— Привет, дружище! — Обрадовался он. — Вот только не знаю, как тебя зовут, и как мы с тобой на разных языках будем понимать друг друга? Слушай, брат, найди Фатуэлу, — вдруг осенило его, — Фатуэлу можешь позвать? Фа-ту-э-лу, — по слогам сказал он, в надежде, что волк, услышав знакомое ему имя, поймёт его и на русском языке. И действительно, когда Алексей произнёс имя Фатуэлы, волк навострил уши и внимательно посмотрел ему в глаза.

— Да, да, найди Фатуэлу!

Волк просто закрыл глаза. Алексей не знал, понял ли его зверь. Он присел рядом, обнял зверя за шею и тоже закрыл глаза. Сказал бы ему кто-то в Питере, что он будет просить помощи у волка, покрутил бы пальцем у виска. А сейчас ничего, просит… И ещё за шею обнимает…

Таня шла по проулку. По непонятным законам этого мира водка подействовала странно: она совсем не опьянела, а чувствовала лёгкую эфорию, как после бокала шампанского, не больше. Неожидано она почувствовала призыв и жжение в ладонях, остановилась и оглянулась по сторонам. Присмотрелась внимательней к ельнику и увидела в глубине его марево. Призыв исходил оттуда. Она вошла в ельник, подняла руки, потом выставила их перед собой и резко развела в стороны, словно занавески распахнула. Марево рассеялось, и она увидела Алексея, сидящего на земле в обнимку с волком.

— Алёшенька, Алёша! Что случилось!? — Она подбежала к ним и опустилась на колени рядом.

— Слава Богу, это ты! — Алексей погладил её по щеке.

— Что случилось? И почему Мушэм здесь? — Волк ткнулся мордой ей в плечо. Она потрепала его за ухом, как собаку.

— Ты помог Ксею, да, мой хороший?

Волк лёг у их ног и стал переводить взгляд с Тани на Алексея.

— Что произошло? Ты скажешь, наконец!?

Алексей встал и помог ей подняться. Таня посмотрела на Мушэма и кивком отпустила его. Волк поднялся и исчез, словно растаял.

— Сам плохо понял… Я пошёл к дому Лекбуша сразу, как мы закончили работу и в этом ельнике увидел тебя. Ты поманила меня рукой, и я пошёл к тебе. Единственное, что меня удивило, это то, что ты молчала. Потом мы зашли глубже в лес и ты… — он вдруг смутился, — поверь, я думал, что это ты, просто уверен был… Мы стали целоваться, но у меня в душе всё противилось происходящему… я даже сам удивился… А потом, когда ты платье скинула, я увидел, что нет татуеровки, и понял, что это не ты… Я оттолкнул эту женщину, и она исчезла. Потом я не мог выйти обратно на дорогу… поплутал тут и решил попробовать позвать твоего волка. Ты же сама говорила, что здесь всё пропитано магией. Я вспомнил те слова, что ты произносила, и волк пришёл, представляешь! Видно, действительно тут магия сплошная, если уж я, человек несведующий, смог его на помощь позвать. А уже он, видимо, как-то позвал тебя…

— Да, я услышала призыв, когда проходила мимо ельника. — Задумчиво проговорила Таня. — Я, кажется, знаю, кто это был.

— И кто же? — Они уже вышли на тропинку. Таня взяла его за руку и повела к бане.

— Безола. Она с тебя глаз не сводила. Так хотела твоей любви, что даже мной прикинулась. И к Лекбушу не пошла, когда он её позвал.

— Вот это мне совсем не нравится! Тата, раз уж мы вынуждены тут находиться какое-то время, может, ты защиту мне магическую поставишь или как там это у вас, шаманов, называется? Понимаешь, с людьми я договорюсь и, в случае физической опасности, и тебя и себя защитить смогу, но против магии я не боец. В ней я ничего не смыслю. Я привык к опасностям другого рода, и они меня не пугают, а с магией я просто теряюсь. Я же простой человек и не хотел бы опять в идиотском положении оказаться!

— Хорошо, милый. Защиту ставить безполезно, её при желании пробить можно. Я охраника тебе дам. Увидеть его не увидят, а уж он за тебя постоит. В крайнем случае, меня позовёт.

