— Кэт, Вулрех? — Лена негодующе глянула на незнакомку, — что ты с ними сделала, ведьма?!

— Долго рассказывать, — рассмеялась женщина, — в Черных Королевствах знают, как управляться с такими оборотнями. Тебе же достаточно того, что теперь они — мои рабы и сделают все, что я прикажу.

Она щелкнула пальцами и звери, зарычав еще громче, припали к земле, готовясь к прыжку. Лена выхватила кнут и в воздухе взвились, громко шипя, семь змей. Темнокожая ведьма издевательски улыбнулась.

— Поставишь на то, что ты быстрее троих? — спросила она, — попробуешь ударить меня — и мои котики тут же кинутся. Ударишь их — останешься без друзей, а я успею ударить в ответ. У меня ведь есть и иные помощники.

Она коснулась рукой земли, что-то прошептав и клубы тумана вокруг пришли в движение. Они сгущались, принимая все более четкие очертания, пока, наконец, не превратились в четырех белокурых женщин, — одну зрелую, лет под сорок, и трех молоденьких девушек. Их полупрозрачные одеяния, почти не скрывали соблазнительных форм. Красивые лица искажали злобные гримасы, глаза мерцали голодным алым огнем, бледные руки с острыми когтями тянулись к Лене. Колдунья взмахнула рукой, что-то прошептав и четверо призраков расступились, окружая девушку.

Колдунья достала из-за спины небольшой ящичек из черного дерева и ногой подтолкнула его Лене.

— Давай, — сказала она, — клади сюда кнут. И без глупостей — если не хочешь, чтобы эти красотки выпустили тебе кишки.

Лена прикинула свои шансы — может ей и удастся отбиться от всех шестерых, но кто его знает, кого еще может вызвать ведьма. К тому же бить придется сильно, наповал — а она, несмотря ни на что, все еще не могла причинить Кэт вред. Скрепя сердце, Лена отдала мысленную команду, возвращая кнуту вид чешуйчатого жезла. Его Лена и уложила в ящичек, закрыв крышку, покрытую незнакомыми письменами и диковинными рисунками. Колдунья щелкнула пальцами, гортанно выкрикнув несколько слов и припавшая к земле Кэт превратилась в обнаженную девушку. Лена поймала ее взгляд и невольно содрогнулась — все живое, казалось, исчезло из глаз кошкодевки, сменившись остекленелым взглядом зомби. Кэт же даже не взглянула на подругу: подхватив ящичек, она распласталась перед хозяйкой в раболепном поклоне. Колдунья небрежно приняла из ее рук свой трофей и положила рядом с собой.

— Редкий дар, — усмехнулась она, — думаю, я найду применение твоим змейкам.

— И это все чего ты хотела? — спокойно спросила Лена, — кто ты вообще такая?

— И правда, где мои манеры, — улыбнулась женщина, — я Амали, графиня Утеро. Из Гроскании.

— Не похожа ты на гросканку, — усомнилась Лена, — они, конечно, смуглые, но не настолько.

— Моя мать была рабыней, — улыбнулась Амали, — но ее расположения искали многие вельможи — как, впрочем, и моего. Один из них и попросил меня встретиться с тобой.

— И кто же? — спросила Лена, — случайно, не герцог Тускулат?

— Он самый, — кивнула Амали, — давно мечтает с тобой познакомиться.

— Так явился бы сам, — хмыкнула Лена, — хоть раз бы сделал что-то своими руками. А ты слышала, что случилось с предыдущим холуем, который хотел пленить меня?

— Слышала, — усмехнулась Амали, — но я — не сношающий коз провинциальный барон. И на самого Тускулата мне плевать — на тебя у меня свои планы.

Она швырнула в костер щепотку какого-то порошка и пламя тут же взметнулось чуть ли не в человеческий рост, почти скрыв Амали. Спустя миг она появилась снова — просто пройдя сквозь огонь. Драгоценные камни в глазницах черепа на ее груди полыхали красным огнем — и также горели и глаза женщины.

— Ты пополнишь армию моих слуг, — сказала Амали, — не успеет кончиться ночь, как ты подчинишься мне.

