Но сегодня – бал.

Ожившая сказка для стольких девчонок – красивые платья, красивые парни, музыка, блеск и пафос. И меня в подростковом возрасте сия чаша не миновала – мечтала превратиться из Золушки в принцессу и всех поразить. Но даже в те времена, когда я грешила глупыми фантазиями, представить не могла, насколько... превращусь.

Я смотрела в зеркало на себя – на Эби – такую красивую в этом черном облегающем платье, на высоких каблуках, что делали фигурку визуально еще стройнее, а талию – тоньше... Может быть и не настолько тонкой, как в те дни, когда в это тело страдало от диеты, но комплексовать точно было не из-за чего. Волосы, с помощью Брусники, я собрала в изящный пучок, обвитый косичками. От небольшого ярко-лилового камня на почти незаметной тонкой цепочке фиалковые глаза тоже казались ярче... нереальные глаза... не мои глаза...

Не хотела я ни на какой бал. Я хотела домой – хоть на пару дней. Увидеть родных, поговорить, да просто обнять – своими руками.  Хотела избавиться, наконец, от этой чертовой копны, за которой хочешь не хочешь надо ухаживать. От невозможности выпить и наесться острого и жирного от души, не мучаясь потом тошнотой. От чужих, слишком слабых, мягких рук со слишком быстро растущими ногтями. От оценивающих, восторженных взглядов парней, которые на какой-то миг и льстят, но потом вспоминаешь, что видят они лишь эту идеальную маску – и все становится таким бессмысленным.

Ах да, а еще я хотела Хоука, но даже думать об этом не смела сейчас. Только после того, как он, наконец, решится раскрыться мне, только, будучи самой собой. А просто получить удовольствие, когда мы оба скрываем друг от друга нечто важное  –   нет... слишком уж Уильям Хоук мне стал небезразличен для такого. К тому же Эби важна ее девственность, подло было бы лишиться ее ради только развлечения ради. Так что неправильные мысли о нашем женишке я держала в узде. Хоть и не могла не предвкушать, как он сегодня будет мило злиться от ревности.

Я глупо улыбнулась своему отражению

Эх... Ведь вроде бы и привыкла легко, и пользовалась с удовольствием прелестной внешностью, но иногда как нахлынет это чувство, что я не на своем месте, что это все какой-то глупый и опасный маскарад, и портится все настроение.

Надеюсь, завтра уже все решится. Чтобы там не придумали организаторы – я... моя группа выкрутится. Может мы и слабее по магической силе, но лучше красных работаем в команде. А с Фрино я теперь точно справлюсь –  о, мне не терпелось взять реванш! И может вот тогда и подумаю о снисходительным прощении и принятии его обновленной версии, порадую излишне чувствительную Эби и желающего примирить меня со своим дружкой Эйнара.

Эйнар постучал в дверь прямо в унисон моим мыслям о нем. Условно так – стукнул разок  и сразу же зашел. Парень променял свои артефакты на стиль – снял весь пирсинг, расплел косички и его белые волосы, почти такие же светлые, как у меня в теле Эби, послушной волной лежали на плечах. Сегодняшним видом он ассоциировался у меня с каким-нибудь дэнди – темно-синий фрак, такой же жилет, сорочка у шеи прикрыта белоснежным шарфом-галстуком, а главное –  ухоженным и элегантным Эйнар выглядел еще более, чем обычно. Красивый, конечно, и рядом мы должны смотреться неплохо, но все же с небрежным хвостиком или косичками, с закатанными рукавами во время работы над артефактом, он мне нравился больше.

А вот я явно нравилась Эйнару еще сильнее прежнего.

Я буквально почувствовала его наслаждение – он любовался мной, как красивой картиной.

Правда, к картинам таких намерений, как у Эйнара ко мне, нормальные мужчины не имеют.

Может лучше отключить этот артефакт?  А то я могу делать вид, что мне пофиг, но только вот щеки в этом теле краснеют слишком легко. Так, ладно, будто бы мне впервой чувствовать чужое желание...

– Я вот все думаю, Эйни, – посмотрев напоследок еще раз на свое отражение и поправив выбившуюся прядку,  сказала я, – Какой же ты кобель...

– Ух, слава всем морским духам, – театрально выдохнул Эйнар.  –    Ты все та же моя прекрасная Абигейл! А то эта внезапная... женственность несколько меня смутила.

