— Но ведь между интеллектом и самоосознанием есть разница, — заметила я, — они могут развиваться несоразмерно друг другу.

Хотя с другой стороны… Я глянула на большую голову Пако — наверняка там половина мозга за координацию одних только щупалец и отвечает. Впрочем, у людей тоже половина всех нейронов мозга находится в мозжечке — главном центре координации движений. И при этом у людей-то щупалец нет. Да и такой потрясающей ловкости с многозадачностью — тоже.

Впрочем, нгумба живородящие, и, учитывая их четвероногость, они могут позволить себе и еще бо́льшую энцефализацию, то есть увеличение мозга относительно массы тела. У людей энцефализация ограничена размерами женского таза. А, учитывая человеческую прямоходячесть, таз нельзя расширить слишком сильно. Роды у людей и так стали чрезмерно болезненными и опасными после «изобретения» прямоходячести.

А вот «кентаврикам» такое не грозит, бедра можно расширять и расширять, соответственно, и головы увеличивать. Так что эволюционные возможности по энцефализации у нгумба выше, чем у людей. То есть спустя какие-то несколько миллионов лет они могут достичь такого уровня интеллекта, что будут считать наш разум немногим выше обезьяньего.

Как же хорошо, что люди изобрели внешнюю репродукцию с помощью 3D-принтеров. Для нее расширение таза не нужно, так что можно увеличивать объем мозга хоть до бесконечности. Да и избежать массы проблем, связанных с внутриутробным периодом и родовыми травмами.

В комнату вошел Диодор, некоторое время печально смотрел на разложенного на полу Серафима, после чего осторожно поинтересовался:

— Есть ли надежда?

Все щупальца Пако в миг замерли, и он чуть повернул голову в сторону Диодора, после чего из синтезатора речи раздалось:

— Очень старый робот. Зачем такой старый? Проще купить новый.

— Да, мне уже говорили, — вздохнул Диодор. — Но, видите ли, Серафим близок моему сердцу, можно сказать, он мой друг. Не просто вещь, понимаете?

Пако склонил голову чуть вбок, рассматривая собеседника, еле заметно пошевелил антеннами и ответил:

— Пако понимает. Пако нужно время. Много времени.

— Конечно, — кивнул Диодор. — Я буду ждать. Если я чем-то могу помочь, дайте знать.

Пако медленно кивнул, и Диодор сел в кресло, видимо, приготовившись к длительному ожиданию.

Спустя несколько минут я нарушила тишину:

— Знаешь, Зак, я все думаю. Та тварь, она же установила себе импланты с помощью робота-хирурга и потом бросила их, перед тем как скрыться в системе вентиляции. Почему?

— Хм, — почесал подбородок Зак, — не знаю, может, он решил, что они ему больше не нужны?

— Скорее он не может имитировать неорганические вещества и сам себе установить импланты тоже не способен. То есть каждый раз после смены формы ему приходится устанавливать себе импланты с помощью робота-хирурга.

— Как хорошо, что у нас есть импланты, — заметил Зак. — Значит, все, что надо, — это постоянно быть на связи друг с другом через виртуальную реальность. Если кто-то уйдет из онлайна — значит, чудовище его сожрало.

— Да, и еще я думаю, кто-то из экипажа станции «Новые Горизонты 42» мог выжить.

— Каким образом?

— Так же, как и то чудовище, в гибернационной капсуле. Возможно, нам следует тщательно прошерстить орбитальное пространство вокруг Земли-12.

— В первую очередь надо завалить нашего монстрика, а потом уже тащить на борт нового! — возразил Карим, все это время ковырявшийся в менюшке тихо гудящего 3D-принтера. — Ну наконец готово.

— Что? — поинтересовалась я.

— Мини-робот, — ответил капитан и показал на 3D-принтер, створки которого с шипением открылись. Оттуда, помимо повалившего пара, вышел маленький шестилапый робот, напоминающий черного паука.

— Робот? — нахмурилась я. — Но ты же их ненавидишь!

— Отношения отношениями, а работа работой, — ответил Карим.

— Что ж ты не придерживался этого подхода, когда подбирал команду? — Я сложила руки на груди.

Проигнорировав мой вопрос, капитан сообщил:

— Этот робот создан специально для прогулок по вентиляционным шахтам. А я еще и прикрутил ему привычку стрелять плазмометом по всему шевелящемуся, что он там обнаружит.

