Потом убедился, что все части установки устойчиво стояли на своих местах, и выбрался из-за барабанов.

– Почему нет? – удивился Эл. – На твоём месте я бы непременно похвастался своим мастерством перед выступающими здесь музыкантами. Того и гляди взяли бы тебя в состав!

– Да брось, я же так, самоучка, – отмахнулся Честер.

– Ага, а они все, надо полагать, учились этому в университете, – фыркнул Эл. – С тех пор, как наша группа распалась, ты, кстати, стал играть намного круче! – в его голосе слышалось искреннее восхищение. – Поговори хотя бы с Джо. Думаю, он не будет против, если ты иногда будешь ею пользоваться, – Эл кивнул головой на установку.

Джо отвечал в клубе за всё музыкальное оборудование. Он был уже не молод, носил на себе пару десятков лишних килограммов и выкуривал по две пачки Мальборо в день, несмотря на одышку. Макушка была гладкой, как бильярдный шар, а остатки волос завязаны в хвост на загривке; зато на щеках и подбородке всегда была щетина с налётом седины.

Честер предпочитал лишний раз с Джо не связываться – он был суров и неприветлив, не стеснялся грозно рыкнуть матом на самых известных музыкантов и не боялся лишиться за это своей должности. Здесь он подрабатывал только ради удовольствия и из дружбы с Риком, основой же заработок шёл от работы на звукозаписывающей студии. Рик держал Джо в клубе, потому что тот, в эпоху, когда микшерные пульты для живых выступлений ещё не существовали и в помине и никто даже не думал нанимать для концертов звукорежиссёров, умел выстроить баланс между разными усилителями, что на порядок повышало качество звучания.

Группы в основном играли здесь по пятницам и субботам, поэтому застать Джо на рабочем месте было непросто. В те моменты, когда Честер мог ненадолго расслабиться и отвлечься от мытья полов и разгрузки товаров, у Джо как правило был выходной. Когда Джо приходил – Честер был погружён в монотонную рутину неприятной, но уже привычной ему работы. Но однажды Эл выделил Честеру официальный перерыв на пятнадцать минут – в самый разгар рабочей смены, как раз незадолго до выступления музыкантов.

– Тебе чего, парень? – спросил Джо, хмуро посмотрев на подошедшего к сцене Честера. Сам он только-только уселся за установку, чтобы настроить барабаны. Некоторые барабанщики предпочитали делать это сами. Некоторые понятия не имели, что это в принципе можно и нужно было делать.

– Да я… – начал было Честер и вдруг растерялся. В голове он неоднократно прокручивал возможный разговор, но как дошло до дела – позабыл все слова.

– Ну так проходи мимо, если просто мимо проходишь.

– Я хотел спросить, нельзя ли мне вам помочь, – сказал Честер. Изначально он хотел только узнать, можно ли изредка играть на казённой установке. А сейчас внезапно задумался – а почему бы ему не поучиться чему-нибудь у этого самого Джо? Должна же была быть хоть какая-то польза от того, что он круглые сутки проводил в клубе…

– Чего?

– Ну… Я играю на барабанах, – торопливо затараторил Честер, как будто ему выделили на речь ограниченное время и теперь он старался в сжатые сроки изложить максимум информации. При этом на его лице расплывалась широкая наивная улыбка. – Не уверен, что хорошо, но я совершенно точно в них разбираюсь. Я вообще хочу стать музыкантом, а тут подрабатываю, пока не… – «пока что» – Честер не очень-то знал. Сколько он собирался тут жить и надраивать сортиры?.. – Пока не найду группу, – наконец продолжил он. – Вот я и подумал, что может быть вам нужен помощник. Вы бы меня всему научили… Я могу настраивать барабаны! И… ну… может, иногда вы бы разрешали мне посидеть за установкой, а то моя… сгорела…

Пока Честер говорил, Джо не сводил с него глаз. Несколько раз он вообще не успевал уловить смысла сказанного – настолько быстрой и сбивчивой была речь мальчишки. Ещё несколько раз Джо собирался его перебить и послать к чёрту. Но, вопреки всему дослушав до конца, переменил своё первоначальное решение. И стоило Честеру замолчать, Джо вдруг расхохотался, как будто ему рассказали самый смешной в мире анекдот.

