Я отпустила Дагни навестить родных в городе. Утром она принесла письмо от модистки из провинциального городка к востоку от столицы. Владелица салона "Черная сорочка" писала, что договоренности в силе. Третий фасон она сочла наиболее интересным, но ей лишь нужно время, чтобы его доработать. Письмо слегка отдавало лимоном. Я подогрела его на свечке и прочитала проступившие строки: "Любимая, я отправляюсь в Заокеанию. Прошу, тяни время. Пиши на имя Джека Дэйла, таверна "Морская дева", Хилстон."

Магический замок все не поддавался. Каждый день я посвящала ему час или два, но все было тщетно.

Спрятав запрещенную книгу я взяла невинный томик стихов и устроилась у открытого окна. Гулять не хотелось совершенно — за мной последуют фрейлины. Все четыре дамы в свое время наседали на меня с нравоучениями о приличествующем браке. Все четыре дамы в свое время прочувствовали на себе моё неудовольствие. Нет, это совершенно не та компания, которая отвлечет меня от грустных мыслей.

Будто нарочно в гостиную открылась дверь, явив собой одну из достопочтенных дам.

— Ваше Высочество, Ее Высочество Клотильда просит уделить ей время.

Жена Эгберта, который навсегда поселился в отдельных покоях целительского этажа? Семью оставили во дворце, чтобы приглядывать за воспитанием детей. Но сама Клотильда, понимая вину мужа, старалась не выходить из своих покоев. Может быть, со временем, когда раны затянутся, она снова вольется в придворную жизнь. Это был династический брак, Клотильда родилась дочерью герцога в одной из континентальных стран, с которой папенька собирался укрепить если не дружбу, то хотя бы нейтралитет. Любви в браке не было, впрочем, сомневаюсь, что Эгберт мог бы пробудить в ком-нибудь это чувство. По мужу Клотильда не убивалась, но ей и без того сейчас тяжело.

Я кивнула, и фрейлина провела внутрь женщину в черном.

— Благодарю вас, леди Ретум, вы свободны.

Дама кинула на меня недовольный взгляд и удалилась за дверь.

— Садитесь, Клотильда. Агни, подай нам чай.

— Нет-нет, я ненадолго. Я зашла поблагодарить вас, Ваше Высочество, за участие в нашей судьбе. Его Величество сказал, что объявить Эгберта одержимым, и тем снять с меня и детей клеймо опалы, было вашей идеей.

— Ваше Высочество, я предложила это исходя из сугубо прагматических соображений. Дети изменника стали бы легкой жертвой для новых заговорщиков.

Клотильда грустно улыбнулась:

— Вам ли не знать, как можно разрешить таковые сложности.

Я не стала ее разубеждать. В самом деле, я не знаю, каким станет Альфред через несколько лет царствования, и какие приказы он сможет отдавать.

— Я хотела уверить вас, — продолжала Клотильда, — в своей совершенной преданности. Я не могу назвать себя хоть сколько-нибудь значимой персоной во дворце, но если я в силах в чем-либо вам помочь, вы можете ко мне обратиться.

Когда Клотильда ушла, леди Ретум настолько осмелела, что позволила себе явиться в гостиную в сопровождении еще одной фрейлины и дать мне верноподданический совет не сближаться слишком с вдовой брата, поскольку всем известно, что...

Я не дослушала. Если леди Ретум ничего не поняла за предыдущие годы, в этом нет моей вины.

В самых жестких выражениях я потребовала, чтобы к Ее Высочеству Клодильде и ее детям относились с должным уважением, и с улыбкой Харибды выразила надежду, что леди Клотильда будет встречать во дворце исключительно доброе отношение и никак иначе. В противном случае я позабочусь, чтобы виновные получили достойный ответ. Последнее я проговорила, придвинувшись к леди Ретум и слегка коснулась ее кисти пальцем. Чесотка — слишком просто, не ново и без заговоренной вещи, напрямую, совершенно очевидно, кто ее навел. Но мне уже не пятнадцать, чтобы прятаться. Урок леди Ретум я собиралась преподать открыто.