— Плазмомет хорошая идея, — похвалил Зак. — Обшивку вентиляционных шахт он вряд ли сильно повредит, а вот органику поджарить вполне может.

— Я видел, как у той твари заживали раны, наносимые роботом, — кивнул капитан. — Вряд ли при таких раскладах ее легко убить. Но сверхвысокие температуры еще ни одна форма жизни не научилась переносить, тем более белковая. И кстати про высокие температуры: индивидуальные плазмометы тоже уже распечатаны. — Он показал на лежавшее рядочком оружие, и его быстро начали разбирать.

Конечно же, плазмометы выдавались только тем, кто мог выходить в виртуальную реальность с помощью имплантов. Я взяла в руку оружие, и рукоятка тут же изменилась в соответствии с формой моей ладони, обеспечивая идеальную стыковку. Как было бы чудесно, сейчас же выстрелить себе в сердце, сжечь свое тело дотла…

Нет. Это может причинить вред экипажу. Нельзя создавать опасность пожара в космолете, тем более что вирус и так уже начал свою работу, и скоро мое сердце остановится само. Тем более что гореть заживо все-таки неприятно, внезапная смерть намного лучше.

— Хорошо бы еще заблокировать возможность установки имплантов с помощью робота-хирурга, — сообщил Глеб.

— Это, пользуясь привилегиями высшего руководства данной жестянки, я сделал в первую очередь, — заметил капитан.

Когда у всех на поясах красовалось по плазмомету, капитан через нейроинтерфейс отдал приказ роботу-пауку отправиться на поиски чудовища. Быстро перебирая лапками, робот подбежал к открытому вентиляционному люку и юрко нырнул в его мрак.

Взоры присутствующих обратились на большой экран, разделенный на четыре части. Здесь можно было видеть все, что снимал робот сразу в нескольких спектрах: обычном человеческом, тепловом и электромагнитном. На четвертой части монитора пестрели синие линии трехмерной карты вентиляционных шахт, на ней наш робот отображался в виде красной точки.

Судя по записи того, как чудовище бросилось на Диодора, во время метаморфоз температура его тела резко увеличивается, что, видимо, связано с ускорившимся метаболизмом. Ведь менять форму собственного тела, еще и так шустро, очень энергозатратно. Кроме того, во время метаморфоз датчики обнаруживали всплески электромагнитного излучения, исходящего от чудовища.

Удивительно, конечно, и уму непостижимо, как в ходе эволюции могло возникнуть нечто подобное. Не могу поверить, что оно эволюционировало на Земле-12, больно уж ее фауна напоминает земную. То чудище могло возникнуть только в мире, сильно не похожем на наш. Возможно, когда-то давно оно или его предки прибыли на Землю-12 с помощью космического корабля или каким-то образом вывалились из другого измерения, мало ли что!

В любом случае, чем бы ни было то чудовище, оно не бессмертно. Никто не бессмертен, даже люди, поместившие свой мозг в банки и ведущие исключительно виртуальную жизнь. Нейроны-то, может, почти не стареют, хотя с возрастом в них тоже происходят всяческие изменения, вроде накопления липофусцинов и повреждения миелиновых оболочек. Но вот глиальные клетки и сосуды мозга очень даже подвержены старению.

Конечно, люди научились удлинять теломеры и распечатывать на принтерах любые органы или части тела, изобрели суперэффективные антиоксиданты, изрядно поковырялись в генах и победили множество болезней, в том числе и возрастных. Средняя продолжительность жизни увеличилась до ста сорока лет, а некоторые долгожители дотягивают и до трехсот, хотя это очень уж затратно в смысле финансов.

Бывают такие, которые каждый раз, когда их тела начинают стареть, распечатывают себе новые из своих ДНК, обычно не старше шестнадцати лет. После чего делают трансплантацию мозга из старого тела в новое — это, пожалуй, один из лучших вариантов современного «бессмертия». Но и он не идеален, сосуды мозга-то все равно стареют, несмотря на полчища нано-роботов, постоянно занимающихся их починкой. Рано или поздно очередного «шестнадцатилетнего» долгожителя постигает какой-нибудь инсульт или деменция. Уж лучше умереть, чем жить в молодом теле со старческим маразмом.