И кто молодец?

Конечно, я!

— Неужели, все выучила? — раздался со стороны кровати голос Вовы, который, судя по хитрому взгляду, явно меня подначивал.

— Все! — смело кивнула, поддаваясь на провокацию. Затем встала и со вкусом потянулась, сделав пару наклонов в стороны. Все-таки настолько прилежно учиться — вредно для здоровья.

— Не верю, — покачал головой парень, потеряв интерес к телефону и отбросив его небрежно в сторону, — а если проверю?

— Проверяй, — пожала я плечами, ухмыльнувшись, — но тогда пари! Чтобы неповадно было подозревать меня в халтуре!

И по тому, каким интересом и предвкушением загорелись глаза Вовы, я поняла, что наша шуточная перепалка перешла на иной уровень.

— На желание? — откликнулся он, перекатившись на бок и подперев голову левой рукой.

— На желание, — подтвердила, «оседлав» стул.

И в голове явственно зазвучал удар в гонг.

— Хм…с чего бы начать, — демонстративно постучал пальцами по покрывалу Владимир, изображая задумчивость, — а расскажи-ка мне верхнюю границу предплечья!

Ух! Поддаваться он явно мне был не намерен. Но и я отступать не стану!

Глубокий вдох и ответ сам собой всплывает в памяти, словно отпечатавшись в ней.

— Верхняя граница предплечья проводится на два поперечных пальца…

Я бодро отрапортовала ориентиры, а затем победно улыбнулась. Вова ничуть не расстроился — ему это доставляло не меньше удовольствия, чем мне, разгоняя быстрее кровь по сосудам на чистом адреналине. Мне даже жарко стало.

— Верно, — кивнул он, а после секундной паузы выдал следующий вопрос, — а теперь скажи мне, сколько видов ножниц существует. Только цифру!

Ненадолго, но все же задумалась. Что-то там было такое…

— Три, — выдала я, но тут же поправилась, — четыре! Точно, четыре!

— Хорошо, успела, — ухмыльнулся он, — засчитано. Но только в этот раз — больше никакой «угадайки».

Я шкодливо показала ему язык, одарив прищуром не менее насмешливым, чем меня до этого. А затем незаметно вытерла ладони о штаны — все же волнение, хоть и щедро сдобренное весельем, присутствовало.

На этот раз пауза оказалась чуть длиннее. Впрочем, не настолько, чтобы я успела заскучать. Рассматривание парня напротив стало прекрасным развлечением само по себе.

— Ну и последний вопрос, — нарочито медленно проговорил Вова, глядя мне прямо в глаза, — назови год издания первого учебного пособия по изучаемому тобой предмету…

И в этот момент я физически почувствовала, насколько плотная тишина окутала все в этой комнате…

— Это нечестно! — возмутилась через непозволительно затяжное молчание, во время которого я просто пыталась вспомнить, как говорить. Не то, чтобы это противостояние воспринималось мной слишком серьезно, скорее речь шла о банальном принципе. Вова мухлевал!

— Ничего подобного, — пожал он плечом, расплываясь в широченной улыбке, — простой вопрос, простой ответ. Ничего сверхъестественного, и это точно есть в твоем учебнике.

— Но этого нет в вопросах к зачету! — продолжала возмущаться я, — придумывай другой вопрос!

— И не подумаю, — качнул он головой, — я тебе и не обещал вопросы из «списка». Так что ты проиграла. И должна мне желание.

— Ах ты жук! — вскочила я со стула, топнув ногой. Впрочем, стереть улыбку с лица все равно не смогла, — шулер! Да я больше никогда с тобой спорить не буду!

— Никогда, так никогда, — покладисто согласился парень, а затем чуть понизил голос, отозвавшийся мурашками у меня где-то в районе поясницы, — а сейчас долг платежом красен. Иди сюда…

И Вова выразительно похлопал ладонью по покрывалу.

А я тяжело сглотнула, чувствуя, как жар приливает к лицу…

Наверное, со стороны это смотрелось глупо и смешно, но подойти у меня никак не выходило. Хотелось казаться взрослой, уверенной и самостоятельной, легкой походкой непринужденно направиться к парню, грациозно присев на постель. Сделать вид, что ничего особенного не происходит и сердце не бухает в груди молотом от совершенно неприличных мыслей, а взгляд Вовы не жжет лазером, словно проникая под кожу. Но у меня получалось лишь нерешительно покачиваться на носках вперед и назад, покусывая губы и потирая левый мизинец пальцами правой руки.

