Взяв пачку и разорвав ее, он говорит ей: — Ты уже потратила свой доллар на печенье, мелкая.
— Ты использовал взрослое слово, — говорит она ему, приподняв брови. — Ты должен мне еще доллар.
— Ты действительно должен дать ей двадцатку и сказать, что это первоначальный взнос, — предлагает Кэролайн. — Вот что делает Крис, когда мы присматриваем за ней. Он знает, что ему не удастся очистить этот грязный рот, поэтому он просто раскошелится на свое покаяние и уберет его с дороги
Хлоя смотрит на меня. — Я зарабатываю много денег на мальчиках.
Я сдерживаю ухмылку и проскальзываю в кабинку напротив нее. — Бьюсь об заклад, что да.
— Я коплю. Я куплю пони по имени Люси и надену на нее рог единорога, — говорит мне Хлоя.
— Этого не произойдет, — сообщает ей Картер, садясь в кабинку рядом с ней.
— Да, так и будет. У меня будет домашний единорог. Мне просто нужно накопить много долларов.
— Это будет не единорог, это будет пони со странной шляпой, — говорит ей Картер. — Почему бы тебе не прицелиться немного ниже? Начни с домашней рыбки.
— Я бы назвала его Шарки, — объявляет она. Затем она кивает, уже веря в эту идею. — Хорошо, я хочу домашнюю рыбку. Можем ли мы сходить за одним сегодня?
— Сначала нужно накопить денег, — говорит он ей, передавая мне меню. — Тебе придется купить ему миску и корм для рыб.
— Может ли это пойти с нами? Мы должны получить ему клетку, как собаке. Но эта вода останется, так что мы можем привести Шарки.
Вздохнув, Картер бормочет: — Я уже сожалею об этом предложении. — Глядя в ее сторону, он говорит: — Может, вместо того, чтобы покупать сегодня рыбу, мы все посмотрим «Русалочку», когда вернемся домой?
— Да, да, да, — говорит она, подпрыгивая на стуле и раскрашивая сервировку стола.
Теперь, когда мы все сели, Кэролайн говорит: — Ребята, я найду вам официантку. На самом деле ты в секции Марлы, но я направлю тебе другую.
— Да, пожалуйста, — говорит Картер.
Как только Кэролайн уходит, я спрашиваю: — Кто такая Марла?
— Номер 19, — отвечает он.
Ой. — Вы встречались или…?
— Или, — отвечает он, слегка ухмыляясь и подмигивая мне.
Бесстыдный. Картер Махони бесстыден.
32
В детстве я смотрела «Русалочку» много раз, я смотрю начало, пока Хлоя не увлечется и перестанет обращать на меня внимание, затем я беру телефон и просматриваю некоторые свои заметки, чтобы подготовиться к уроку в понедельник. Картер сократил время моего обучения, а мне завтра на работу. При подготовке я сфотографировала все свои заметки и сложила их в папку в телефоне, чтобы, если у меня будет свободное время у кассы, я могла заниматься.
Это оказался отличный план. К тому времени, когда Ариэль выходит замуж и живет долго и счастливо, я чувствую себя немного менее напряженной из-за того, что почти все выходные провела с Картером.
Хотя я немного удивлена, что он мне еще не надоел. Как бы мне ни нравился Картер и я находила его интересным, проводить столько времени с кем-то без перерыва — это много. Сейчас любой человек действует мне на нервы, но я все еще наслаждаюсь обществом Картера.
— Можешь передать мне пульт?
Я сижу на полу перед диваном, на котором лежит Картер. Я только мельком взглянула на него, прежде чем наклониться вперед, чтобы взять для него пульт дистанционного управления, но то, что я вижу, заставляет мое сердце остановиться, упасть и выкатиться из моего тела.
Хлое захотелось спать, пока шел фильм, поэтому она решила лечь на Картера и использовать его как импровизированную кровать. В настоящее время она крепко спит, как маленький ангел с одной маленькой рукой, обвивающей его шею. Другая ее рука обвивает его бок, так что она практически обнимает его, пока спит.
Я не могу с этим справиться. Вместо того, чтобы двигаться к дальнему столику, куда Картер положил пульт перед тем, как лечь с Хлоей, я просто сижу здесь, вполоборота, и смотрю.
— Это так мило, я не могу этого вынести, — сообщаю я ему.