– Ух, слава самому мирозданию,а ты все еще мой любимый шут, – в тон ему ответила я.

Но Эйнар почему-то решил, что все-таки надо быть посерьезней и отвесить мне пару искренних комплиментов. Ну, относительно.

– Ты правда очень красивая, – он вежливо пропустил меня первой в коридор. – Самая красивая в этой Академии, и, не сомневаюсь – затмишь на балу всех. Да. пусть нежные оттенки – розовый или голубой, например – подошли бы тебе больше, чем это черное платье, но и сейчас ты выглядишь, как настоящая девушка, прелестная девушка, а не...

– Я сейчас тебя свяжу и запру в ванной.

– Нельзя идти на бал одной.

– Подцеплю кого по дороге. Если тебе верить, то ради такой красивой меня любой свою спутницу бросит.

– Даже парень твоей подружки Яны?

Я недоуменно на него посмотрела. Что это еще за странный невинный тон?

– Яна вообще на бал не идет, какой еще парень?

Ответить Эйнар не успел.

– Ух ты! Эби! Ты красотка!  –   за болтовней мы спустились в гостиную, и нас тут же встретил возглас Альбо.

Он так и не нашел себе пару на бал, но вроде бы унывать не спешил. Хотя вчера весь вечер на Кальца посматривал со вселенской обидой – оказывается, наш демон решил составить компанию Бруснике! Та, естественно, была на седьмом небе от счастья, но радоваться мне за нее было сложно.  Как по мне они слишком с Кальцем разные, чтобы из этого что-то вышло толковое. Развлечься, получить обоюдное удовольствие – это одно, но я боялась, что Брусника чересчур серьезно запала на нашего демоняшку.

А еще мне было жалко Мэта с Альбо. Эльф, правда, сблизился с Оленной  –    рыжей девчонкой из фиолетового общежития, с которой они еще так хорошенько подрались во время защиты “флага” во втором туре. А вот оборотень  –   один остался. Ведь такой хорошенький парень, а никто не ценит!

Он развалился в кресле – лохматый, одетый в свои обычные брюки и футболку – и вертел в руках свой желто-белый браслетик. Тот самый случайно улучшенный мною во время второго тура связующий артефакт. Мы их в тот же день сразу же поснимали для собственного спокойствия – уж слишком эта безделушка заставляла чувствовать себя открытым для других: и магически, и душевно. Но как-то в течении недели фенечка у каждого вернулась на законное место на запястье: пусть и неактивированная.  И у нас сейчас с Эйнаром были, просто прикрытые несложными чарами, чтобы оставались невидимыми и не выбивались из стиля.

– У меня на родине парочки похожими меняются, когда начинают в одном доме жить, –  увидев, что я остановила взгляд на браслете, сказал Альбо.

– Ну так, мы же одна большая семья и все такое, – фыркнула я.

– Вы с Эйни на мамочку и папочку не очень похожи, – выдал Альбо очередную слишком для себя длинную фразу.

– Я-то здесь причем?  –   почему-то ужаснулся, даже вполне искренне, Эйнар.

А я почти одновременно с ним сказала:

– Так мы сироты. Никаких мам и папа – сами справляемся. На старшую сестренку я хотя бы сгожусь?

Я, кстати, действительно, в нашей группе была самой старшей, пусть всего и на год... если забыть про Кальца с его неопределенным возрастом. А вот Эйнару было только девятнадцать, пусть он и выглядел, и воспринимался мною как человек постарше. Я ловила иногда себя на мысли, что слишком тесно и странно общаюсь с малолеткой – это ж целых два года разницы! И это при моем предпочтении мужчин постарше.

– Ты хорошо убираешь! Так что – да!

Пока я пыталась сообразить подтекст, или хотя бы просто смысл этих слов, Эйнар заскучал и потащил меня к выходу.

– Мы так опоздаем на открытие, душа моя... Альбо, только не говори, что собрался остаться здесь в гордом одиночестве.

– Остнанусь! Не люблю этот праздник. Не люблю толпы Хранителей, что там ходят. И Брусника с Кальцем, а больше я ни с кем не хотел. Но меня звали! Бэтти из оранжевого и Шайлин из голубого. Но я лучше полетаю и посплю...  И буду завтра сильнее всех, потому что все будут невыспавшиеся и усталые, а я...