Это было слишком для Хазруэля, уже осажденного солдатом. Он снова превратился в ифрита и сделал сердитый жест. Пес кувырком полетел прочь, с визгом приземлившись на другом конце зала. После этого Хазруэль попытался встать, но солдат висел на его спине, не давая ему раскрыть кожистые крылья. Хазруэль поднапрягся и поднялся.

— Не поднимай голову, Хазруэль, заклинаю тебя! — крикнул Абдулла, наконец-то выпутавшись из нижней юбки ее совершенства.

Он запрыгнул на ступени, одетый в одну набедренную повязку, и схватил громадное левое ухо Хазруэля. В этот момент Цветок-в-Ночи поняла, где жизнь Хазруэля, и, к великой радости Абдуллы, подпрыгнула и повисла на правом ухе Хазруэля. И так они висели, время от времени поднимаясь в воздух, когда Хазруэль одерживал верх над солдатом, и шлепаясь на пол, когда солдат одерживал верх над Хазруэлем. Напряженные руки солдата, обхватившие шею Хазруэля, находились рядом с ними, а громадное ворчащее лицо Хазруэля — между ними. Время от времени Абдулла мельком видел Дальзеля, который стоял на сиденье трона под кучей принцесс. Он раскрыл слабые золотые крылья. Для полета от них было не слишком много толку, но он хлопал ими на принцесс и взывал к Хазруэлю о помощи.

Трубные крики Дальзеля, видимо, вдохновили Хазруэля. Он начал одерживать верх над солдатом. Абдулла попытался освободить руку, чтобы дотянуться до золотого кольца, которое болталось прямо у его плеча — под крючковатым носом Хазруэля. Абдулла освободил левую руку. Но правая рука вспотела и соскальзывала с уха Хазруэля. Он отчаянно схватился, чтобы не сорваться.

Абдулла не учел пса Джамала. Пролежав в шоке почти минуту, тот встал, еще злее, чем раньше, переполненный ненавистью к ифритам. Он увидел Хазруэля и узнал своего врага. Он помчался обратно через зал, вздыбив шерсть и рыча — мимо крошечной принцессы и Моргана, мимо принцессы Беатрис и Валерии, сквозь толпу принцесс, кружащих у трона, мимо скорчившегося хозяина, — и прыгнул на самую легкодоступную часть ифрита. Абдулла едва успел отдернуть руку.

Зубы пса клацнули. Горло сделало мощный глоток. После чего на морде пса появилось озадаченное выражение, и он упал на пол, беспокойно икая. Хазруэль взвыл от боли и рывком выпрямился, прижав обе руки к носу. Солдата швырнуло на пол. Абдулла и Цветок-в-Ночи отлетели каждый в свою сторону. Абдулла нырнул к икающему псу, но Джамал добрался до него первым и нежно подхватил его.

— Бедный песик! Мой бедный песик! Скоро тебе станет лучше! — мурлыкал он, аккуратно неся пса вниз по ступеням.

Абдулла потащил ошеломленного солдата за собой, и они перегородили дорогу Джамалу.

— Стойте, все! — крикнул он. — Дальзель, заклинаю тебя остановиться! У нас жизнь твоего брата!

Борьба на троне стихла. Дальзель стоял с распахнутыми крыльями, а его глаза снова стали словно печи.

— Я не верю тебе, — сказал он. — Где?

— Внутри пса, — ответил Абдулла.

— Но только до завтра, — успокаивающе произнес Джамал, думая исключительно о своем икающем псе. — У него раздраженный кишечник из-за того, что он ел слишком много кальмаров. Скажи спасибо…

Абдулла пнул его, чтобы он замолчал.

— Пес съел кольцо из носа Хазруэля, — сообщил он.

Ужас на лице Дальзеля подтвердил правоту джинна. Он правильно догадался.

— О! — воскликнули принцессы.

Взгляды всех обратились к громадному Хазруэлю, который согнулся пополам со слезами в пылающих глазах, прижав обе руки к носу. Прозрачная зеленоватая кровь ифрита капала меж его когтистых пальцев.

— Мде следобало догададься, — уныло произнес Хазруэль. — Ода была брямо у медя под досом.

Пожилая принцесса Верхнего Норланда отделилась от толпы вокруг трона, пошарила у себя в рукаве и протянула Хазруэлю маленький кружевной носовой платок.

— Вот, — сказала она. — Без обид.

