— Софи, значит ли это, что Хаул тоже где-то бродит в облике животного?
— Нет-нет, — ответила Софи, и у нее вдруг сделался отчаянно встревоженный вид. — Я понятия не имею, где Хаул. Понимаешь, это он превратил меня в кошку.
— Что? Твой собственный муж превратил тебя в кошку! — воскликнула Летти. — Значит, это ваша очередная ссора?
— Да, но она была совершенно разумной, — сказала Софи. — Понимаете, всё произошло, когда кто-то украл бродячий замок. Мы получили предупреждение всего за полдня, и то, только потому что Хаулу случилось работать над предсказательными чарами для короля. Они показали, как нечто крайне могущественное крадет замок, а потом — принцессу Валерию. Хаул сказал, что должен немедленно предупредить короля. Он предупредил?
— Несомненно, — ответил чародей Сулиман. — Принцессу охраняют каждую секунду. Я призвал демонов и установил охранные чары в соседней комнате. Что бы ей ни угрожало, у него нет никаких шансов проникнуть сквозь них.
— Слава Богу! — воскликнула Софи. — Просто камень с души. Ты знал, что это ифрит?
— Даже ифрит не сможет проникнуть, — заверил чародей Сулиман. — Но что сделал Хаул?
— Он выругался, — ответила Софи. — На валлийском. А потом отослал Майкла и нового ученика. Он хотел и меня отослать. Но я сказала, что если они с Кальцифером остаются, то и я останусь, и разве он не может наложить на меня чары, чтобы ифрит просто не заметил, что я здесь? И мы стали спорить по этому поводу…
Летти хихикнула:
— И почему я не удивлена?
Лицо Софи слегка порозовело, и она вызывающе вскинула голову.
— Ну, Хаул говорил, что я буду в большей безопасности в стороне от событий — в Уэльсе с его сестрой, а он знает, что я не лажу с ней, а я говорила, что от меня будет больше пользы, если я буду находиться в замке так, чтобы вор меня не заметил. В общем, — она спрятала лицо в ладонях, — боюсь, мы всё еще спорили, когда появился ифрит. Раздался кошмарный грохот, и вокруг стало темно и непонятно. Помню, как Хаул выкрикнул слова кошачьих чар — он протараторил их в спешке, — а потом крикнул Кальциферу…
— Кальцифер — их огненный демон, — вежливо объяснила Летти Абдулле.
— …крикнул Кальциферу убираться и спасаться самому, поскольку ифрит слишком силен для них обоих, — продолжила Софи. — А потом замок поднялся с меня, как крышка с сырного блюда. Следующее, что я знаю: я была кошкой в горах на севере от Кингсбёри.
Летти и королевский чародей обменялись озадаченными взглядами над склоненной головой Софи.
— Почему в этих горах? — поинтересовался чародей Сулиман. — Замок не был рядом с ними.
— Нет, он находился в четырех местах одновременно, — сказала Софи. — Думаю, меня выбросило где-то посередине. Могло быть и хуже. Там было много мышей и птиц, чтобы поесть.
Очаровательное личико Летти скривилось в отвращении.
— Софи! — воскликнула она. — Мыши!
— А почему нет? Их едят кошки, — Софи снова вызывающе вскинула голову. — Мыши восхитительны. Но я не в восторге от птиц. Перьями можно подавиться. Однако, — она сглотнула и снова опустила лицо в ладони, — однако это произошло в не самое подходящее время, поскольку Морган родился примерно неделю спустя, и конечно же, котенком…
Летти пришла, если только такое возможно, в еще больший ужас, чем от мысли о том, что сестра ела мышей. Она разрыдалась и порывисто обняла Софи.
— О Софи! Что ты делала?
— То, что всегда делают кошки, конечно, — ответила Софи. — Кормила его и вылизывала. Не беспокойся, Летти. Я оставила его с другом Абдуллы солдатом. Этот человек убьет любого, кто навредит его котенку. Но, — обратилась она к чародею Сулиману, — думаю, теперь мне следует принести Моргана, чтобы ты мог и его превратить обратно.
Казалось, чародей Сулиман пришел в такой же ужас, как Летти.
— Если бы я знал! — воскликнул он. — Если он родился котенком, как часть тех же чар, возможно, он уже превратился обратно. Нам стоит это выяснить.
Он прошагал к одному из круглых зеркал и совершил круговые движения обеими руками.
