— Я ничего не знаю об этом, — заикаясь от страха, выдавила Найда, — мне она велела только узнать откуда ты берешь сиреневый жемчуг. А потом вступить в «Доминацию» и сообщать, что тут у вас происходит. Я ничего не знаю о покушении.

Странно, но у Лены создалось впечатление, что девушка ей не врала — в таком состоянии послушница была просто неспособна говорить неправду. И все равно, прощать Найде двурушничество она не собиралась.

— Могла бы придумать и не столь жалкое вранье, — для подтверждения своих слов, Лена отвесила Найде еще одну пощечину, — думаешь, я поверю, что Икария стала бы подсылать ко мне шпионку, не желая при этом меня убить? И что ты ничего не знала?

— Это правда! — почти взвыла Найда, — я ничего не знаю ни про какие покушения. Речь шла только о жемчуге! И о «Доминации»!!!

Лена сделала вид, что задумалась, искоса посматривая на трясущуюся от страха Найду, поминутно оглядывающуюся на окруживших ее чудовищ.

— Может, ты и не врешь, — с деланным сомнением протянула она.

— Конечно не вру! — воскликнула Найда, — я…

Лена приложила палец к ее губам, заставив замолчать.

— Даже если ты и не знала про покушение, — веско сказала она, — ты все равно мне врала в глаза. Что там полагается за шпионаж по законам Империи?

Наполненные ужасом глаза взглянули на Лену.

— Пожалуйста, — всхлипнула Найда.

Лена махнула рукой, одновременно произнеся заклинание и заросшие травой мертвецы отошли в сторону, растворившись в полумраке зале. Лена придирчиво осмотрела стоявшую перед ней девушку и, удовлетворенно кивнув, бросила:

— Раздевайся!

— За…зачем?

Очередная пощечина заставила ее замолчать.

— Не зли меня, — сказала Лена.

Всхлипывая и бросая на попаданку испуганные взгляды, девушка начала стаскивать одеяние послушницы. Когда оно опало к ее ногам, Найда послушно положила руки на бедра. Лена с удовольствием рассматривала молочно-белую кожу, плоский живот, округлые холмы грудей. Насмотревшись на девичью красу Лена начала раздеваться сама. Когда собственное одеяние упало на пол, она подошла к Найде так, что затвердевшие от холода соски не коснулись сосков сарлонки. Лицо девушек сблизились настолько, что их отделяли какие-то несколько сантиметров.

— Я прощаю тебя, — шепнула Лена, — и даже позволю выполнить поручение Икарии.

— Как это?

— Я принимаю тебя в Доминацию, — сказала Лена и требовательным, хищным поцелуем впилась в губы Найды. Их языки сплелись и Найда невольно дернулась, когда белые как жемчуг зубы прокусили ее нижнюю губу. Издевательски улыбаясь, Лена отстранилась, вытирая со рта чужую кровь.

— Я приму тебя, — повторила она, — но клятву ты будешь приносить лично мне.

С этими словами Лена, вынув из сумки два липких комочка, втолкнула один в рот Найде. Второй же она опустила себе между ног, старательно растирая вязкую массу по всей промежности. Затем она достала еще один комок, отличавшийся от прежнего цветом и формой. Эту вязкую желеобразную массу она растерла у себя по груди. Наконец, достав костяной нож, она проколола им оба соска, а затем сделала небольшой надрез на внутренней стороне бедра. Сделав все это, Лена уложила крепкую ладонь на затылок Найды, приближая ее к себе и смачно целуя в губы.

— Повторяй за мной, — сказала Лена, — отрекаюсь от первых слов, произнесенных матерью, ради благословенных уст Госпожи, что дарует новый смысл моей жизни.

Найда, послушно повторила, после чего Лена заставила ее опуститься ниже, прильнув к полной груди попаданки. От растертой мази исходил терпкий запах, горячивший кровь и туманивший сознание Найды, наполняя его сладострастными видениями.

— Отрекаюсь от молока, которым кормила меня мать, питаясь от благословенной груди моей Госпожи.

— Отрекаюсь, — повторила Найда, слизывая с сосков Лены смесь ее крови и остро пахнущей мази. Когда она слизала все, Лена толкнула ее голову ниже — и Найда послушно принялась целовать плоский живот, спускаясь к промежности. Сама Лена также опустилась на пол, облокотившись о стену и запустив руку в волосы сарлонки.

