Когда дергания твари затихли, Лена подошла к своей неожиданной спасительнице и, протянув руку, помогла ей подняться.

— Спасибо, — сказала она, — без тебя меня бы сожрали.

— Пустяки, — усмехнулась Темнозара, откидывая прядь волос и морщась от боли в боку, — разве земляки не должны помогать друг другу? — она рассмеялась, глядя на мигом насторожившуюся Лену, — не бойся, я никому не скажу, что ты ни с какого не Залесья.

— С чего ты это взяла? — спросила Лена, — Пятиградье далековато от Залесья.

— Младшая жена моего отца оттуда, — пояснила Темнозара, — так что я знаю, как выглядят и ведут себя залесцы. Ты на них совсем не похожа. Да и ругательства, что ты сейчас кричала — этот язык похож, но все же не наш.

— В любом случае, — медленно произнесла Лена, — я у тебя в долгу.

— Обсудим это, когда вернемся в Монастырь, — рассмеялась Темнозара, — а сейчас давай возвращаться. Может, заодно, ты объяснишь мне, что это за тварь.

— Если бы я знала, — задумчиво произнесла Лена, смотря на издыхавшую саламандру, ожидая, что она вот-вот превратиться в мертвую Йоко. Однако этого не происходило и девушка, пожав плечами, двинулась за новой подругой. Тревога, подспудно глодавшая ее сейчас, несколько рассеялась, когда, вернувшись в лагерь, Лена увидела, развешенных на щитах нескольких новых змей, а также махавшую ей рукой все еще бледную, хромавшую, но уже бодрую и веселую Марти. Рядом стояла Амола, покровительственно положившая руку на плечо тюргонки и одобрительно смотря на возвращавшихся девушек.

— Значит, вот ЭТО пыталось тебя убить?

Архдиаконесса Саломея подошла к туше огромной саламандры, словно не замечая омерзительного смрада. Разложение уже тронуло труп твари — как-никак, на то, чтобы доставить ее в Монастырь ушло почти три дня. Могло бы уйти куда больше, если бы Амола, едва узнав о том, что произошло в горах, не велела девушкам немедленно начать вывоз главного трофея охоты.

Черная амазонка строго-настрого запретила Лене рассказывать, что в саламандру превратилась Йоко — известие о том, что под видом послушницы среди них ходило неведомое чудище могло выбить из колеи даже столь смелых девушек. Лена быстро поняла, сколь уместен был этот приказ — Темнозара, явившаяся на помощь, когда Йоко уже обернулась в саламандру и не видевшая самого превращения, побелела как смерть, узнав, что помогла убить ту, кого считала одной из соратниц. Приказав ей молчать, Амола велела объявить, что Йоко сожрало подобное же чудище. В это объяснение более-менее поверили, но все равно девушки изрядно намучились, едва дотащив тварь до лагеря. После Амола послала гонцов вниз по реке, в находившуюся там деревню. Туда, к тому времени, пришел еще один охотничий отряд. Конфисковав у местных несколько лодок, послушницы доставили необычный трофей в Никтополь. Саломея, уже знавшая о том, что случилось, выслала навстречу несколько краснокожих тварей, что помогли отнести мертвую, уже изрядно завонявшуюся, падаль в очередную здешнюю «анатомичку».

Лена, поднявшаяся в свою келью, едва успела привести себя в порядок, когда ее вызвали к архидиаконессе. В покоях Саломеи также явились Амола и Кайра.

— Все еще не представляю, чем ты насолила нашим общим друзьям, — усмехнулась архидиаконесса, — но взялись они за тебя крепко.

— Так что это за тварь!? — спросила Лена.

— Исполинская саламандра, — пояснила Саломея, — такие твари обитают в горных реках Йамто. Не такие большие, правда, ну так, на то оно и оборотень.

— Йоко превращалась в эту саламандру? — спросила Кайра, — тогда почему она не превратилась обратно после смерти?

— Потому что на востоке все не так как здесь, — усмехнулась архдиаконесса, — это у нас оборотень — это человек, который превращается в зверя. А в Йамто и прочих восточных государствах животные превращаются в людей.

— То есть, — ошеломленно спросила Лена, — это с самого начала была эта тварь? Но она была среди нас, говорила, вела себя как человек…ну такой, правда, странный.