Картер закатывает глаза. — Да, я теряю чувствительность в руке — очень мило.
Поскольку он неподвижен, а Хлоя спит на нем, и он не может остановить меня, я отступаю назад, поворачиваюсь и переключаю телефон в режим камеры. Я нажимаю на экран, чтобы сфокусироваться, и фотографирую их.
— Ты поможешь мне или еще посмотришь на меня? — Картер спрашивает, когда я закончиваю.
— Я все еще решаю, — признаюсь я. — Поскольку ты, вероятно, оплодотворил меня, мое сердце сжимается при мысли о том, как ты относишься к ней так по-отцовски.
— Полагаю, ты не заставишь меня сегодня надеть презерватив, а? — бормочет он.
— Нет, я все равно заставлю тебя надеть презерватив, — говорю я, так как не уверена, что он шутит. — Это, безусловно, станет менее привлекательным после того, как я какое-то время поживу твоей бесплатной няней, а ты погасишь все мои стремления и заменишь их детскими подгузниками.
— Ты чертовски цинична в отношении любых шансов на будущее со мной, не так ли?
— Я не цинична, просто реалистка. Почему тебя не пугает перспектива подростковой беременности? — спрашиваю я, так как он дал мне солидный шанс.
— Дети не страшны.
— Я знаю, они очаровательны, но это также и огромная ответственность, не говоря уже о пожизненном обязательстве. Мы с тобой не просто застряли бы, пытаясь жить по расписанию новорожденного, мы бы застряли друг с другом навсегда. Я не говорю, что у нас не получится, но это было бы далеко не идеально, и я не понимаю, почему это тебя не пугает. Меня это пугает.
— Поскольку это у тебя в голове, это разрушит твою жизнь, — просто говорит он.
— Почему нет? — Это та часть, которую я не понимаю.
— Потому что я знаю, что это не так.
— Откуда ты это знаешь? Ты уже обрюхатил девушку?
Его темные глаза закрываются с чем-то вроде раздражения. Вместо того, чтобы ответить мне, он кладет руку на спину Хлои и садится. Ее маленькая головка болтается, но он встает и поправляет ее вес. Она шевелится ровно настолько, чтобы обнять его за шею, но ее глаза тут же закрываются, и она кладет голову ему на плечо.
— Я отведу ее в постель, — говорит он мне.
Мое бьющееся сердце проваливается в живот. Потребовалось так много мужества, чтобы задать этот вопрос, и он игнорирует его. Тоже совершенно бредовый вопрос. Даже если ответ окажется положительным, это все равно безумие.
Я знаю, что тоже не могу спросить об этом снова. Мне не нравится, что он не может просто дать мне удовлетворительные ответы на некоторые вопросы, чтобы я могла уложить их в голове. Мне не нравится, что он держит меня в неуверенности и сводит меня с ума. До Картера у меня не было приступов неуверенности в себе, когда я думала, что мой парень, возможно, уже изменил мне. Я не беспокоилась о том, что забеременею, или о том, что мои оценки упадут и поставят под угрозу мое будущее, или почти обо всем, о чем я беспокоюсь сейчас.
Я часто позволяю Картеру сорваться с крючка, но он должен знать, что иногда ему приходится бросать уклончивую чушь и отвечать мне по-настоящему. Единственный способ, которым он научится, это если я покажу ему, а это не в первый раз, пока он несет Хлою в постель, я хватаю свою сумочку, надеваю туфли и готовлюсь уйти.
Когда Картер возвращается, он замедляется, понимая, что я готова идти. — Куда, по-твоему, ты идешь? — небрежно спрашивает он, подходя.
— Домой, — говорю я ему, перекидывая сумочку на плечо. — У меня завтра долгий рабочий день и учеба, поэтому мне нужно немного поспать.
Обхватив меня руками за талию и притянув к себе, он спрашивает: — И ты думаешь, я не дам тебе поспать, если ты останешься здесь?
Невольно улыбаясь, я говорю ему: — Я не могу оставаться здесь снова.
— Почему бы и нет?
— Потому что я здесь не живу. Я сказала маме, что помогаю тебе присматривать за твоей младшей сестрой, а потом я буду дома. С няней покончено. Мне пора идти.
— Ты не можешь просто спросить парня, обрюхатил ли он кого-нибудь, а затем бросить его под глупым залогом, — заявляет Картер.