Зеркало — все зеркала — тут же отразили комнату в постоялом дворе, каждое с разной точки, как если бы они висели там на стенах. Абдулла смотрел то в одно, то в другое и от увиденного встревожился не меньше, чем остальные трое. Волшебный ковер по какой-то причине был развернут на полу. На нем лежал пухлый, голый, розовый младенец. Сколь бы ни был мал младенец, Абдулла видел, что характер у него такой же сильный, как у Софи. И он показывал этот характер. Руки и ноги колотили воздух. Лицо в ярости скривилось, а рот представлял собой квадратное гневное отверстие. Хотя из зеркал не доносилось ни звука, не оставалось сомнений, что Морган производит порядочный шум.
— Кто этот человек? — спросил чародей Сулиман. — Я видел его прежде.
— Страннийский солдат, производитель чудес, — беспомощно ответил Абдулла.
— Тогда, возможно, он напоминает мне кого-то знакомого, — сказал чародей.
Солдат стоял рядом с вопившим ребенком, выглядя испуганным и беспомощным. Возможно, он надеялся, что джинн что-нибудь сделает. Во всяком случае, в руке он держал бутылку джинна. Но джинн, такой же беспомощный, как солдат, висел из бутылки несколькими струями рассеянного синего дыма, а на каждой струе — лицо и затыкающие уши руки.
— О, бедное милое дитя! — воскликнула Летти.
— Бедный благословенный солдат, хочешь сказать, — поправила Софи. — Морган в ярости. Он всю жизнь был котенком, а котята умеют гораздо больше, чем младенцы. Он злится, потому что не в состоянии ходить. Бен, как думаешь, ты можешь…
Остаток вопроса Софи потонул в жутком звуке, похожем на рвущийся гигантский кусок шелка. Комната содрогнулась. Чародей Сулиман что-то воскликнул и бросился к двери, но вынужден был поспешно увернуться. Целая толпа кричащих стенающих существ пронеслась сквозь стену рядом с дверью, пролетела через комнату и исчезла в противоположной стене. Они передвигались слишком быстро, чтобы четко разглядеть, но, кажется, никто из них не был человеком. Абдулла мельком увидел размытое множество когтистых ног, нечто текущее вовсе без ног, существ с одним безумным глазом и других с гроздьями глаз. Он видел клыкастые головы, развевающиеся языки, пылающие хвосты. Один, который двигался быстрее всех, представлял собой катящийся шар грязи.
А потом они исчезли. Дверь распахнулась, и появился взбудораженный ученик.
— Сэр, сэр! Охранные чары вышли из строя! Мы не смогли удержать…
Чародей Сулиман схватил молодого человека за руку и потащил его обратно в соседнюю комнату, крикнув через плечо:
— Вернусь, когда смогу! Принцесса в опасности!
Абдулла посмотрел узнать, что случилось с солдатом и младенцем, но круглые зеркала теперь не отражали ничего, кроме его собственного встревоженного лица, а также лиц Софи и Летти, которые всматривались в них.
— Тьфу ты! — воскликнула Софи. — Летти, ты можешь их активировать?
— Нет. Это особый трюк Бена, — ответила Летти.
Абдулла подумал о развернутом ковре и бутылке джинна в руке солдата.
— В таком случае, о пара родственных жемчужин, — сказал он, — очаровательнейшие леди, я с вашего позволения поспешу обратно в постоялый двор, пока не поступило слишком много жалоб из-за шума.
Софи и Летти хором ответили, что они идут с ним. Абдулла не мог по-настоящему их винить, но в следующие несколько минут вплотную приблизился к этому. Летти в ее интересном положении не могла бежать по улицам. Когда они втроем промчались через бардак и хаос разбитых чар в соседней комнате, чародей Сулиман отвлекся на секунду от бешеной установки новых на обломках, чтобы приказать Манфреду подогнать повозку. Пока Манфред помчался выполнять приказ, Летти увела Софи наверх подобрать приличную одежду.
Абдулла остался вышагивать по вестибюлю. К их чести, ждал он меньше пяти минут, но в течение этого времени раз десять пытался открыть парадную дверь только для того, чтобы обнаружить на ней запирающие чары. Он думал, что сойдет с ума. Казалось, прошла сотня лет, прежде чем Софи и Летти спустились, обе в элегантных выходных нарядах, а Манфред открыл парадную дверь. В проеме виднелась ждавшая снаружи на мостовой небольшая открытая карета, в которую был запряжен симпатичный гнедой мерин. Абдулле хотелось запрыгнуть в карету и подстегнуть мерина. Но конечно же, это было невежливо. Ему пришлось ждать, пока Манфред поможет дамам подняться в нее, а потом сам взберется на место кучера. Карета тронулась, энергично грохоча по булыжнику, когда Абдулла всё еще пытался втиснуться на сиденье рядом с Софи, но даже так было для него недостаточно быстро. Он едва мог думать о том, что сейчас делает солдат.
