— Понадобится точное время, когда он заходил в Сеть с этого адреса. Как я сказала, они назначаются случайным образом и все время меняются. Чтобы обнаружить соответствия, нужно знать, во сколько именно человек был в Интернете.

Время — это отлично, ведь у меня есть и время, и даты, и чего только у меня нет.

— Хорошо, это по-настоящему полезная информация, Николь. Спасибо вам за нее. Значит, допустим, есть IP-адрес, есть время, число, и как действовать дальше?

— Ой, миссис Ферн, тут я не уверена. Не знаю даже. Прошу прощения.

— Ничего страшного, Николь.

На самом деле это не просто страшно, это катастрофа.

— Если хотите, спрошу у моего парня. Он гораздо лучше в таких штуках разбирается.

— Правда?

— Да, он тут же работает, системным инженером. Он про IP-адреса вообще все знает, миссис Ферн, это я гарантирую, — смеется она.

— Пожалуйста, зовите меня Эмма.

— Правда? Хорошо, тогда, значит, Эмма.

— Поможете мне?

— Шутите, что ли? Буду только рада, и мой парень возражать не будет, он любит про айтишную кухню поговорить.

— А если я дам вам IP-адрес и время, сможете спросить у своего парня, где это? Я бы вам сейчас и продиктовала!

В трубке ненадолго воцаряется тишина, а потом Николь спрашивает:

— Так, а смысл? Это же не по правде, верно? У вас нет ни настоящих айпишников, ни времени входа, вы просто разбираетесь для книги, что к чему. Не понимаю, чем Гэри может…

Я не знаю, что ответить. Меня охватывает отчаяние. Пытаюсь измыслить причину, зачем мне это нужно, ведь да, речь идет о реально существующих IP и реальных людях, которых мне нужно вычислить, и нет, это не для романа, ха-ха, тут ты меня поймала, но внезапно я начинаю рыдать.

— Помогите мне. — Я пытаюсь подавить всхлипы и в итоге едва шепчу.

— Что? Не поняла, миссис Ферн.

— Помогите мне, Николь, пожалуйста. — Я чувствую себя полной идиоткой оттого, что лью слезы перед девушкой, которая и знать-то меня толком не знает. Сейчас она повесит трубку, я чувствую, сочтет меня сумасшедшей и, возможно, опасной и поэтому постарается быстренько завершить разговор.

— О’кей, Эмма, — ее голос звучит ровно, уверено, она явно держит себя в руках, — расскажите мне все.

Я так и делаю. Рассказываю все до последней мелочи. Нет, разумеется, далеко не все: только о том, что меня преследуют и мне страшно, а когда я пошла в полицию, там ничего не сделали, даже слушать не стали, а я так отчаялась, Николь, говорю я, просто не знаю, что делать, и уже дошла до ручки, не могу спать, не могу писать. Рассказываю о телефонных звонках, которые мне поступили, почему я поменяла номер.

— Эмма, какой ужас. Знаете, вы должны быть осторожны. Психов-то кругом полно.

Знаю-знаю, говорю я, можете не рассказывать, но что тут поделаешь?

— Вам надо снова пойти в полицию и показать там письма с угрозами, Эмма. С этого и начните. Дело-то серьезное.

— В полиции сказали, что им недостаточно информации, но если я смогу назвать адрес, они поедут туда и переговорят с отправителем писем. Это заставит его остановиться, ведь правда? — говорю я. — Кому охота, чтобы ему на хвост села полиция, когда он рассылает безумные угрозы знаменитым людям, так?

— Могу поспорить, ваш псих и другим знаменитостям письма шлет, — замечает Николь.

— Да! Вот именно! Мы тут до умопомрачения напуганы, Николь, хотя не сделали ничего плохого, — я ведь не сделала ничего плохого, — но меня никто не хочет слушать.

— Пришлите подробности мне на электронную почту, и я поговорю с Гэри. Просто кошмар. Тяжело же вам пришлось! Но больше не беспокойтесь, хорошо? Мы вычислим этого психа и натравим на него полицию. Он получит по заслугам, вот увидите! Доверьтесь мне, — заявляет Николь, благослови ее Господи.

Повесив трубку, я разом ощущаю подавленность и облегчение. Николь пообещала, что займется ради меня поисками, а навыки обслуживания клиентов у нее явно великолепные, надо отдать должное компании, в которой она служит.

