Увидел он только вроде как постоялый двор на повороте дороги, расположенный среди деревьев. Он показался Абдулле жалким местом. Он был построен из дерева и покрыт белой штукатуркой, как беднейшие из бедных жилищ в Занзибе, и его владельцы, похоже, могли позволить себе только крышу из плотно утрамбованной травы. Кто-то попытался украсить место, посадив возле дороги красные и желтые цветы. Вывеска постоялого двора, которая покачивалась на установленном среди цветов столбе, представляла собой попытку плохого художника изобразить льва.

Абдулла опустил взгляд на бутылку джинна, собираясь снова заткнуть ее пробкой теперь, когда он прибыл. И с раздражением заметил, что выронил пробку — в пустыни или в пути. «Ох, ну что ж», — подумал он и поднял бутылку к лицу.

— Где тот, кто поможет мне найти Цветок-в-Ночи? — спросил Абдулла.

Клочок пара выкурился из бутылки, выглядя гораздо более синим в свете этой странной земли.

— Спит на скамейке перед «Красным львом», — раздраженно ответил клочок и ретировался обратно в бутылку; изнутри донесся гулкий голос джинна: — Он мне нравится. Блистает бесчестием.

Абдулла пошел к постоялому двору. Приблизившись, он увидел, что на одной из деревянных скамеек, установленных снаружи постоялого двора, действительно дремал какой-то мужчина. Там стояли и столики, что заставляло предположить, что заведение работало и как харчевня. Абдулла сел на скамейку за одним из столиков и с сомнением посмотрел на спящего мужчину.

Он выглядел как откровенный головорез. Даже в Занзибе или среди разбойников Абдулла не встречал лиц настолько бесчестных, как загорелое лицо этого человека. Большой рюкзак на земле рядом с ним вначале заставил Абдуллу подумать, что, возможно, он лудильщик, вот только он был гладко выбрит. Единственные мужчины, которых Абдулла видел без бород и усов, были северными наемниками султана. Возможно, этот человек был наемным солдатом. Его одежда выглядела как потрепанные остатки униформы, а волосы он носил собранными в косу, которая спускалась по спине, как у людей султана. Эту моду жители Занзиба находили отвратительной, поскольку ходили слухи, будто коса никогда не расплетается и не моется. Глядя на косу этого человека, свисающую через спинку скамейки, на которой он спал, Абдула готов был поверить в эти слухи. На мужчине не было ни одного чистого местечка, включая косу. Тем не менее он выглядел сильным и здоровым, хотя и не молодым. Волосы под грязью казались серо-стальными.

Абдулла не решался разбудить человека. Он не казался заслуживающим доверия. И джинн открыто признал, что исполняет желания так, что они сеют разрушения. «Возможно, этот человек приведет меня к Цветку-в-Ночи, — размышлял Абдулла, — но по пути наверняка меня ограбит».

Пока он колебался, из двери постоялого двора выглянула женщина в переднике, возможно, посмотреть, нет ли снаружи клиентов. Одежда придавала ей форму пухлых песочных часов, что Абдулла нашел крайне чуждым и противным.

— О! — произнесла она, увидев Абдуллу. — Вы ждали, чтобы вас обслужили, сэр? Надо было постучать по столу. Здесь все так делают. Чего желаете?

Она говорила с варварским акцентом северных наемников. И Абдулла заключил, что находится в той стране, откуда они родом. Он улыбнулся ей:

— А что ты предлагаешь, о сокровище придорожной полосы? — спросил он.

Женщину явно никто прежде не называл сокровищем. Она покраснела, жеманно улыбнулась и скрутила передник.

— Ну, прямо сейчас есть хлеб и сыр, — ответила она. — Но ужин уже готовится. Если желаете подождать полчаса, сэр, получите хороший мясной пирог с овощами из нашего огорода.

Абдулла посчитал это идеальным — гораздо лучше, чем он ожидал от постоялого двора с соломенной крышей.

— Тогда я с радостью подожду полчаса, о цвет трактирщиц, — сказал он.

Она снова жеманно улыбнулась:

— И, возможно, что-нибудь выпить, пока ждете, сэр?

— Конечно, — ответил Абдулла, которого после пустыни всё еще мучила жажда. — Могу я побеспокоить тебя ради стакана щербета или, если его нет, любого фруктового сока?

