Ее Высочества любил. А как не любить, когда у тебя пять дочерей. Он потому в сержантах и засиделся, что тренировать гарнизон королевского дворца — дело денежное (на это дело папенька денег не жалел), а жизнь в столице с сержантом для женщин предпочтительней, чем при офицере, которого могут послать, куда Дионисий кентавров не гонял. Так что, хоть Прастон и обещал членовредительство посыльному, который выдергивал из-за карточного стола, а то и из койки в дни дежурств, но за мое ходатайство оставить его вечным сержантом при гарнизоне Большого дворца был благодарен.

"Темная лошадка" поджидал меня у выхода в сад. Отвесив положенный поклон он пристроился рядом и завел приличествующий случаю светский разговор о погоде. Но стоило нам углубиться в садовый лабиринт, как Дженкинс прервал размышления о возможности завтрашнего дождя и будто между делом спросил:

— Ваше Высочество, могу я поинтересоваться, какое испытание вы назначили для меня? Будет ли это потерявшийся щенок или заплаканный ребенок?

— Отчего вы решили, что вас ждет такое испытание? — благодаря дворцовой выучке я умела удерживать удивление внутри.

— Окна моей комнаты выходят на дорожку из хозяйственной части. Одна из ваших горничных пробежала в сад с белым котенком, после чего лорд Сантион вернулся в запачканной рубашке. Он, разумеется, постарался скрыть ее под жилетом и камзолом, но манжеты выдавали, что он изрядно извозился. Затем лорд Кларк привел хромающую пожилую служанку с грязной корзиной. Я бы оставил это без внимания, если бы через час мастер Вольф не привел бы ту же женщину с той же корзиной тем же путем и с той же хромотой. Также осмелюсь заметить, что ваша камеристка Энни весьма мила, и я уверен, что вы позаботились о ее безопасности, но я бы посоветовал не вовлекать ее в подобные миссии, а подобрать хорошего мужа. — Глянув на мое озадаченное лицо он поинтересовался: — Ваше Высочество, могу я узнать, кому достался второй выход котенка, Беллу или Виллиамсу?

Так вот чем занимался Дженкинс — вызнавал сведения и присматривался к жизни во дворце. Нужно попросить горничных разузнать, с кем он успел переговорить, и о чем.

— Лорд Дженкинс, вы уже сбросили со счетов героического командора?

— Ваше Высочество, я сомневаюсь, что вы захотите стать мачехой двум офицерам старше себя.

Все это Дженкинс говорил совершенно серьезно, позволив себе лишь тень улыбки. Что-то подсказывало мне, что от этого человека нужно держаться подальше.

— Вы весьма хорошо осведомлены, лорд Дженкинс. Неужели за два дня вы успели собрать сведения на всех своих соперников?

— Увы, увы, не на всех. — Он дернул ртом. — Мы с командором встречались на приеме год назад, когда он сетовал моему двоюродному дяде, что оба сына больше тяготеют к полевой работе и наотрез отказываются переводиться в штаб. Поскольку штабные должности предлагают не раньше трех лет после выпуска из военной академии, а выходят оттуда в двадцать, нужно всего-лишь сложить два числа.

— Вы меня пугаете, лорд Дженкинс.

— Я всего-лишь откровенен с вами, Ваше Высочество.

— Тогда прошу вас о еще одной откровенности. Поведайте мне, зачем бы такому хитроумному лорду участвовать в драке у королевского забора и после ночевать под снегом и дождем, рискуя быть убитым при штурме открывшихся ворот?

— Я был уверен, Ваше Высочество, что Корона не допустит смертоубийства под дверьми дворца. Что же касается причины... Вы не верите, что Ваше Высочество стоит таких жертв?

— Со стороны мужчины, который меня ни разу не видел и не говорил со мной? Нет. Если же мужчина надеется на равную моей корону, то увы и ах, такой проницательный человек, как вы, мог заметить из указа, что невеста в опале. Поэтому, вы правы, не верю.

— Хм, — он дернул углом рта. — Что ж, придется признаться. В тот вечер я был несколько нетрезв, отмечая одно удачное дело в ресторации недалеко от Башенной площади, и услышав указ Его Величества, неосторожно заметил, что окажись я у ворот, непременно проник бы наутро во дворец. Мой собеседник поймал меня на слове, и мы поспорили на десять золотых.

Я так и не могла понять, шутит он или нет.

— Что ж, милорд, вы уже выиграли спор. Стоит ли оставаться?

— Ваше Высочество, я небогат и не обладаю титулом. Вряд ли мне доведется второй раз в жизни попасть во дворец, поэтому я пользуюсь случаем побывать в вожделенном для всей Ангорской аристократии месте. Надеюсь, вы не прикажете мне выйти вон за ворота немедленно?

— До конца отбора я не имею на это права. Развлекайтесь в свое удовольствие, милорд. Отвечу на ваш вопрос: нет, щенка мы не могли к вам подослать за неимением оных.

— Благодарю, Ваше Высочество.

С этими словами Дженкинс изобразил подобие улыбки, поклонился и пропустил вперед нашу процессию, чтоб пойти в противоположную сторону.

Минус один. Определенно минус один. Что-то меня в нем беспокоит. Наверное, то, что он явно лжет. Он мечтал побывать во дворце, но при этом два дня не выходил из гостевого крыла?

Следующим меня нашел Сантион. Он начал напрямую, без обиняков:

— Ваше Высочество, позволите присоединиться к вашей прогулке? Надеюсь, мои соперники еще не утомили вас разговорами, и мне достанется доля вашего внимания.

Он так обезоруживающе улыбнулся, что мне оставалось только кивнуть. Лорд предложил мне локоть, возводя себя в ранг официального спутника на променаде члена королевской фамилии. Я положила руку на сгиб, но слегка приподняла бровь. Он состроил покаянное лицо, что не помешало проявиться довольному выражению.

Что ж, если лорд Сантион любит прямоту и быстроту действий, воспользуемся его же приемом.

— Лорд Сантион, не откроете мне тайну, что заставило вас мокнуть под дождем и мерзнуть под снегом целую ночь, а то того участвовать в небезопасной драке?

— Награда, Ваше Высочество. Полагаю, у меня есть некоторые шансы.

— Милорд, я в опале, и если вы надеялись на положение возле трона, вы мерзли зря.

— Ваше Высочество, я имел в виду вас.

Что значит этот серьезный взгляд? Игра? Или...

— Позвольте вам не поверить. Только в легендах мужчины сражаются за женщину, едва увидев ее портрет.

— Ваше Высочество, я и не надеялся, что вы меня запомните. Год назад на балу у герцога Тальма вы подарили мне кадриль, а после мы побеседовали на балконе у дерева с розовыми цветами.