На улице было уже темно, по всей деревне горели разноцветные фонарики. Не доходя до дома Лекбуша, Таня свернула с тропинки, и Алексей увидел в глубине леса свет.

— Как красиво! Что это?

— Там, где жёлтые огоньки — банька, а где зелёные — наш дом.

— Так мы с тобой ещё и в баньке попаримся? Это чудесно просто! — Он остановился и прижал к себе Таню. — Пока работал, только и думал о тебе. Он погладил её по волосам, пропуская их между пальцами, потом наклонился и прижался щекой к её щеке, коснулся губами шеи. — За эти два часа так соскучился, словно сто лет тебя не видел, — прошептал он, целуя её. Она поймала губами его губы, и какое-то время они не могли оторваться друг от друга

Баня Алексею понравилась. Большой предбанник с лавками и столом, открытые полки на стенах. На столе два красивых керамических кувшина, прикрытых льняными салфетками и две керамические кружки.

— Всё, как у нас. Смотри, Тата, полотенца, одежда…

Татьяна положила одежду на лавку и быстро провела рукой над синим платьем.

— Зачем это?

— В свете последних событий не мешает всё проверять на магическое воздействие.

— Тата, — он заглянул ей в глаза, — она, правда, была вылитая ты. Если бы не татушка, то не отличишь.

— Алёш, уж если я сама попалась, то про тебя даже говорить нечего.

— Что значит — ты попалась? Кто-то прикинулся мной?

— Нет, морок бросил. Я смотрю, они мороком здорово тут владеют. Сразу не поймёшь, — и Таня, положив на лавку кружевное бельё нежно-сереневого цвета, проделала с ним тоже, что и с платьем.

— Ого! У них даже бельё женское такое же, как у нас, — восхитился Алексей.

— Конечно. Женщина в любом мире хочет одеваться красиво. Смотри, какое платье чудесное. Чистый хлопок. У них вся одежда натуральная: хлопок, лён, замша, кожа… — с этими словами она положила на лавку полотенца, белую мужскую рубашку, замшевую безрукавку цвета какао и тоже провела несколько раз рукой над каждой вещью. Затем подняла руки вверх и стала быстро вращать ими над головой, произнося какие-то слова, то повышая, то понижая голос. Потом добавила:

— Это Мэнуола принесла. Тут ещё мочалки, мыло и шампунь. — Таня сняла с себя толстовку и положила на полку. Алексей тоже стал раздеваться. Она разделась первой и, прихватив банные принадлежности, зашла в парную. В баньке вкусно пахло какими-то травами, но само помещение ещё не нагрелось для того, что бы париться. «Как там Лекбуш сказал? Поторопить? Сейчас поторопим». — Подумала она, но поторопить не успела. Алексей вошёл за ней почти сразу и пока она думала, как же правильно быстрее протопить баньку, обнял её сзади, прижался грудью к спине, потёрся щекой о затылок. Таня слышала, как гулко стучит его сердце. Он отстранился от неё ровно на столько, что бы можно было целовать её шею, плечи, касаться губами волос. «Татка, солнце моё… Сладкая моя…» — шептал он, нежно покусывая ей мочку уха. Она чувствовала, как его возбуждённая плоть уперается ей в ягодицы. Рука Алексея скользнула по её груди, задержалась на набухших сосках, потом опустилась к животу, пальцы дотронулись до нежной плоти. Он нащупал чувственный бугорок и стал то легко скользить по нему, то слегка сдавливать. Тата вздрагивала от каждого его прикосновения, сладостное возбуждение росло между ног от движения его пальцев и растекалось по всему телу. Она откинула голову назад, подставляя Алексею губы для поцелуя, и его язык сразу же скользнул ей в рот, в то время как пальцы продолжали нежную ласку. Его тело накрыла волна жара, когда она издала тихий протяжный стон, но он не остановился, а лишь усилил ласку, что бы сладостные ощущения, которые испытала его любимая женщина, достигли пика. Потом пальцы его скользнули глубже и стали влажными.

— Скажи, что ты хочешь меня, — шептал он, продолжая ласкать её. — Прошу тебя, Татка, скажи.

Влага на его пальцах была немым доказательством её желания, но он так хотел услышать от неё эти слова. Она повернулась к нему, и Алексей встретился с её взглядом, полным желания. Она обняла его за шею и, скорее простонала, чем сказала: