— Батюшка, но я же…

— А саму одиннадцатую заповедь помнишь?

— Помню! Одиннадцатая заповедь гласит: не изобрети себе механизма ни облегчающего труда твоего, ни облегчающего убиения зверя лесного, равно как и водного, и небесного! Ибо изобретательство есть мерзость пред ликом Господним, и кара небесная падет на того, кто упадет во искушение изобретательства!

— Так что же ты нарушаешь ее, нечестивец?! Разве Отец Наш Небесный не дал нам все необходимое? Разве не полнятся воды рыбой, а леса — зверем, разве не родит земля щедро да обильно? А тебе все мало, нечестивец? Зачем вмешиваться в естественный ход вещей? Зачем менять то, что создал Господь?

— Но мы же избы строим! Почему нельзя построить колодец?!

— Избы мы строим испокон веков! И поля засеваем, и на зверя охотимся, и рыбу ловим! Энтого достаточно! Не надобно ничего выдумывать да изобретать! Или ты хочешь, чтобы все повторилось? Ты хочешь новую Катастрофу и Великую Зиму?

— Нет, — вздохнул я, понурившись, — но разве же из-за колодца наступит Катастрофа?!

— Так ты еще и перечить смеешь! Негодник! Гордыня тебя обуяла! Оттого ты и впал во грех изобретательства! Из-за гордыни! Кем ты себя возомнил?

Я только тяжело вздохнул, а что еще делать, коли слова тулить супротив егошнего бессмысленно? Пусть побеснуется, а там, глядишь, и угомонится.

— В монастырь! — распалился поп еще более. — В монастырь негодника! На хлеб и воду! Да епитимью совершать! В смирении и покаянии!

— Что? — удивился я. — Батюшка, вы чаго? У меня жена беременная!

— Спасение души важнее дел мирских! В монастырь на сорок дней! Грехи отмаливать. А как покаешься, тогда уж и воротиться сможешь.

— Но как же она без меня? Кто ей воды принесет?

— А вот раньше думать надо было! — выпалил он и двинулся прочь, и молодчики за ним, один за другим, все с мрачными рожами. Один даже толкнул меня плечом, словно не заметил.

В техническом отсеке мерно гудел 3D-принтер, пока Карим сосредоточенно в нем ковырялся. Посреди отсека лежал искореженный медный робот. Точнее, то, что от него осталось. Рядом невозмутимо стояло стройное изящное существо, напоминающее кентаврика, «созданного» из олененка Бемби, которого я когда-то видела в древнем детском фильме. Только вот «Бемби» скрестили с богомолом и осьминогом.

От спины «кентаврика» отходили многочисленные черные щупальца без присосок, концы которых аккуратно шарили в «останках» Серафима. Маленькие точки, словно блестящие бусинки, моргали почти по всей длине щупалец. Насколько я помнила из статьи о нгумбах, это были многочисленные глаза, которыми «Бемби» мог видеть, что там внутри сломанного робота.

На голове у него тоже имелись глаза, больше всего напоминавшие блестящие черные очки, отчего у «кентаврика» всегда был несколько отстраненный вид. Время от времени его тонкие антенны на большой удлиненной к затылку голове мерно подрагивали, как и заостренные кверху уши. А вот подтянутые к грудной клетке клешни, походившие на лапки богомола, ни разу не пошевелились. В целом «Бемби» производил впечатление хрупкого и беззащитного существа.

За все время он даже не глянул «большими глазами» на распластанного Серафима. Хотя и прекрасно видел его многочисленными рецепторами на юрких щупальцах.

Таковы нгумба с планеты К-99. Если приделать им синтезатор речи и обучить ремонтным работам — таких специалистов с руками оторвут. Ну еще бы, благодаря многочисленным щупальцам с глазами прямо на них, нгумба могут проникать в глубь сложных механизмов и ремонтировать их прямо изнутри.

В лабораторию вошел Зак с подносом, наполненным едой, и протянул его Пако. Тот принял его двумя щупальцами, а третьим поднял с подноса что-то, напоминающее подсушенного или поджаренного насекомого, размером с ладонь.

