— У твоего отца неплохой вкус, — кивнула Элия, — ладно, надевай ее. И возьми это.

Из рук в руки перешел кожаный мешочек, который Лена спрятала под одеждой. Второй такой мешочек Элия взяла с собой, одновременно напялив рогатую маску.

— Ты помнишь, что надо делать? — сказала Элия и Лена кивнула — этот момент они проговаривали неоднократно. В первом мешочке лежала пыльца черного лотоса из болот южного Амдуата, во втором — высушенная и измельченная в порошок секреция гигантской гиены, что обитает в пустынях Имора. Первый порошок наполнял сознание вдохнувшего причудливыми видениями, второй же внушал невероятное сексуальное влечение. Обе девушки, пробравшись под масками в зал, где отмечала праздник Икария, должны были незаметно подмешать все это в вино или еду главе «Нереи» и спешно ретироваться. Что будет дальше Элия не уточняла, сказав только, что после всего, что случится, Икария будет навеки опозорена и, может быть, вообще покинет Монастырь.

Они прошли темным коридором, освещенным лишь горящими по углам факелами и, толкнув массивную дверь, оказались в потайном зале — гораздо меньшем, чем то, что описывала Элия. Не было тут ни Икарии, ни вообще какого-либо развеселого празднества. Вместо этого у разожженного камина в большом кресле, восседал почти забытый Леной персонаж — тучный Каскар, работорговец из Деваманда. Жирное лицо все еще украшал шрам, оставленный его же собственной плеткой. По бокам стояло еще двое человек: один, смуглый темноглазый мужчина, с черной бородой явно был земляком Каскара. Это подтверждала и висевшая у него на поясе кривая сабля. Второй — здоровенный детина, с копной темно-русых волос и грубыми, словно вырубленными чертами лица, напоминал выходца из Росковии, хотя его меч, похоже, ковали в Тульхейме.

Глаза Каскара блеснули одновременно ненавистью и торжеством.

— Тебе идет эта образина, — хмыкнул торговец, — по крайней мере, она хотя бы наполовину красива — в отличие от того, что останется от твоего лица, после того как с ним поработаю я. Или ты и вправду думала, что я прощу вот это, — он ткнул пальцем в шрам, — и прилюдное унижение за пятьсот паршивых монет?

— Думала, ты здесь самая умная, сучонка? — Элия, сняв маску, брезгливо смотрела на нее, — думала, мы ничего не узнаем… княжна?

Последнее слово она почти выплюнула.

— Икария тебя сразу раскусила, — продолжала она, — диаконессе Кайре не пройдет то, что она притащила под видом знатной девушки простую рабыню. Я с удовольствием верну тебя хозяину, мерзкая девка, а заодно отомщу за Фарсину!

— Это заведение славится тем, что исполняет любые капризы клиента, — осклабился Каскар, — но будь я проклят, если не придумаю для тебя нечто, что удивит даже их.

— Делай с ней, что хочешь, — презрительно произнесла Элия, — но отдай мне жемчуг.

— Как скажешь, госпожа, — ухмыльнулся Каскар. — Кавар, сними с этой шлюхи маску и отдай молодой госпоже ее ожерелье.

— Что молчишь? — бросила Элия, — онемела от страха?

Лена и вправду застыла, не вымолвив ни слова, будто ввергнутая в ступор всем происходящим. Однако, едва Кавар, мерзко ухмыляясь, подошел к ней, послушница сдернула маску и из уст всех присутствующих разом вырвался одновременно изумленный и испуганный вздох.

Сняв маску Лена разительно изменилась — выросла, раздалась в плечах и бедрах, а кожа сталаиссиня-черной. Полные губы раздвинулись в ухмылке, обнажив заточенные зубы. Кавар шарахнулся в сторону, но недостаточно быстро — мускулистая рука обхватила его шею и воительница привлекла его к себе, впилась в губы мужчины жадным поцелуем. В уши ударил истошный визг и Амола отстранилась с видом сытой львицы, держа в зубах клочья окровавленной плоти — откушенные язык и губы Кавара. Девамандец постарался руками остановить текущую из раны кровь, и тут же осознал свою ошибку. Смуглая рука метнулась к поясу, но вместо эфеса ощутила лишь пустоту. Амола же, завладев его саблей, полоснула лезвием по горлу росковца. Не давая никому опомниться, амазонка перебросила саблю в другую руку и вогнала клинок в грудь Кавара.