— Отрекаюсь от лона, породившего меня, — выдавила Найда, — чтобы родиться заново вечной слугой Госпожи Елены.

С этими словами Найда жадно впилась в разошедшиеся, налитые кровью, половые губы, исступленно вылизывая истекавшую влагой щель. Смесь странной мази и женских выделений, дурманила ей голову, еще больше помутив рассудок, вызывая причудливые видения. Перед глазами Найды все будто плыло, странно искажаясь, представая в необычном виде. В какой-то миг девушке показалось, что сжимавшие ее голову бедра Лены, вдруг чудовищно выросли, став подобными высоким холмам, меж которых истекала влагой пульсирующая пещера. Странно, но потоки солоноватой влаги словно текли внутрь исполинской вульвы, увлекая за собой ставшую вдруг очень маленькой Найду. А затем огромное влагалище превратилось в огромный рот с большими губами и высунувшийся оттуда раздвоенный язык, обвил Найду, увлекая ее в ритмично сокращавшуюся розовато-алую пещеру.

Найда очнулась на полу, тяжело дыша, словно собака в жару и корчившись в спазмах бессмысленной похоти, непрестанно лаская себя внизу. Все тело девушки покрывала влага собственных выделений и крови.

Над корчившейся в сладострастных судорогах Найдой нависла Лена, все еще не озаботившаяся прикрыть чем-то свое роскошное тело. В ее глазах читались одновременно насмешка и чувство собственного превосходства

— Лживая девка умерла, — с пафосом сказала она, — и родилась рабыня Найда.

— Да будет так, — выдохнула девушка. Лена поднесла голую ступню к губам сарлонки и та истово поцеловала ногу новой госпожи.

— Ты все поняла, что мне от тебя надо? — уже позже спросила Лена, когда обе девушки покинули место посвящения.

— Я сделаю, как ты сказала, — кивнула Найда, полными обожания глазами смотря на Лену, — Икария будет думать, что я шпионю за тобой в Доминации, а на самом деле я буду шпионить за ней для тебя.

— Умничка, — рассмеялась Лена, целуя девушку в губы, — а теперь ступай.

Свои слова она сопроводила увесистым шлепком по пышному заду и сарлонка, хихикнув, устремилась вперед по коридору. В тот же миг позади Лены послышались негромкие хлопки и, обернувшись, попаданка увидела прислонившуюся к стене Амолу, насмешливо глядевшую на свою подопечную.

— Что, думала, я не справлюсь сама? — с некоторым вызовом сказала Лена.

— Скорей никак не могла простить, что я так и не присоединилась к веселью, — оскалилась негритянка, — такая сочная сучка. Все прошло нормально?

— Более чем, — кивнула Лена, — твои снадобья сработали лучше некуда.

— Наши шаманки знают многое, — усмехнулась Амола, — и я многому у них научилась, а ты у меня. Смешать порошок зомби с приворотным зельем — это, положим, я делала и сама, но вот соединить еще его и с жидкостями своего тела.

— У меня тоже хорошие наставницы, — сказала Лена, — ты пришла похвалить меня за хорошую работу или попрекать тем, что я не дала тебе развлечься с этой шлюшкой?

— Я бы с удовольствием развлеклась сейчас с тобой, — рассмеялась Амола, — как плата за то, что я открыла тебе кой-какие секреты Матазулу. Но у меня сейчас нет времени: только что в Монастырь вернулась Саломея и сразу же затребовала к себе Кайру. А она велела мне найти тебя и привести к ней.

Амола проводила Лену в покои, где они впервые встретились с Саломеей — убранной черно-красными занавесями комнате. Архидиаконесса, в своем черно-бело-красном одеянии, сидела на троне под серебряной статуей Триморфы. У ее ног на этот раз сидел не пес — Лена несколько опешила при виде твари, напоминающей помесь свиньи и крокодила: с острыми клыками, бочкообразным туловищем, покрытым мелкой чешуей, когтистыми жирными лапами и длинным хвостом с зазубренным гребнем.

Кроме Саломеи в покоях находились также Кайра и Фебрия, в своих жреческих одеяниях, а также незнакомая девушка в черной тунике, с белым узором по подолу и серебряными серьгами в виде черепов. Она явно чувствовала себя здесь неуютно, опасаясь встречаться взглядом со жрицами — даже на Лену она смотрела с изрядной долей робости.