— Она очень сильная, — уверенно заявила Пайпер. — Она следила за мной и моим братом, когда он прошёл через эриам. Она точно сумеет ему помочь.

— Но не разбудить. Даже если она знает, как поддерживать в нём жизнь, её сил может не хватить.

— Я верю Марселин. И в неё — тоже.

Если бы это было так просто: поверить в девушку, которую он видел один раз в жизни, и то спящей, находящейся на грани смерти. Третий ведь даже не дождался её полного пробуждения: оставил отведённую ей комнату сразу же, как убедился, что сомнус больше не властен над ней.

— Стефан был сильнейшим, — покачав головой, продолжил Третий. — Не понимаю, как его сумели превратить во врата.

— Тогда много чего странного произошло.

Третий не назвал бы это странным, скорее устрашающим и разрушительным. Стефан был достаточно силён, чтобы оказать помощь тем, кто совершил Переход во время Вторжения. Третий боялся даже представлять, каково их положение теперь. Да что там: он боялся думать, кто сумел выжить после Вторжения.

Он должен был спросить. Магия чувствовала, если Пайпер лгала, как это было во время прогулки, когда она сказала, что замёрзла. Если Третий будет аккуратным, он сумеет узнать, выжил ли кто-нибудь из тех, кто был ему дорог. Они до сих пор не могли обнаружить никаких следов Гилберта, Эмануэль, Персиваля, Шераи, Уалтара и Минервы. Горация, вернее, его простую могилу, он нашёл вместе с Клаудией, когда они бродили по Диким Землям без всякого плана. Тогда Третий проверял каждое место захоронения, тратил драгоценную магию, пытавшуюся соединить кусочки его разбитых души и сознания, надеясь узнать, кого Вторжение не пощадило.

Оно, если быть откровенным, никого не пощадило, и Третий не знал, кто страдал больше, живые или мёртвые. Но он продолжал молиться, чтобы Гилберт и маги остались в живых. Он бы сумел им помочь, если бы только наконец нашёл их.

— Я бы хотел знать, кто помогал тебе в твоём мире.

— Тебя называют Предателем, — вместо ответа произнесла Пайпер, глубоко вздохнув. — Тебя ненавидят.

— Меня ненавидят и в этом мире, — возразил Третий. Напряжение, всегда охватывающее его, когда кто-то говорил о ненависти к нему, удалось подавить раньше, чем Пайпер что-нибудь заметила.

— Там я не могла даже имени твоего произнести. Не потому что не знала его, хотя это тоже считается, а потому что никто не терпел, когда я хотела говорить о тебе.

Третий иступлённо заморгал.

— Ты хотела говорить обо мне?

— Ты был сальватором. И на тот момент, как я думала, всё ещё мог быть жив. Я хотела знать, кто ты и что сделал.

— О, — с лёгким разочарованием выдал Третий, опуская плечи, — да, это логично.

С чего бы ей вообще иметь другие причины?

И с чего бы ему расстраиваться?

— И всё-таки, — напомнил он, — я бы хотел знать, кто помогал тебе. Возможно, среди них есть те, кого я пытался найти все эти годы.

— Найти? — неуверенно перепросила Пайпер.

— Чтобы узнать, что с ними стало. Либо я помогу им, либо запишу их имена в том зале.

Киллиан много раз говорил ему: раз он не сумел найти Гилберта за две сотни лет, значит, он давно мёртв. Пора отпустить его, записать его имя и просить богов, чтобы они были милосердны к нему там, где он сейчас находится.

— Даже не знаю, что сказать, — рассеянно пробормотала Пайпер, отводя глаза.

Наоборот, она знала слишком многое. Ей даже не нужно было притворяться, что она усиленно думает над своими дальнейшим словами и решает, стоит ли говорить ему хоть что-нибудь. Третий и не рассчитывал на неожиданно возросшее доверие к нему, но надеялся, что Пайпер понимает, насколько ему важно знать, кто помогал ей.

Возможно, если он сообщит ей хоть какую-то информацию, равнозначную по важности, они смогут договориться. Но у Третьего ничего не было: он не представлял, как снять проклятие Герцога сейчас и вернуть Пайпер домой.

— Слушай, — непринуждённым тоном произнесла она, стуча по корешку книги, — как насчёт сделки?

Третий нахмурился. Люди Второго мира что, умеют читать мысли?

