А мы с Катрионой прокрались к черному входу в кухню и проследили, как Дагни выносит маленького беленького котенка — плод любви одной из дворцовых кошек, что хранили запасы от мышей. В детстве Катриона узнала, как обходятся с ненужным приплодом, и устроила отцу истерику с рыданиями. Придворный маг, чертыхаясь, воздевая руки, кляня и подземный мир, и звезды, создал заклинание, которое лишало кошек радостей материнства и отцовства. Но поскольку дворцу все же требовались новые поколения усатой охраны, с избранных пар раз в несколько лет чары снимались.

Первым номером предстояло стать барону Беллу. Ничего не подозревающий барон упражнялся в фехтовании с низкой веткой липы в дальнем углу сада, когда к нему прибежала взволнованная Агни.

— Милорд, — обратилась к нему девушка, заламывая руки. — Прошу вас... возможно, у вас найдется минута помочь... там... О, милорд, прошу вас!

Приподняв бровь, барон двинулся за Агни. Мы с Катрионой последовали за стеной кустарника, образующего садовый лабиринт.

Агни привела барона к одному из дворцовых прудов, где на маленьком островке таращил глаза испуганный кухонный котенок.

— Как он туда попал, как? Не представляю. Милорд, прошу вас!

Котенок издал плаксивый писк. Я в которой раз поклялась, что в возмещение волнений устрою беленькому самую сытую и благополучную судьбу.

— Что вы хотите от меня? Чтобы я лез в грязную воду? Позовите кого-нибудь из слуг, в конце концов! — раздраженно сказал Белл.

— Я не могу никого найти! Ему страшно... — последнее она проговорила в спину удаляющегося барона.

Минус один в списке. Мы с Катрионой объединили усилия, и сгусток воздуха принес котенка обратно. Напоив беднягу припрятанным в кустах молоком, мы двинулись на поиски следующей жертвы.

Лорд Сантион о чем-то беседовал со слугой. Котенок размурлыкался, пригревшись в руках Катрионы. Пусть отдохнет, нам придется подождать.

Если бы мы не следили за Сантионом, то не заметили бы короткий блеск золота, мелькнувший в его руке.

— Агни, — прошептала я. — Сможешь узнать, за что он заплатил?

— Постараюсь, Ваше Высочество.

Мы дождались, когда слуга отойдет подальше, а Сантион двинется по боковой аллее, и создали новую композицию из живой и неживой природы. На этот раз беленький комочек пищал с высокой развилки дерева. Чтобы уравнять шансы, мы изрядно измазали ствол только что политой землей с клумбы.

Вскоре грязь с корой почтили своим присутствием белую рубашку Сантиона. Жилет и камзол он предусмотрительно снял. Агни рассыпалась в благодарностях, приняв котенка из его рук, и доставила малыша под бок к маме-кошке, а нам пришлось возвращаться к обеду.

Обед подавали в Большом Зале, где кроме нас с отцом и братьями, моих фрейлин, первого советника, верховного канцлера, маршалла, герцога Тальма и посла из Бальмизии — то есть, обычной компании — присутствовали все семеро претендентов на мою руку.

Я не стала сообщать папеньке, что на самом деле рассматриваю лишь четверых. Впрочем, о том, что командору моя рука не достанется, думаю, папенька сам догадался. Интересно, что заставило прославленного в прошлом воина с двумя взрослыми сыновьями раздавать зуботычины и мокнуть у ворот?

Что их всех заставило? Пожалуй, этот вопрос мне нужно прояснить в первую очередь.

За столом потек непринужденный светский разговор. Я присматривалась к манерам женихов. Увы, расслышать, о чем они говорили, я не могла. Лишь видела, что Сантион дружелюбно улыбается всем присутствующим, но при этом его глаза не выражают никакого веселья — они цепко рассматривают соперников. Дженкинс, напротив, едва улыбается. Говорит он мало и скупо. Кларк держит светское лицо, но каждый раз, когда ему приходится что-то произнести, слегка хмурится, будто разговор ему в тягость. Вольф, единственный оставшийся неблагородный из списка, чувствует себя не в своей тарелке, и его можно понять. Пожалуй, не будем считать это недостатком. Научить дворцовому этикету можно, в отличие от доброты и порядочности.

