Я хватаю мобильный, набираю номер, который Фрэнки написал у меня на руке, и оставляю сообщение на автоответчике.

Ополоснув лицо, я снова напоминаю себе, что связь между Беатрис, мной и книгой можно было доказать лишь благодаря контракту, а его больше не существует. Я разорвала коктейльную салфетку в клочья и спустила в унитаз. Эти мысли закольцевались в петлю и крутятся у меня в голове. Свой экземпляр контракта я уничтожила давным-давно. Что бы сейчас ни происходило, никто ничего не докажет, даже если Беатрис кому-то проболталась. А сама Беатрис — какое разочарование — мертва.

Такой ход мыслей приносит мне некоторое облегчение.

— Есть кто дома? — кричит снизу Джим.

— Дай мне минутку, сейчас спущусь, — отвечаю я.

Потом возвращаюсь в спальню, беру со столика у кровати свой мобильник и набираю номер.

— Алло?

— Привет, Ханна, это Эмма.

— А-а, Эмма, здравствуй. Рада тебя слышать. Как твои дела?

— Да ничего, спасибо. Подустала немного, но в целом хорошо.

— Все мы подустали, куда деваться, — издает смешок она. — У меня тут ежедневник под рукой. Хочешь, встретимся в ближайшее время?

— В четверг мне было бы удобно. Часов в пять, как тебе?

— Гм, нет. В этот четверг у меня неотложное дело, от которого не отвертеться, как бы ни хотелось, а вот в следующий нормально. Тебя устроит?

Я не могу ждать так долго. Рукопись нужна мне прямо сейчас. Последняя нерешенная проблема.

— Ой, нет, мы с мужем на несколько дней уезжаем.

— Здорово! На День благодарения?

— Нет, не совсем, у него конференция в другом городе, и мы решили заодно побыть немного вместе. Он много разъезжает, а сейчас, когда я занята сильнее обычного, становится очень важно, ну, знаешь, находить время друг для друга. — Я сочиняю на ходу, лишь бы поторопить ее.

— Звучит славно. Тебе так повезло! Как ты думаешь, подождем со встречей до твоего возвращения? К сожалению, я страшно занята в ближайшую пару недель.

— Конечно. Позвони мне, когда захочешь. Похоже, у тебя дел больше, чем у меня.

Ханна хихикает:

— Уверена, это невозможно.

— Ой, чуть не забыла. Хотела с тобой посоветоваться. Я подумываю написать что-нибудь о своей дружбе с Беатрис и буду рада узнать, как тебе такая мысль. По-моему, неплохо будет собрать все мои заметки того времени, когда я работала над романом, включая и те, что у тебя, — ну, старый набросок канвы романа. Мне кажется, читателям будет интересно.

— Блестяще, Эмма. Думаю, идея отличная. Пожалуй, на таком материале можно даже сделать книгу, как считаешь? Частично воспоминания, частично советы, как выстроить повествование, с твоей точки зрения и с точки зрения Беатрис.

— Ханна, боже, как ты замечательно придумала!

— Отлично! Мы должны как-нибудь поговорить об этом: ты, я и Фрэнки. Может, надо где-нибудь собраться втроем.

— Ты сейчас так вдохновила меня, Ханна, что я даже не знаю, как тебя благодарить. Отправишь мне ту рукопись по почте? Если еще не отправила. Хочу немедленно взяться за дело. Прекрасная идея.

— Конечно. Дождусь, когда полиция закончит, и пришлю.

— Полиция?

— Ну, вернее, та неухоженная дамочка-детектив — ты ее, скорее всего, знаешь.

— Массуд?

— Она самая. Копается в бумагах Беатрис, уж не знаю зачем.

— Мне казалось, с этим уже разобрались. Я говорила с Джорджем, и он сказал…

— Да? Тогда хорошо, значит, мне просто еще не сообщили. Переговорю с ней. Полицейские хотели посмотреть, не поступало ли ей угроз, ну, знаешь, анонимных. — Она коротко вдыхает носом. — Одна только мысль, Эмма, что такое могло… — Ханна не договаривает.

— Нет-нет, Ханна, уверена, все в порядке, сосед просто ошибся. Джордж сказал, полиция уже с этим разобралась.

— Слава богу.

— Точно. И в любом случае план романа угрозой не назовешь, верно? Та еще угроза! — Я пытаюсь пошутить, но получается не к месту.

— У тебя все нормально? — после короткой паузы спрашивает Ханна.