Поднеся гигантское насекомое к миниатюрному ротику, он приблизил к нему кончики антенн, и я вспомнила, что там у него находятся органы обоняния. Понюхав еду, Пако отодвинул ее, после чего сложил богомольи клешни перед лицом и склонил голову, словно молясь.

— Пако, что ты делаешь? — удивилась я.

— Пако благодарит Великое Провидение за пищу, — ответил он, после чего опустил клешни и принялся за еду, быстро шевеля двумя парами жвал. Все то время, пока он хрустел подсушенным насекомым, его остальные щупальца ни на секунду не прекращали ремонтные работы!

— Пако не любит, когда на него пялятся, — тихо сообщил Зак и сел в кресло рядом. — Особенно во время работы.

Я вздрогнула от неожиданности и сказала:

— Извини. Но это же невероятно! Как он это делает? — я кивнула на удивительного инопланетянина.

— У Пако в основании каждого щупальца есть своего рода мини-мозг. То есть, по сути, щупальца автономны, как и щупальца земных осьминогов. Головной мозг просто отдает им приказы, что делать, а «щупальцевые мозги» выполняют их в соответствии с записанными в них навыками.

— Поразительно, — признала я, — это ведь невероятно! Получается, у него одно главное сознание и много маленьких «щупальцевых». Да уж, не каждый день доводится наблюдать, как нгумба одновременно ремонтирует робота и обедает.

— Понимаю, я ведь сам его всему обучал, — не без гордости заметил Зак, — я же по первому образованию инженер-механик.

— Удивительно, конечно, — заметила я, не в силах противостоять соблазну рассматривать Пако, хотя теперь делала это как можно незаметнее. — И как только у непарнокопытного в ходе эволюции могли возникнуть щупальца?

— Или у щупальцевого — копыта? — ухмыльнулся Зак, но потом серьезнее продолжил: — На планете К-99 большое количество социальных насекомых, которые живут в особого рода «термитниках». Нгумба питаются ими и их мёдом, вытаскивая все это из сложных лабиринтов с помощью щупалец.

— Не легче ли разрушить «термитник»?

— Он слишком прочный. Спустя несколько часов после «строительства» застывает и становится как камень. Да и неэкологично это, нгумба никогда не выедают один «термитник» полностью.

— Они все разумные, или Пако просто генномодифицирован?

— Насколько я знаю, их гены все еще не изучены в достаточной мере для таких серьезных модификаций. А интеллект у них немногим выше, чем у тех земных обезьян… Ну, которые типа самые умные.

— Шимпанзе?

— Точно, — кивнул Зак. — Так что никаких модификаций, даже в том, что касается способности говорить. Нгумбам просто приделывают синтезатор речи. — Зак кивнул на железное устройство, прикрепленное к тощей грудной клетке Пако.

Металлический прямоугольник крепился за плечи тонкими лямками и был еле заметен за сложенными «богомольими» лапками. Насколько я помнила, этими изящными клешнями они раскалывали произрастающие на их планете твердые плоды, похожие на большие орехи, а также жесткие хитиновые оболочки некоторых насекомых.

Я перевела взгляд на миниатюрный рот Пако, прикрытый двумя парами маленьких жвал. Да, такое в человеческий речевой аппарат не модифицируешь, даже при большом желании.

Просто уму непостижимо, и как он может одновременно ковыряться в роботе щупальцами, решая сразу несколько разных задач? В одном месте он что-то сваривал, в другом — прикручивал, в третьем — выравнивал медную обшивку и так далее. Это же сколько мозговых ресурсов задействовать надо?

— А то его выражение благодарности Великому Провидению, — тихо произнесла я, — это ты его научил?

— Да, — кивнул Зак. — Я воспитывал Пако в соответствии с культурой нгумба. Это их обычный обряд перед каждой трапезой.

— Но это же невероятно! — изумилась я. — Этот инопланетянин выражает благодарность перед едой! И при этом ученые считают его интеллект немногим выше обезьяньего? Что у них там за критерии интеллекта? Разве к ним не относится способность откладывать удовлетворение возникшего желания?

— Я и сам не знаю, как ученые могли такое решить насчет интеллекта нгумба, — признался Зак. — Видимо, все из-за того, что нгумба обращаются к себе в третьем лице. То есть их способности к самоосознанию все еще на стадии формирования. Некоторые из них даже не узнают себя в зеркале.