— Разумеется, я исполню волю Храма.

Диаконесса Агалия, — стройная зеленоглазая женщина, в черно-красном одеянии служительниц Эмпузы и диадемой в виде лунного серпа на каштановых волосах, — встретила посланниц Монастыря без особой радости, но и ни в чем им не прекословя. Судя по всему, до нее еще не донеслись слухи о заговоре в Никтополе — Саломея не торопилась вносить сумятицу в заграничные обители. Так что Агалия вела себя спокойно: разве что в беглом взгляде, брошенном на скучающую Кэт, скользнула тень тревоги. Впрочем, жрица быстро овладела собой, вновь повернувшись к Елене.

— Виноторговец Михач, верный почитатель Богини, завтра поведет караван через горы, — продолжала Агалия. — он везет свой товар в Мюнберг и, конечно же, не откажется оказать небольшую услугу Храму.

Они разговаривали во внутреннем дворе храма, у статуи Скилакагеты. Она сильно отличалась от тех скульптур, что Елена видела в Некрарии: через плечо одетой как амазонка Богини, был переброшен лук, — символ архонта Лерайе, — а пес, скаливший зубы у ее ног, раскрывал перепончатые крылья. Крылатая собака — символ и обличье Гласилаболаса, еще одного архонта, весьма почитаемого в Дракии.

— Должна предупредить: чем дальше к западу, тем меньше людей, которым внушает почтение имя Триморфы, — сказала Агалия, — в здешних горах всегда неспокойно. Дикие звери, разбойники, спесивые магнаты…и много чего похуже.

— Как-нибудь прорвемся, — легкомысленно сказала Елена, — нам не привыкать к опасностям.

— Могу пожелать, чтобы богиня и впредь не оставила вас своим благоволением, — сказала жрица, — завтра придет Михач — он всегда приносит жертвы богине перед долгой дорогой. До его прихода вы можете разместиться в одной из келий. Вас проводят и принесут еды … и вина, если пожелаете.

— Пожелаем, — кивнула Елена, — благодарю, Агалия. Диаконесса Кайра придает большое значение нашей миссии и не оставит вниманием всех, кто помог нам.

Агалия кивнула и поманила стоявшую в углу послушницу. Склонив голову в почтительном поклоне, девушка провела Кэт и Елену узким коридором, освещенным пылающими факелами. Остановившись перед узкой дверью, послушница открыла ее и, вновь поклонившись, исчезла в хитросплетении коридоров.

— Почеммяяууу?!!! — обиженно взвыла Кэт, — загрызи тебя Скилла, Ленка!!! Если тебе охота торчать до утра в четырех стенах, не мешай веселиться другим!!!

— Нам нельзя привлекать внимание, — наставительно сказала Лена, — Кайра считает, что наши друзья, — те, что ходят под солнышком, — могут оказаться и здесь. Или ты забыла, что с тобой случилось в Никтополе?

Кэт легкомысленно передернула плечами, вызвав у Лены досадливый вздох. Сказать по правде, «второе рождение» сильно изменило бывшую утопленницу. Не то, чтобы кошкодевка совсем забыла, кто она и откуда, но все происходившее с ней раньше, — особенно в их родном мире, — Катя-Кэт воспринимала как-то…отстранено. Словно вся прежняя жизнь была не то сном, не то недавно просмотренным фильмом с нелепой главной героиней. Слившись со своей питомицей, Кэт переняла и многие кошачьи черты. О детях, погибших при штурме поместья Лактении, Кэт печалилась не дольше, чем обычная кошка об утопленных хозяевами котятах. Днем она предпочитала дрыхнуть или есть, тогда как ночью становилась необыкновенно активной, то и дело норовя сбежать на поиски приключений. Ко всему прочему, после трансформации она получила способности к оборотничеству и теперь ее облик колебался от почти человеческого до полностью кошачьего. Кошкой она и собиралась сегодня гулять по крышам Торговишце — вот только величиной эта «кошечка» была со здоровенную пантеру, так что нетрудно догадаться какой переполох вызвала бы подобная зверюга в городе.

— Я буду осторожной, — упрямо мотнула головой Кэт, — никто и не заметит. А хочешь — идем со мной!

— Вот делать мне нечего, — пожала плечами Лена, — нам с утра долгий путь.

— Трусиха, — презрительно фыркнула Кэт, — ну и сиди здесь. А я хочу гулять.

Ее шерсть на загривке вздыбилась, задние лапы напряглись и она метнулась к распахнутому настежь окну. Лена взмахнула кнутом и с шипением расплетшиеся змеи вцепились в кошачий хвост, остановив беглянку в шаге от свободы. Лена дернула рукой и Кэт с обиженным мявом отлетела в угол кельи. В тот же миг Ленин сапог опустился ей на грудь, придавив к полу.