Каскар соскочил с кресла и кинулся к потайному выходу у камина. Рука чернокожей амазонки метнулась к волосам и у ее губ оказалась костяная трубочка. Почти выскочивший за дверь Каскар почувствовал укол в правую руку и тут же с ужасом осознал, что ноги его не слушаются. Покачнувшись, он рухнул на пол.

Застывшая словно соляной столп Элия почувствовала, как ее хлопают по плечу и, обернувшись, увидела девушку в точной копии диковинной маски. Вот незнакомка сняла ее — и перед послушницей оказалась улыбающаяся Лена.

— Сюрприз! — широко улыбнулась она. Элия не успела ничего сказать, когда несостоявшаяся жертва впечатала ей в подбородок основание ладони.

Искушенная в интригах и магии, к простому рукоприкладству лируссийская баронесса оказалась не приспособлена: клацнув зубами, она закатила глаза и упала на пол.

Амола одобрительно кивнула Лене.

— С сучкой поговорим позже, — сказала она, — для начала я разберусь с этим куском сала. Дай сюда мой нож.

Она подошла к Каскару. Действие яда проходило, купец уже двигал ногами.

— Поднимайся, — сказала чернокожая амазонка и Каскар, не смея ослушаться, стал вставать. Это было нелегко сделать, так как правая рука все еще висела плетью. Когда же Каскар, наконец, встал, Амола заломила ему здоровую руку и легонько ткнула в спину ножом.

— Идем, — повторила она.

— Куда? — испуганно спросил Каскар.

— Сейчас узнаешь, — заверила его Амола. — Ну, пошел! А ты, — обратилась она к Лене, — дожидайся здесь.

Амазонка шла позади, время от времени покалывая торговца в спину, чтобы двигался быстрее. Каскар не был трусом, но и большим храбрецом тоже: он хорошо помнил, кем была эта черная пантера и понимал, что ничего не сможет ей противопоставить с одной здоровой рукой, да еще и без оружия. Ему оставалось лишь униженно просить:

— Госпожа, прошу вас, отпустите.

— Шагай-шагай, — усмехнулась Амола.

— Госпожа, я же вам ничего не сделал, — канючил Каскар, — а эта девка — вы видели, что она сделала со мной? Разве мужчины вашей родины спустили бы с рук такое оскорбление?

— Наши мужчины не допустили бы, чтобы их секли на площади собственные рабыни, — фыркнула негритянка, — и, тем более, не стали бы мстить столь трусливо. Иди, давай.

— У меня есть деньги, — выложил свой последний довод работорговец.

— Что правда? — притворно удивилась Амола и пошарила у Каскара за пазухой. Довольно усмехнулась, вытащив увесистый кошель, и деловито сунула его в сумку на бедре. — Ну иди-иди…

Она снова кольнула в жирный бок.

Так они и пришли на здешнюю кухню — большое продымленное помещение, где на множестве печей и очагов стояли большие котлы и сковороды, в которых что-то бурлило и скворчало, испуская невыносимо аппетитные запахи. Столы были завалены тушами овец и свиней, тут же лежали ощипанные фазаны, еще трепещущая рыба, крабы и омары, груды овощей, стояли бутыли с приправами и соусами. Возле всех этих яств хлопотало с десяток служанок, но все они исчезли, едва негритянка повела бровью.

Амола широким жестом смахнула все с ближайшего стола и коротко бросила:

— Ложись!

— Нет, госпожа, прошу вас, — заскулил торговец.

Амола не стала спорить — один взмах клинка и шелковые шаровары упали на пол, распавшись на две половины. В следующий миг амазонка просунула руку меж дрожащих волосатых ляжек, ухватив мужские достоинства Каскара и резко потянула.

— Госпожа-а-а-а!!! — вопль девамандца сорвался на сдавленный визг.

Амола, не обращая внимания, продолжала тянуть его вверх, ни на миг не ослабляя хватки, заставляя торговца приподниматься на цыпочках. Резко хлопнув его второй рукой по спине, негритянка заставила грузную тушу рухнуть на жалобно скрипнувший стол, явно не рассчитанный на такой вес. Амола даже подумала, что мебель сейчас развалится под тяжестью купца, однако, все обошлось. Каскар молил отпустить его — лишь прикосновение холодной стали к гениталиям заставило его замолчать. Теперь он только тяжко и прерывисто дышал, иногда поскуливая.