Весть, которую принесла Дагни, чуть подняла мне настроение. Остался только один секретарь короля, господин Кардисс, не запятнавший себя служением заговорщикам. Еще один приступил к обязанностям вчера, после того, как его проверили тайные службы. Я была уверена, что Кардисс помнит все три имени — и потому, что папенька набирал секретарей с хорошей памятью, и потому, что поводы для сплетен запоминаются, даже если сплетню пускать нельзя.

На следующий день, промучившись все утро и пропустив обед, я вскрыла замок. Вечером мне пришла корзина роз от полковника Лентса. По зрелом размышлении я поняла, что сложность замка все-таки ограничивалась "для начинающих".

Разумеется, остальные двери были закрыты иначе и, боюсь, без почтения к принцессе. Я попробовала свои силы на одном и отступила. Оставалось подслушивать, если я узнаю кто, когда и где собирается разговаривать на интересные мне темы. Во дворце было множество новых слуг, и Агни с Дагни еще не нашли подход к нужным источникам.

Ночью я сбежала из своих покоев, и не через общие залы, где на каждом углу стояли слуги, охрана или слуги-охрана. Тайный ход тоже был бесполезен. Оставался балкон. Обратившись к Фортунии я кинула монету, и когда та легла ликом богини вверх, переоделась в мундир, глотнула ночного зелья, завернулась в темный плащ, привязала веревку за перила балкона и спустилась вниз, где тут же была окружена тремя лейтенантами охраны.

— Ваше Высочество, — с упреком проговорил Джонс. — Вы вынуждаете нас принять... э...

Он запнулся. Я глянула на остальных и увидела знакомые лица. Всех я в свое время лупила тупой саблей, а когда Прастон хорошенько на них рычал, они забывали, что перед ними Ее Высочество Беатрис, и лупили меня в ответ. Мы неплохо проводили время, и как я узнала, среди караульных пофехтовать с принцессой считалось знаком удачи. Фортуния подкинула мне троих очень удачливых офицеров.

— Я вернусь, обещаю, — кажется, получилось слишком жалостливо.

— Ваше Высочество, что вам понадобилось вне дворца в такое время?

— Вне дворца ничего. Мне нужны покои господина Кардисса. Учтите, назад я не полезу, пока не сделаю то, что мне нужно. Хотите сдать меня капитану? Ему тоже придется решать, чей гнев для него страшнее. — Я вздохнула как можно печальнее. — Никто не узнает, я уверена.

— Стрикс... простите, Ваше Высочество. Это невозможно.

Я молчала. Лейтенанты переминались с ноги на ногу. Потом они начали переглядываться.

— Дернул же грифон проверить караулы именно сейчас.

— На троих проверить?

Гвардейцы сделали вид, что на крыше замка что-то весьма интересное, что внезапно отвлекло их от моих слов. Я решила вернуть к себе внимание:

— Вы ведь знаете, где живет Кардисс?

Молодые люди засопели. Знают.

— Зачем он вам? — поинтересовался Джонс.

— Поговорить. Правда, лишь поговорить. Меня замуж выдают! И я даже не знаю, за кого! Сцилла их всех побери! Я всего-то хочу узнать имена тех троих, которых Его Величество рассматривает как будущую родню!

— Кардисс нас заложит... То есть, сдаст... То есть, расскажет Его Величеству и опознает на построении. И нас не просто уволят со службы, нас выпорят кнутом. А потом уволят.

— Лица тряпками завяжите.

Они мялись. Я подумала, было, предложить им деньги, но поняла, что купить такой риск у меня денег не хватит, а мелкая сумма будет вроде как оскорбительная подачка. Нет, либо они мне помогут от чистого сердца, либо... не помогут.

— Джонс, сгоняй в караулку, там какая-то ветошь валялась.

— Ты сдурел?

— Да ладно, ну уволят, ну выпорют... Зато будет, что внукам рассказать.

— Ты сначала детей заведи, — проворчал Джонс, скрываясь в темноте.

Пока Джонс бегал за тряпками, мы вышагивали туда-сюда по дорожкам. Издалека в темноте я ничем от караульного не отличалась. Парни высчитывали, на сколько они могут отлучиться, чтоб не вызнали про их отсутствие. Получалось меньше четверти часа. Мы должны успеть, если бегом.

Джонс вернулся, и мы двинулись к крылу слуг. Верней, слуги жили на втором и третьем этажах, а первый отдали служащим ранга повыше ливрейных.