— Пусти!!! — взвизгнула Кэт, пытаясь выбраться, — что ты о себе возомнила, коза дранная!!!

Лена молча поднесла кнут и Кэт осеклась при виде семи змеиных голов, раскачивавшихся перед ней, чуть ли не касаясь кошачьей морды раздвоенными языками.

— Хочешь развлечься? — усмехнулась попаданка, — что же, эту ночь ты запомнишь надолго.

— Пусти!!! — проскулила кошкодевка и Лена, послушавшись, убрала ногу — чтобы тут же ухватить Кэт за шкирку. В своем полукошачьем облике она была куда меньше и легче — так что Лена просто швырнула пушистую строптивицу на кровать. Ударившись грудью о лежанку, Кэт на миг задохнулась и, пока она пыталась восстановить дыхание, Лена заломила ей руку за спину, вызвав новый протестующий вопль.

— Больнооо!!!

— А будет больнее, — пообещала Лена, задирая кошачий хвост, обнажив пушистые округлости. Придавив Кэт коленом, Лена от души хлопнула ее по заду. Кэт отчаянно задергалась, пытаясь вырваться, однако Лена отметила мелькнувшую в зеленых глазах озорную искорку. Усмехнувшись, попаданка отвесила еще несколько увесистых шлепков, потом встала с кровати и занесла кнут.

— Айййййй!!!! — заверещала Кэт, когда змеиные зубы впились ей в ягодицы. Она попыталась вскочить с кровати, но новый удар плети швырнул ее обратно. Раз за разом семихвостая плетка опускалась на ее задницу, оставляя кровавые полосы, видные даже под черным мехом. Последний, впрочем, быстро исчезал — с каждым новым ударом Кэт вновь менялась, стремительно теряя кошачье обличье. Вскоре на кровати, прижимая руки к исполосованному заду, лежала плачущая от боли синеглазая девушка. На минуту Лену грызнула совесть, однако она решительно отогнала неуместную жалость — этот урок пойдет упрямой девчонке только на пользу.

— Руки убрала! — скомандовала Лена и Кэт, всхлипывая, повиновалась, не смея подняться с кровати. Лена быстро скинула с себя одежду и отошла к небольшому столику, где лежала принесенная послушницами снедь. Выбрав кусок топленого масла, Лена обильно смазала им набалдашник кнутовища в виде головки демона. Обвернув змеиный кнут вокруг пояса, она заправила противоположный конец себе во влагалище и, прихватив оставшийся кусок масла, подошла к всхлипывающей Кэт. Та напряглась, когда пальцы Лены скользнули ей меж ягодиц, щедро смазывая тугую дырочку.

— Нет, — вскрикнула Кэт, почувствовав как увесистая головка втиснулась меж ее ягодиц, — пожалуйстааа, не туда!!!

— Плохих кисок имеют не в киску, — скаламбурила Лена, — скажи спасибо, что не на сухую.

— Сучкаааа!!! — взвизгнула Кэт, когда импровизированный член, продавившись сквозь колечко ануса, ворвался в тесный туннель. Глаза Кэт вылезли на лоб и она истошно заорала, пытаясь соскочить, но Лена, намотав черные волосы на руку, дернула ее обратно, безжалостно терзая непослушную задницу. Другой конец кнутовища двигался во влагалище Лены — магическая плеть, улавливая желание своей хозяйки, умело массировала набухший от вожделения клитор. Потоки женской влаги стекали по рукояти кнута, образуя на полу небольшую лужицу, пока Лена с неослабевающей энергией наказывала кошкодевку. Та, опомнившись от первого шока, постепенно втянулась в процесс: крики боли сменились стонами наслаждения и Кэт уже энергично подмахивала, насаживаясь задом на таранящий ее член. Стон разочарования сорвался с ее губ, когда змеиный кнут покинул зияющий, словно кратер анус, но тут Лена, перевернув Кэт на спину, забросила ее ноги себе на плечи и с размаху вошла в истекавшее женскими соками влагалище. Снова и снова она атаковала хлюпающую вульву, с каждым проникновением чувствуя, как и ее влажные стеночки раздвигает, проталкиваясь все глубже, чешуйчатый жезл. Она сама была на грани, когда Кэт, наконец, сдалась: выгнувшись дугой, она издала совершенно дикий крик, и бессильно рухнула на кровать, содрогаясь в сладостных судорогах. Лена, в последний раз толкнув бедрами, на полную глубину насадилась на рукоять кнута и, почувствовав, что тоже кончает, рухнула на распластанное перед ней тело, рассыпая по лицу Кэт свои золотистые волосы и целуя заплаканные, но счастливые синие глаза.