Но я несправедлива. Кэрол искренне мною интересуется. Я знаю.

— На самом деле «Бегом по высокой траве», как ни крути, грандиозный проект. И знаешь, я привыкла к напряженному графику, хотя раньше думала, что быть писателем значит всего лишь писать книги. — Я подчеркиваю свое заявление циничным смешком.

— Джим говорит, ты свой роман мигом написала. Только что занималась магазином, и вот уже издаешь книгу.

Я резко поворачиваю к ней голову:

— Почему ты так сказала?

Должно быть, вопрос прозвучал чуть напористее, чем мне хотелось, потому что Кэрол слегка вздрагивает от удивления.

— Ну, просто поразительно, какая ты творческая и талантливая, смогла написать роман. Я тебе завидую. Вот бы мне тоже быть такой одаренной.

Я заставляю себя расслабиться, опустить плечи, не напрягать мышцы. Нужно держать себя в руках, хотя непонятно, как этого добиться в данную конкретную минуту.

— На самом деле ты и правда можешь помочь, — говорю я Кэрол, перекладывая содержимое кастрюли в большое сервировочное блюдо. — Отнесешь его на стол?

— Конечно! — жизнерадостно заявляет она, явно радуясь тому, что сможет убраться отсюда, подальше от странной беседы, и берет тяжелую посудину.

Я иду за ней с другими блюдами.

— Давайте все за стол!

— Должен сказать, Эмма, выглядишь здорово. Успех тебе к лицу, — говорит Терри, усаживаясь рядом со мной за стол, и я благодарна ему так, что не выразить словами, потому что знаю, как выгляжу: хреново.

— Спасибо тебе, Терри, дорогой, — я похлопываю его по руке, и он широко мне улыбается.

— Ну-ка, ну-ка, Терри, прекрати флиртовать с моей женой.

— Прекратить? И не надейся, особенно после того, как я отведал ее блюда. Без шансов.

Все, включая меня, смеются. Будь у меня побольше сил, я нашла бы способ подправить комплимент, который на самом деле и не комплимент вовсе, но их сейчас нет совершенно.

— Как раз самое время, — говорит Джим. — А то моя знаменитая жена теперь все больше слишком занята, чтобы готовить. Если так и дальше пойдет, придется нанять кухарку. — Раздаются негромкие смешки. Джим смотрит на меня через стол и добавляет: — Но я не возражаю. Я безумно горжусь тобой, моя дорогая, — и тянется ко мне с бокалом.

Я так польщена, что даже щеки болят от улыбки. Мне приходит в голову, что я похожа на заводную игрушку: могу либо улыбаться как дурочка, либо рыдать, середины нет. Я не особенно слежу за ходом разговора, глубоко уйдя в свои мысли, поэтому после нескольких попыток Терри и Кэрол поддержать общий разговор все понимают (и, я уверена, с некоторым облегчением), что развлекать меня не надо.

— Слушай, Джим, тут мне позвонил кое-кто… вроде бы Элисон? Короче, звонила какая-то женщина и оставила очень странное сообщение, хотя, думаю, оно для тебя.

Услышав эти слова Терри, я навостряю уши.

— Не знаю никакой Элисон, — заявляет Джим, и тут я вступаю, не успев заметить, что челюсти у него стиснуты, а ладонь прижата к столу:

— Знаешь, это, наверное, та самая, которая пытается устроиться к вам в «Форум».

Теперь Джим бледнеет. Интересно, заметил ли Терри.

— Да, точно, с моей старой работы, из университета, вот откуда она, теперь я понял, о ком речь.

— Она и сюда тебе сегодня звонила.

Я знаю, как ему неловко, но тут уж ничего не поделаешь. Как болячку ковырять. Мне слишком хочется узнать побольше об этой Элисон и о том, и почему Джим открещивается от их знакомства. Он бросает на меня тяжелый взгляд.

— Да, помню. Ты мне говорила, — произносит он медленно.

«Ты определись уже, — хочется сказать мне, — только позоришься зря».

Я вижу, что и Терри, и Кэрол распирает любопытство. Однако они слишком хорошо воспитаны, чтобы лезть с вопросами, и неважно, насколько велико искушение их задавать.

— Элисон — бывшая студентка Джима, которая, по всей видимости, хочет получить место в «Форуме», — объясняю я, потому что муж явно не намерен это делать. Теперь вид у него такой, будто его запор мучает.