Атмосфера между нами тяжелела, а все никак не могла решиться. Именно сейчас вернулось то самое острое ощущение нашего уединения в квартире парня. И тот факт, что здесь и сейчас Вова мог сделать со мной все, что угодно, возбуждал и пугал одновременно. Причем страх этот был обусловлен вовсе не возможными действиями Вовы — ни на секунду не сомневалась, что принуждать не станет, а неразберихой в собственной душе…

Но, судя по всему, сомневалась я слишком долго. Вова с тихим смешком откинулся на подушку, повернувшись на спину и закинув руки за голову.

— Трусиха ты, Аська! А я думал, ты смелее, — его голос звучал чуть вкрадчиво, и я отчего-то машинально сделала шаг к кровати, на миг стиснув челюсти, — смотришь на меня, как на Карабаса.

— Кого? — тихо переспросила, удивившись сравнению.

— Злого Карабаса-Барабаса, который крадет детей и заставляет их работать в своем театре за еду, — поясняет парень, по-прежнему не глядя на меня.

А я делаю еще шаг.

— А ты не такой? — получается едва ли громче и чуть игриво, но это куда лучше, чем стоять истуканом и тупо таращиться в одну точку.

— Нет, не такой, — качает головой Вова, продолжая рассматривать потолок, — у меня нет усов, бороды, плетки и я, честно говоря, ненавижу театр.

Еще один шаг и колени упираются в борт кровати.

— Ну, тогда мне не о чем волноваться, — с коротким смешком опускаюсь на постель, опираясь на левую руку и чувствуя под пальцами знакомую мягкость пушистого покрывала.

Но Вова не поддерживает мой смех, резко принимая сидячее положение. И серьезное выражение его лица заставляет меня снова напрячься.

— Тебе вообще не о чем волноваться рядом со мной, Ася, — он быстро проводит ладонью по волосам, и я уже знаю, что этот жест означает. Волнение. — Никогда, понимаешь? И я…черт, зря я вообще все это…ложись спать. Постельное я заменил, так что не стесняйся. Если что вдруг, зови, я тут, недалеко. Постарайся выспаться.

В который раз ощутила себя полной дурой. Настолько полной, что желудок сжался в протесте, а меня начало подташнивать. Вот что со мной не так? И ладно, если бы мужика в жизни никогда не видела, можно было бы понять, а так…Шарахаюсь, дергаюсь, нервничаю по поводу и без. И парня дергаю.

А ведь самой все нравится. И взгляды его, и намеки, и все остальное. От одной мысли о совместной ночи жарко становится, а сердце начинает работать с двойной нагрузкой. Правильно Леся говорит — с головой у меня проблемы. Только с ней, и никак иначе.

— Подожди, Вова, — парень делает попытку слезть с постели, но я не даю, обхватывая его ладонь, — не уходи. Я…я тебя не боюсь. Правда.

— Не надо, Настя, — качает он головой, оставшись сидеть напротив меня, почти касаясь бедром моих ягодиц. Легко проведя костяшками пальцев свободной руки по моей щеке, но тут же отдернув ладонь, — я же все вижу, не слепой. Сидишь вон, как на иголках вся…

— Нет, все не так, — перебиваю я его, мотнув для надежности головой, — дело вовсе не в тебе. Просто ерунда какая-то лезет в голову…

— Ася, — пытается что-то сказать Вова, чуть нахмурившись, но я не даю. Прижимаю пальцы к его губам в однозначном призыве, стараясь сгладить слова и жест улыбкой.

— Давай вместе не будем обращать внимания на глупости, — шепчу и тут же едва не вздрагиваю, когда парень легко целует прижатые до сих пор к его губам пальцы, рождая стайку чувствительных мурашек по всей руке. Чувствую, как неуловимо меняется атмосфера между нами и задаю вопрос, который волнует меня куда больше предыдущих, — так какое у тебя было желание?

Между нами едва ли сорок сантиметров, и я отчетливо вижу все оттенки эмоций на лице парня. Как он с затаенной нежностью рассматривает мое лицо. Как задерживает взгляд на моих губах, чуть сильнее втягивая воздух на вдохе. Как опускается ниже… Я давно убрала руку, но фантомные ощущения продолжают будоражить воображение, заставляя дышать чуть чаще.