— Да уж, они умеют маскироваться, — хмыкнула Саломея.

— Она же не могла прийти сама, — заметила Кайра, — как же тогда…

— Я же сказала, — ее сюда протащили те же ребята, что разорили кладбище и охотятся за тобой. С помощью Артемисии — это она написала рекомендательное письмо Лактении, с просьбой пристроить Йоко в Монастырь. Тут есть и моя вина — когда я вызывала дух Артемисии, то не спрашивала, засылала ли она к нам шпионов — я просто не могла представить, что верховная жрица Карионского Храма зашла столь так далеко. Мертвые не могут лгать, но они могут о чем-то умалчивать — и эта сука воспользовалась этим. Конечно, я ее вызвала ее дух снова и спросила напрямую — и Артемисия рассказала мне все. Они охотились за Леной — и поэтому прислали за ней эту тварь. Сначала она хотела тебя убить здесь, но после того, как тебя отбила эта мертвая девушка, тварь залегла на дно, в ожидании более удобного момента. И дождалась — на Грязной Охоте.

— А почему она полезла в ручей? — спросила Кайра, — вместо охоты за Леной.

— После того, как кошки мертвой девушки попортили ей шкуру, — пояснила Саломея, — Йоко избегала появляться перед другими обнаженной. Значит, и купаться ей приходилось с большей осторожностью — Амола говорила, что она даже возле фонтанов сидела одетой. А это все-таки водная тварь и на суше она страдала — поэтому, как только она попала в среду, где она привыкла жить, так, не сдержавшись, полезла в эти горные ручьи. И вспомнила, на кого ей нужно охотиться, только когда добыча сама выскочила на нее.

Лена передернула плечами, еще раз бросив взгляд на мертвую тварь.

— Она не могла действовать в одиночку, — заметила Кайра.

— С ней общалась Дарина, — вспомнила Лена, — и Икария, она пыталась затащить ее в свою шайку. Они что — знали?

— Артемисия уверяет, что далеко не все, — кивнула Саломея, — что она побоялась раскрывать своей дочери подлинную суть твари, да и Дарина не могла этого знать. Для них она была лишь помощницей, которую прислала любящая мамочка, чтобы помочь укрепить свои позиции. Но все равно — с ними придется провести разъяснительную беседу. Кайра, — архдиаконисса обернулась к лоркнийке, — зови свою брокгартскую подружку. Нам весьма пригодятся ее таланты для разговора по душам.

Очередной дикий крик огласил зал и обнаженная девушка, скорчившаяся меж уродливых статуй, бессильно обмякла, уронив на грудь копну черных волос. Тело ее тряслось мелкой дрожью, из прокушенной губы текла струйка крови. Иных видимых повреждений на ней не было, но на лице читался панический ужас, ясно свидетельствующий о том, что ей довелось пережить. Над девушкой, сжимая и разжимая когтистые пальцы, медленно таяла призрачная черная рука, только что убравшаяся из головы жертвы.

— Все в порядке, — произнесла Мания, совершая странный жест, словно стряхивая что-то с пальцев, — она сказала все, что знает.

— Хорошо, — небрежно кивнула Саломея и, уже не обращая внимания на потерявшую сознание Дарину, повернулась к съежившейся у стены Икарии. Хлесткая пощечина обожгла щеку послушницы, причем с силой, какой никак нельзя было ожидать в столь хрупком теле. Икария со всхлипом осела на пол, держась за щеку.

— С меня довольно! — чуть ли не прошипела архдиаконисса, — только из уважения к твоему дому, тебя еще не высекли при всех и не вышвырнули из Монастыря! Но, клянусь Трехликой, если в следующий раз что-то подобное повторится — я так и сделаю. А то и что похуже — если все-таки выяснится, что ты влезла в крайне серьезные дела.

На Икарию было жалко смотреть — даже Лена, тихо стоявшая в сторонке невольно испытала что-то похожее на сочувствие, при виде некогда гордой, уверенной в себе главы «Нереи», а ныне — не более, чем испуганной девчонки, трепещущей перед верховной жрицей. Впрочем, сочувствие Лены быстро испарилось, когда она вспомнила, соучастницей чего Икария могла быть. И даже то, что она, как выяснилось, не знала и половины заговора, не прибавляло у Лены особых симпатий.