— Не дождешься, сука! — возмущенно сказала Лена, но Амали только расхохоталась в ответ. В тот же миг ее слуги кинулись на попаданку: четверо призраков, Кэт и Вулрех, тоже принявший человеческий облик. Лена отчаянно отбивалась, но против шестерых, — а Дамы, несмотря на свою призрачность, обладали нешуточной силой, — устоять не могла. Лену повалили на землю, сорвав с нее одежду, после чего прислужники колдуньи отступили, оставив голую девушку валяться на земле. Над ней, широко расставив ноги, встала Амали. В руках она держала нефритовый жезл, внутри которого, как никогда четко была видна Эржет, извивавшаяся в конвульсиях неугасимой похоти. Амали облизала искусственный член и, издав сладострастный стон, ввела его в свою вагину. Наигравшись, Амали вынула искусственный фаллос и засунула его меж губ Лены. Та хотела брезгливо отвернуться, но, неожиданно для себя послушно открыла рот: глаза Амали и камни ее ожерелья, пылавшие адским огнем, лишившим попаданку воли. Лена боролась изо всех сил, пытаясь разорвать незримые путы, но тщетно — заключенная в темнице из собственной плоти, она послушно сосала нефритовый жезл, слизывая женские соки колдуньи. Полные губы Амали раздвинулись в издевательской усмешке.

— Служение мне — это новое рождение!

Земля, на которой лежала Лена вдруг сильно увлажнилась — словно из-под мхов забили невидимые ключи. Струи воды стекали и с пологих склонов — и в тот же миг воздух наполнил знакомый запах. Поначалу Лене показалось, что тут воняет рыбой, но тут же она поняла, что забивавший ей ноздри аромат совсем иного рода.

Из всех своих пор лощина сочилась терпкой женской влагой.

Лена перевела ошарашенный взгляд на колдунью — та уже развалилась на земле, широко раскинув ноги и открывая на всеобщее обозрение блестящие от смазки валики нежной плоти. Лена почувствовала, как меж ее бедер разгорается жар, могучее желание, что могло быть утолено только одним способом. Извиваясь, словно раненная змея, она поползла по мокрому мху, не спуская глаз с черно-розового цветка, сочившегося влагой. Амали вдруг чудовищно выросла, возвышаясь над попаданкой словно гора. Она словно заслонила собой весь мир — сама Дамская Лощина оказалась лишь дорожкой меж холмов упругой смуглой плоти — бедер черной колдуньи. Капли влаги, срывающиеся с половых губ, превратились в настоящий поток, орошающий солоноватыми брызгами лицо Лены. Влекомая неудержимой силой, Лена подползала все ближе к влагалищу, напоминающему вход в большую пещеру, поросшую густым мхом. Над ней пульсировал налитый кровью клитор: вытягиваясь и раздваиваясь, словно змеиный язык, он тянулся к Лене. Вот он коснулся ее лица — и вдруг сам превратился в маленькую змейку, скользнувшую в распахнутый рот. Тут же все изменилось снова — Лена словно увидела себя изнутри. Словно в кошмарном сне она видела, как извивающаяся черная змея проплывает по рекам капилляров и артерий, купаясь в алой влаге, легко проникая сквозь стенки сосудов и органов. Вот она оказалась рядом с мерно сокращающимся сердцем и обвилась вокруг него. Видения Лены раздвоились — она одновременно видела себя изнутри и в то же время смотрела как пульсирует перед ней вагина Амалии, словно жадный рот готовый проглотить лакомый кусочек. С внезапной ясностью Лена осознала: как только змея вонзит зубы в ее сердце, ее безвозвратно поглотит эта влажная, страшная, но такая манящая дыра.

Внезапно Лена увидела нечто странное — словно комочек мрака, пульсирующий в одном ритме рядом с ее сердцем. Этот мрак менялся — в такт пульсации, он расправлял крылья, принимая донельзя знакомый облик. Лена вдруг почувствовала сильное жжение в правой руке — и в этот миг из ее распахнутого в беззвучном крике рта вырвался клуб черного дыма. Поднявшись вверх, он обернулся черной птицей с глазами, полыхающими мертвенно-белым светом. Оглушительный безумный хохот разнесся над лощиной и тут же в мозгу Лены полыхнул беззвучный взрыв черного пламени. В следующий миг Лена почувствовала, что вновь лежит на голой земле. Перед ней стояла Амалии — но теперь она уже не казалась столь пугающей и всемогущей, как совсем недавно. Казалось, колдунья постарела лет на двадцать — седые пряди в растрепавшихся волосах, жирные складки на животе, отвисшая грудь. Во взгляде черных глаз читались теперь откровенный испуг и растерянность.