Она посмотрела обеспокоенно:

— О, сэр, я… мы не слишком уважаем фруктовый сок, а про второе я никогда не слыхала. Как насчет доброй кружки пива?

— Что такое пиво? — осторожно спросил Абдулла.

Его слова сбили женщину с толку.

— Я… ну, это… э…

Человек на другой скамейке проснулся и зевнул.

— Пиво — единственное достойное мужчины питье, — сказал он. — Чудная вещь.

Абдулла повернулся снова посмотреть на него. И обнаружил, что смотрит в исключительно честные круглые прозрачно-голубые глаза. Теперь, когда мужчина проснулся, в коричневом лице не осталось и следа бесчестности.

— Сваренное из ячменя и хмеля, — добавил мужчина. — Пока ты здесь, хозяюшка, я бы тоже хотел пинту.

Выражение лица хозяйки кардинально изменилось.

— Я уже говорила, что хочу увидеть цвет ваших денег, прежде чем подам вам что бы то ни было.

Мужчина не оскорбился. Его голубые глаза печально посмотрели на Абдуллу. Потом он вздохнул и подобрал со скамейки рядом с собой длинную белую глиняную трубку, которую принялся набивать и разжигать.

— Так вы будете пиво, сэр? — спросила хозяйка, вернувшись к жеманным улыбкам Абдулле.

— Будь добра, госпожа щедрого гостеприимства, — ответил он. — Принеси мне его. И принеси подходящее количество для этого джентльмена.

— Очень хорошо, сэр, — сказала она и, бросив крайне неодобрительный взгляд на человека с косой, вернулась внутрь.

— Очень щедро с вашей стороны, — сказал тот Абдулле. — Вы издалека, не так ли?

— Далеко с юга, почтенный странник, — осторожно ответил Абдулла.

Он не забыл, каким бесчестным тот выглядел во сне.

— Из других краев, а? Я так и подумал — с таким-то загаром, — заметил мужчина.

Абдулла был уверен, что парень пытается выудить информацию, понять, стоит ли его грабить. Поэтому удивился, когда тот бросил задавать вопросы.

— Знаешь, я тоже не здешний, — сказал он, выпуская клубы дыма из своей варварской трубки. — Я сам из Страннии. Старый солдат. Мне выдали премию и освободили от службы, после того как Ингария побила нас в войне. Как видишь, здесь в Ингарии осталось еще немало предрассудков, связанных с моей униформой.

Последнюю фразу он сказал в лицо хозяйке, которая как раз вернулась с двумя стаканами пенящейся коричневатой жидкости. Она не стала с ним разговаривать. Просто грохнула перед ним стакан, а потом аккуратно и вежливо поставила второй стакан перед Абдуллой.

— Ужин через полчаса, сэр, — сообщила она, уходя.

— Твое здоровье, — солдат поднял стакан и сделал большой глоток.

Абдулла был благодарен солдату. Теперь он знал, что находится в стране под названием Ингария. Так что он ответил:

— Твое здоровье, — и с сомнением поднял собственный стакан.

На его взгляд, жидкость выглядела так, словно ее добыли из мочевого пузыря верблюда. Абдулла понюхал ее, и запах нисколько не рассеял это впечатление. Только дикая жажда заставила Абдуллу вообще попробовать ее. Он осторожно отхлебнул. Что ж, она была мокрой.

— Чудесно, не так ли? — спросил старый солдат.

— Чрезвычайно интересно, о капитан воинов, — ответил Абдулла, пытаясь не содрогнуться.

— Забавно, что ты назвал меня капитаном. Я им не был, конечно. Смог дослужиться только до капрала. Хотя видел много сражений и надеялся на повышение, но враг окружил нас раньше, чем я получил такую возможность. Знаешь, жуткое было сражение. Мы находились на границе. Никто не ожидал, что враг доберется туда так быстро. То есть, сейчас-то уже всё кончено, и нет смысла рыдать над разлитым молоком, но скажу тебе прямо: ингарийцы дрались нечестно. Победу им обеспечила пара чародеев. Я имею в виду, что простой солдат вроде меня может сделать против магии? Ничего. Хочешь, покажу схему сражения?

Теперь Абдулла понял, в чем заключался злой умысел джинна. Человек, который должен был ему помочь, оказался ужасным занудой.