— Да, а что?

— Даже не знаю. Вроде бы ты какая-то напряженная.

Я вздыхаю.

— Мне бы притормозить. Совсем в последние дни себя загнала. Если честно, Фрэнки уж очень меня нагружает.

— Тогда тебе надо с ним поговорить. «Бегом по высокой траве» продается отлично, поэтому можешь уже не надрываться. Пора и о себе позаботиться.

Это звучит неожиданно искренне, и мое отношение к Ханне немного смягчается.

— Да, ты права. Спасибо.

— Сделай перерыв, а потом давай поработаем над этими мемуарами. Думаю, может получиться достойная дань памяти Беатрис.

— Наверняка, и спасибо, что ты подумала об этом. Для меня важно почтить и ее талант, и нашу с ней дружбу. Идея очень глубокая. Еще раз спасибо, Ханна.

Она хихикает.

— Всегда пожалуйста. Нам, девочкам, надо держаться друг за друга, верно? Приятно было поболтать, Эмма. Увидимся через пару недель.

— Да, и не забудь прислать рукопись, хорошо? А то мне и правда не терпится начать. Конечно, если полиция возражать не будет.

— Годится!

— Эмма, дорогая, здравствуй!

Гости являются в назначенное время с цветами и вином. Я к тому времени уже ополовинила бутылочку в тщетной попытке унять разыгравшиеся нервы, поэтому слегка нетвердо держусь на ногах, встречая их.

— Мне осталось нанести последние штрихи, и я к вам присоединюсь.

Я хочу вернуться в кухню, и пусть гостями занимается Джим. Тем более что это его гости, а я два часа стояла у плиты как хорошая жена, идеальная жена, прямо-таки воплощенная Бетти Крокер.[3] А что, я такая и есть, вы за меня не переживайте: у меня ни карьеры, ни ума особого, мир мне не изменить, так что даже если тролль-другой напугают меня до полусмерти, это не отменяет приготовления ужина и необходимости развлекать гостей, мать его за ногу.

— Я только… — и я делаю жест в сторону кухни.

— Заходите, грейтесь, у вас замерзший вид. — Джим ведет всех в гостиную, и я слышу звон бокалов, пока он смешивает аперитивы. А я уже приготовила, всем на радость, несколько канапе. Славный вечерок.

Я приступаю к третьему бокалу рислинга, вполуха слушая разговоры в гостиной. Раньше я не любила рислинг, но благодаря Беатрис многое узнала о винах и теперь отлично могу их подбирать. Я стою у плиты, помешиваю мясной соус, в котором и без того ни комочка, и пытаюсь разгадать загадку отзывов на «Амазоне». Тут же на столе, так, чтобы легко было дотянуться, лежит мой мобильник, и я поминутно его проверяю.

— Помощь нужна?

Я подпрыгиваю, громко ахаю и проливаю немного вина.

— Ой, Эмма, прости, не хотела тебя напугать.

— Ничего, Кэрол, не волнуйся, я просто…

Я по-прежнему помешиваю соус, потому что понятия не имею, чем еще заняться. Внезапно кажется, что развлекать гостей — дело запредельно сложное и мне не по плечу. Кэрол прислоняется к кухонному столу; в одной руке у нее мартини, ладонь другой ложится на столешницу. А я все помешиваю соус, стоя к ней спиной.

— С тобой все в порядке? — спрашивает она.

— Да, конечно, почему вдруг нет?

— Немного усталый вид, вот и все.

— Да нет, правда, все нормально, просто, понимаешь, вечно дела-дела! Совсем как у вас, ребята.

— Да уж, мне точно нужен отпуск. Нас по самые уши завалили работой. Уверена, ты уже заметила. — Она изображает на лице гримаску и закатывает глаза.

— Еще как заметила. Бедный Джим. Ему даже по ночам названивают и все такое.

— А тебе, наверное, приходится носиться как сумасшедшей. Ты сейчас повсюду. Как открою журнал или газету, обязательно наткнусь на статью про твою книгу. И кстати, замечательно, что дела идут так хорошо, но загруженность, наверное, накладывает свой отпечаток.

— Да уж, приходится ишачить. Так что не только вам, экономистам, знаком упорный труд.

Я произношу все это почти нараспев, как будто меня снимают в рекламе для «Домашнего очага»: «Не одни только профессионалы, решающие важные задачи по благоустройству всего мира, вынуждены много работать. Поверьте, заниматься домашним хозяйством — тоже не фунт изюму».