Хазруэль взял платок с благодарным: «Сбасибо», — и прижал его к порванной части носа. Кроме кольца пес почти ничего не откусил. Аккуратно вытерев нос, Хазруэль тяжеловесно опустился на колени и поманил Абдуллу подняться на ступени трона.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал теперь, когда я снова добрый? — скорбно спросил он.

Абдулла недолго думал, как ответить на вопрос Хазруэля:

— Ты должен изгнать своего брата, могучий ифрит, туда, откуда он не сможет вернуться.

Дальзель тут же разразился тающими голубыми слезами.

— Это нечестно! — прорыдал он, топнув ногою по трону. — Все всегда против меня! Ты не любишь меня, Хазруэль! Ты обманул меня! Ты даже не пытался избавиться от этих троих, висевших на тебе!

Абдулла был уверен, что Дальзель тут прав. Зная силу ифрита, Абдулла не сомневался, что Хазруэль, если бы захотел, мог отшвырнуть до края земли и солдата, и его самого с Цветком-в-Ночи.

— И я ведь никому не причинял никакого вреда! — крикнул Дальзель. — Я имею право жениться, разве нет?

Пока он кричал и топал, Хазруэль прошептал Абдулле:

— К югу в океане есть блуждающий остров, который можно найти лишь раз в сто лет. Там есть дворец и множество фруктовых деревьев. Могу я отправить брата туда?

— А теперь вы собираетесь прогнать меня! — возопил Дальзель. — Никого из вас не волнует, как мне будет одиноко!

— Кстати, — прошептал Хазруэль Абдулле, — родственники первой жены твоего отца заключили договор с наемниками, который позволил им скрыться из Занзиба и избежать гнева султана, но они бросили двух племянниц. Султан посадил несчастных девушек в тюрьму, поскольку они твои ближайшие родственники, которых он смог найти.

— Ужасно, — сказал Абдулла, понимая, к чему ведет Хазруэль. — Возможно, могучий ифрит, ты мог бы отпраздновать свое возвращение к добру, доставив этих двух девиц сюда?

Страшное лицо Хазруэля просветлело. Он поднял огромную когтистую руку. Раздался удар грома, за которым последовал девичий визг, и две толстые племянницы встали перед троном. Вот так просто. Абдулла понял, что Хазруэль действительно раньше сдерживал силу. Взглянув в огромные раскосые глаза ифрита, в уголках которых еще стояли слезы после нападения пса, он увидел, что Хазруэль знает, что он знает.

— Только не новые принцессы! — воскликнула принцесса Беатрис.

Она стояла на коленях рядом с Валерией и выглядела изможденной.

— Ничего подобного, уверяю, — сказал Абдулла.

Никто не мог походить на принцесс меньше, чем две племянницы. Они были в самой старой одежде — практичный розовый и повседневный желтый, — порванной и запятнанной после их злоключений, и волосы у обеих распрямились. Первый взгляд они бросили на Дальзеля, который топал и рыдал на троне над ними, второй — на громадную фигуру Хазруэля, а третий — на Абдуллу, одетого в одну набедренную повязку, и завопили. После чего каждая попыталась спрятать лицо на пухлом плече другой.

— Бедные девушки, — произнесла принцесса Верхнего Норланда. — Совсем не королевское поведение.

— Дальзель! — крикнул Абдулла рыдающему ифриту. — Прекрасный Дальзель, похититель принцесс, успокойся на секунду и посмотри, какой дар я преподношу тебе, чтобы ты мог взять его с собой в изгнание.

Дальзель умолк на полувсхлипе.

— Дар?

Абдулла указал на девушек:

— Вот две невесты — юные, сочные и мучительно нуждающиеся в женихе.

Дальзель вытер блестящие слезы со щек и принялся рассматривать племянниц точно так же, как самые рассудительные покупатели Абдуллы изучали его ковры.

— Гармоничная пара! — воскликнул он. — И чудесно толстая! В чем подвох? Может, они не твои, и ты не имеешь права их дарить?

— Никакого подвоха, сияющий ифрит, — ответил Абдулла.

Он считал, что теперь, когда остальные родственники девушек бросили их на произвол судьбы, он наверняка мог ими распоряжаться. Но на всякий случай добавил:

— Они твои по праву воровства, могучий Дальзель, — он подошел к племянницам и похлопал каждую по пухлой руке. — Дамы. Полнейшие луны Занзиба, прошу простить мне тот несчастный обет, который навсегда лишает меня наслаждения вашей величиной. Но поднимите взгляд: вот муж, которого я нашел вместо себя.