Бог мой, до чего же мне хочется лечь, я готова свернуться калачиком прямо здесь, на плитках кухонного пола. Тут звонит мобильник, и я разочарованно прикрываю глаза. На сегодня мне более чем достаточно. Но это Джим.

— Эмма! Заинька! Мы это сделали!

— Незачем кричать, Джим, я отлично тебя слышу. Что мы сделали?

Он переводит дух и говорит:

— Министерство финансов. — Голос почти благоговейный.

— Министерство финансов? Я не совсем…

— Министерство финансов! Зайка, мы смогли — мы получили контракт!

— О боже мой! Джим, как восхитительно, как чудесно! И… так быстро?

— Ты понимаешь, что это значит? Хоть малейшее представление у тебя есть?

— Что ты ужасно умный?

— А то! Ах, Эмма, ты не представляешь, ведь сбывается мечта всей моей жизни. Мне никак с мыслями не собраться. У нас появилась возможность изменить общество, как никогда прежде, Эм! Сделать жизнь лучше для всех и каждого, и при этом никто не пострадает. Мне сейчас слов не подобрать, но мы наконец-то сможем привести в жизнь все наши обоснованные теории. Наш народ выйдет на первое место в мире по благосостоянию и производительности труда!

— Дорогой, как замечательно! Я так за тебя рада! И очень тобой горжусь! И ведь все произошло настолько быстро! Я же только что деньги перевела; в субботу, кажется?

Короткое молчание.

— Что? — говорит Джим.

— Они же были нужны тебе для этого? — спрашиваю я. — Чтобы провернуть вашу грандиозную сделку. О ней и шла речь, да?

— Да-да, конечно. Мы должны были продемонстрировать, что сможем продолжить проект. Так что пришлось как следует вложиться.

— Что же, Джим, ты заслуживаешь успеха. Новость и правда отличная. Я искренне за тебя рада.

— И это только начало! Заинька, мы, как ты можешь догадаться, празднуем, все-все, и административный отдел, вся лаборатория, сегодня вечером. Эм, по-моему, сегодня самый счастливый день в моей жизни. Хотя нет, погоди: он на втором месте, а на первом — день нашей свадьбы.

— Празднуете? Вечером? — переспрашиваю я.

— Конечно, а ты как думала? Самое крутое событие в моей жизни. «Миллениум» изменит мир. Черт, естественно, мы празднуем! Дженни забронировала большой стол в «Уголке Перри». Мне, наверное, уже пора туда двигаться, но сперва я хотел все тебе рассказать.

Я опускаю взгляд на свои джинсы и мешковатую футболку.

— Тогда сбегаю наверх и переоденусь, как только мы договорим. Обещаю поторопиться.

— Эмма, дорогая…

— Самое позднее, приеду в «Уголок» минут через сорок.

— Посиделки для «Миллениума», зайка.

Я замираю.

— Ты ведь понимаешь, правда? — произносит муж.

— По-моему, миллион баксов дает мне право хотя бы за столом посидеть. Причем на почетном месте.

В трубке слышится отрывистое дыхание Джима.

— Без тебя мы не справились бы, это точно. Я знаю.

«Мы». Интересно, что это за «мы» такие, раз уж внезапно выясняется, что я не вхожу в их число.

— Эй, когда вернусь домой, отметим это дело шампанским, хорошо? Я не задержусь, слишком уж мне хочется отпраздновать грандиозное событие со своей женой. Поставишь бутылочку в холодильник?

Он что, издевается? Вот, выходит, кто я для него: типа третий сорт не брак? И что я, предположительно, должна ответить, кричать «ура!»?

— Думаю, вежливо будет меня пригласить, Джим. Я профинансировала этот… контракт. Что такого, если я приеду и к вам присоединюсь?

— Просто там будем только мы, лаборатория, и…

— Ты сказал, лаборатория и административный персонал. А я кто, по-твоему, комнатное растение? Банкомат?

— Не создавай проблем, Эм, ну пожалуйста. Только не сегодня. Такой великий день. Дай мне им насладиться, ладно?

Я сжимаю зубы, прикусив при этом язык.

— Хорошо. — Выходит напряженно, обиженно. Я совершаю еще попытку: — Конечно. Я понимаю. Развлекайся, а когда вернешься, выпьем с тобой за министерство финансов.