— Я скажу, кто помогал мне, если ты скажешь, как тебя зовут и какому роду ты принадлежал.

Лёгкие сжались от недостатка воздуха. Весь мир словно уменьшился до нескольких метров, где они были. Пайпер излучала уверенность, никакого страха — она точно знала, что за выдвижение подобных условий ей не попытаются навредить. Третий мог только мечтать о подобной уверенности. И это если учесть, что именно он был двухсотлетним великаном с Временем, сильнейшей магией Диких Земель. Пайпер, если Третий правильно помнил, ещё даже не стукнуло девятнадцать. По меркам великанов — совсем юная.

— Что думаешь? — улыбнулась Пайпер.

Боги милостивые, она прекрасно знала, что делать и говорить. Третий был готов поклясться, что теперь она точно издевается над ним.

— По-моему, это хорошая сделка, — продолжила она.

Эта сделка была отвратительной. Он не мог назвать ей своего имени и сказать, какому роду принадлежал до изгнания. Правильнее было бы сказать, что он мог сделать это, он мог бы даже доказать, какому роду принадлежал, но с именем всё было намного сложнее. Он мог бы коснуться сигилов на правом запястье, но хватит ли ему выигранного времени?

Это было слишком сложно. Сама мысль, чтобы сделать что-то подобное, кромсала его на кусочки. Если бы только Клаудия была рядом…

Клацанье крохотных когтей по полу — как спасение. Третий опустил глаза на Мышь, кружащую возле его ног. Пайпер опасливо косилась на тень, тихо пищащую и требующую, чтобы Третий взял её на руки. Так он и сделал, пояснив:

— Это тень Эйкена. Она и сказала мне, что тебя никто не видел.

— Прелесть, — неуверенно выдала Пайпер. — А это… То есть, это настоящая мышь?

— Тень, — терпеливо повторил Третий. — Тень настоящей мыши. Эйкен умеет отделять тени и подчинять их себе. Ты же видела — вся левая половина его тела покрыта тенями.

— Ну, поначалу я думала, что это татуировки такие… А потом как-то привыкла.

Мышь царапала его руки. Третий обернулся, посмотрел вниз и увидел Эйкена, старательно пытавшегося понять, почему его тень привела к месту, где никого нет. Барьер и сигилы всё ещё скрывали присутствие сальваторов от остальных, но Эйкен верил своим теням. Если одна из них сумела пробраться за барьер, это означало, что тут было что-то очень важное. Или кто-то.

На Эйкена налетел раскрасневшийся от бега Ансель. Он что-то торопливо говорил, стараясь пригладить растрепавшиеся волосы. Эйкен молча кивнул в сторону якобы пустого балкона. Ансель нахмурился, проследив за его взглядом.

— Что-то случилось, — произнёс Третий, стараясь скрыть напряжение. — Эйкен…

Он не договорил. Эйкен, смотря в их сторону и никого не видя, поднял руку с вытянутым указательным пальцем вверх. Третий ощутил лавину облегчения.

— Пойдём, — сказал он Пайпер, аккуратно усаживая Мышь на своём плече. — Я познакомлю тебя кое с кем.

— О, нет, — закачала головой Пайпер. — Никаких тайных знакомств.

— Тебе понравится.

— Мне понравится, если ты скажешь, что случилось. Ненавижу сюрпризы.

Третий думал лишь мгновение, — мгновение, в которое он был уверен, что никогда больше не сможет как-то удивить Пайпер и вызвать её улыбку, — и ответил:

— Я познакомлю тебя с небесными китами.

***

Пайпер ни в коем случае не забывала, как Третий мастерски уходил от ответов на её вопросы. Она бы даже доказала, что тень Эйкена нашла их лишь потому, что Третий не желал отвечать, если бы не понимала, насколько это глупо. Третий мог молчать, говорить загадками и обещать что-нибудь нереальное, но он ещё ни разу не использовал столь подлого приёма. Пайпер бы сказала, что это не в его стиле. По крайней мере, по отношению к ней.

У него с самого начала было особое отношение к ней, которое с переменным успехом то помогало ей, то мешало. Сейчас оно определённо мешало.

Они шли через зал, полный притихших гостей, и, — Пайпер безумно на это надеялась, иначе всё могло катиться в ад, — выглядели чертовски устрашающими и гордыми.