— Правда? — Терри поворачивается к Джиму: — Она сказала, что хочет показать мне какие-то твои работы; во всяком случае, так передала Дженни. Может, она что-то неправильно поняла, потому что, по-моему, просто бессмыслица какая-то.

— Дженни никогда не ошибается, — возражает Кэрол. Она обращается к Терри, но повернулась при этом ко мне. — Вы ведь знаете Дженни. Нам повезло, что она с нами. Она всегда лучше всех понимает, что вообще у нас происходит.

— Думаю, сама Элисон чего-то недопоняла, — говорит Джим. — Или она имела в виду, что хочет показать тебе свои работы. Я с ней поговорю. Не беспокойся насчет сообщения, я выясню.

— Но мы же не набираем новых сотрудников? — уточняет Терри.

— Нет, она просто настойчивая очень, но ты не переживай. Кому десерт? — бодро интересуется Джим, однако я вижу, что сам он очень даже переживает.

Боль, которая весь день гнездилась, притаившись, у меня между глаз, опять начинает разгораться, и я тру лоб над переносицей. Элисон. Снова она.

В голове роятся мысли о телефонных звонках, отзывах, странном поведении Джима, живот сводит, и пусть я не понимаю происходящего, но снова задаюсь вопросом, имеет ли мой муж какое-нибудь отношение ко всему этому.

Я слышу свое имя.

— Что? Извини, я слегка задумалась.

Кэрол выжидающе смотрит на меня.

— Я говорила, что была у тебя в магазине, Эмма. Оказалась поблизости, дай, думаю, заскочу, вдруг застану тебя.

— Боже, ты, наверное, шутишь, я там неделями не бываю. Всем занимается Джекки, моя помощница.

— Ну да, конечно, это я сглупила.

— На самом деле я решила продать магазин.

— Ты ведь не всерьез? — восклицает Джим.

— Почему же? Я теперь им практически не занимаюсь, и в любом случае сейчас я слишком занята другими делами, если ты вдруг не заметил.

— Просто странно, вот и все. Магазин занимал так много места в твоем сердце. Мне казалось, тебе будет тяжело с ним расстаться. Вот что я имел в виду.

— Я знаю, что ты имел в виду. Но, понимаешь, со мной случилось нечто невероятное, и к тому же я не смогу заниматься всеми делами сразу, это уж точно. На двух стульях не усидишь. Быть писательницей гораздо лучше, тебе не кажется?

«Если только я продержусь достаточно долго, чтобы успеть насладиться своим статусом», — добавляю я про себя.

— Конечно, если ты хочешь этим заниматься, — говорит Джим, — но подумай о будущем. Захочется ли тебе писать постоянно? А вдруг следующая книга не окажется настолько успешной? Разве не лучше, когда есть запасной вариант?

Он не хочет, чтобы я была успешной сама по себе. Предпочитает, чтобы я преклонялась перед ним и его достижениями, была той, кто заботится обо всех его нуждах… но я стряхиваю неприятные мысли, словно ползущее по шее насекомое. Знаю, Джим мной гордится. Я напоминаю себе, каким довольным и счастливым он выглядит, когда мы вместе появляемся на публике, как он держит меня за руку и не отпускает далеко от себя.

— Так что там с продажей магазина?

Джим загружает посудомоечную машину, а я притворяюсь, будто навожу порядок. Хотя поминутно поглядываю на телефон — не удалил ли «Амазон» те отзывы.

— А почему нет? Я слишком занята. Хочу продать его Джекки, предложу хорошую цену.

— Но это твоя жизнь, Эм. Ты уверена?

— Это было моей жизнью, Джим, а теперь я писательница. И то и другое мне не потянуть, разве ты не заметил? — Внутренности у меня словно в узел завязались. Надеюсь, мне удастся остаться писательницей.

— Ну ладно, тебе решать.

От «Амазона» по-прежнему ничего. Я откладываю телефон.

— Кстати о занятости. Я думаю, нам нужна помощь. Ну, в смысле, по дому.

— Какая помощь?

Джим и правда не справляется с загрузкой машины. Он без конца переставляет посуду, чтобы все поместилось. Как только он оставит свои усилия, придется все переделать.

— Готовка, покупки, уборка, всякое такое.