Я еще раз обвела взглядом всех четверых и прислушалась к себе. Увы, сердце молчало. Пока меня не взволновал никто. Может быть, это и хорошо? Я до сих пор с неудовольствием вспоминала историю, как в шестнадцать лет решила, что влюбилась в младшего брата посла из Альгады. У нас состоялось объяснение за розарием, где молодой человек со жгучими карими глазами вздохнул, что ему ни за что не позволят взять меня третьей женой. Помню, что ответных слов у меня не нашлось.

Нет, к выбору мужа я подхожу с холодным сердцем, и это хорошо.

После обеда Катриона занялась поисками замены котенку. Нам удалось подловить Кларка в садовом лабиринте, Вольфа в оранжерее, и оба довели захромавшую престарелую служанку до заднего двора, донесли ее корзину с клубнями, с которых комками отваливалась грязь, и были вполне любезны в приличествующих рамках.

Дженкинс не выходил из крыла, отведенного для "женихов". Странно. Как же он собирается производить на меня благоприятное впечатление?

Ближе к вечеру, мы с Сабиной и Катрионой продефилировали по саду. Кларк заметил нас первым, девушки отстали, и я дала ему возможность завести разговор. После пары реплик, явно выученных в учебнике для подростков, он зацепился взглядом за куст гвоздик, и добрых полчаса мы проговорили про цветы. Кларк оказался страстным ботаником и коллекционером. Начинало темнеть, и я пожелала возвращаться назад. Лорд Кларк понятливо откланялся и исчез на боковой аллее.

Больше никому из женихов во время этой прогулки не повезло, хотя могу ручаться, из-за куста я видела край бежевого камзола с серебристой вышивкой, в котором за обедом щеголял Сантион.

Ужин я попросила подать в мои апартаменты. Заперев комнаты я попросила Энни расставить дополнительные тарелки. Если мы совмещаем еду с совещанием, негоже моих помощниц оставлять голодными. К Харибде установленные правила, у меня в покоях я сама себе правило.

Энни, вооруженной для соблазнения, пришлось сбежать от Белла, но его мы уже и так вычеркнули. Сантион отвесил ей некий цветистый комплимент, но вел себя в рамках благопристойности. Вольф восхитился драгоценностью, по недоразумению попавшей в низкое положение, и поинтересовался, не хочет ли Энни работать в цветочной лавке его тетки, где составляют букеты для столичной знати. Никаких поползновений он не делал. Кларк, по ее выражению, осмотрел всю, но ничего не сказал и не двинулся с места. Командор завел разговор и упомянул о сыновьях. Подловить Дженкинса ей не удалось.

Десерт расположили на низком столике у диванов. Отодвинув пирожные подальше я развернула четыре листка. Сантион настроен на победу. Он хорош собой, спокойно держится в обществе... Надеюсь, завтра удастся с ним поговорить. Кларк и Вольф пока выглядят неплохо.

Дженкинс... как говорил любитель скачек генерал Бридл, "темная лошадка". Кажется, у одной из кухарок есть двухлетняя дочь. Можно нарядить ее в грязное тряпье и посадить недалеко от конюшен. Вот только как заманить туда Дженкинса?

Так ничего и не придумав, я решила, что мне необходимо сбросить злость на всю ситуацию, в которую меня загнал добрый папенька. Я позвала камеристку.

— Энни, подай мне мундир кадета.

— Куда вы, Ваше Высочество, на ночь глядя?

— Хочу надрать кому-нибудь задницу.

Гости в такой поздний час либо спали, либо разошлись по своим покоям, и принцессу в непотребном виде встречали только постоянные обитатели дворца, что для них было не внове. Папеньке, конечно, доложат, но на мои экзерциции папенька смотрел сквозь пальцы, сделав совершенно верные выводы, что чем бы Ее Высочество не тешилось, лишь бы дворец не рушило. Но чтобы не фраппировать публику больше обычного, для таких проходов поверх мундира я набрасывала длинный плащ.

У дежурного гвардейца на лице возникла смесь чувств. С одной стороны, он услышит много неприятных слов, вытаскивая товарищей из сухой казармы на вечернюю прохладу с сыростью. С другой — в этот раз развлекать принцессу станут другие, ему самому не положено уходить с поста.