– Ох, парень…

– Это значит да или нет? – Честер улыбнулся шире.

– Музыкантом, значит, хочешь быть? Думаешь, это круто и легко? – Джо тем временем посерьёзнел и прищурился, словно бы оценивал Честера.

– Я ничего не думаю, – передёрнул плечами Честер. – Я просто знаю, что это – единственное, чем я хочу заниматься.

– И ты понимаешь, что таких желающих – тысячи. А Ринго – всего один?

Честер снова пожал плечами. Он пока не понимал, к чему были эти вопросы.

– Учти, парень, мечты имеют обыкновение биться о суровую реальность. И если ты думаешь, что раз научился держать в руках палки, так к твоим ногам сразу падут миллионы хорошеньких девчонок, деньги и слава, так это не так. Музыка – это такая же работа, как любая другая. Может и сложнее. Заработок нестабильный… А помимо таланта и упорства нужно ещё и огромное везение… Ты готов быть нищим и голодным?

– А по мне не видно? – усмехнулся Честер.

Джо задумчиво почесал подбородок.

– По тебе видно, что ты упрям и себе на уме. Ладно… Тащи-ка сюда вон тот провод! Ну? Чего встал? Я дважды повторять не буду!

– Эй, Чес, надо подстроить барабаны! – крикнул Джо через весь зал. Его голос отдавался гулким эхом в почти пустом помещении. Посетители, которые заходили на ланч, уже ушли. А те, кто собирался послушать концерт, напротив, ещё не заняли свои места – до выхода музыкантов на сцену оставалось несколько часов.

Честер приостановился собрать в кучу осколки очередной разбитой чашки, на этот раз не в результате своей собственной неуклюжести, а в ходе ссоры между молодым человеком и двумя девушками: похоже, тот крутил роман с обеими и они, разумеется, были не в восторге об этом узнать.

– Иди, иди, – сказал Честеру Эл. – Справлялись мы тут без тебя как-то раньше. А раз уж сам Джо согласился взять тебя в ученики…

Честер улыбнулся, кивнул, отставил метлу в сторону и подбежал к сцене. Он забрался за установку, где чувствовал себя по-настоящему в своей тарелке – раскованно и свободно.

С момента его разговора с Джо прошло две недели. Работы меньше не становилось, а то, что он вызвался помогать Джо, не сняло с него рутинных обязанностей. Однако теперь каждое утро Честер находил в себе силы просыпаться пораньше, чтобы два-три часа проводить за барабанами, пока не пришли другие сотрудники и клиенты.

Привычным и уверенным движением Честер простучал пластики и подтянул разболтавшиеся пружины.

Джо был занят своим делом: проверял усилители и провода. Но краем глаза он поглядывал на Честера. Сам Честер этого не замечал. Он был сосредоточен – брови сдвинуты, нижняя губа зажата между зубами, голова склонена на бок: Честер внимательно прислушивался к звучанию пластиков. Наконец, удовлетворившись результатом, он пробежался стремительной дробью по всей установке, слева направо, опять немного нахмурился – звучание тенор-тома в общей картине его чем-то не устроило, и процесс настройки был продолжен.

Джо едва слышно хмыкнул, но в этом жесте было скорее одобрение, чем что-то ещё. Впрочем, Честер по-прежнему не обращал на Джо внимания: он слишком сильно был увлечён своим занятием. Вторая попытка оказалась более успешной – Честер повторил дробь по барабанам и кивнул головой, вряд ли отдавая себе отчёт в этом действии. Он улыбнулся и повернулся к Джо.

– Готово!

– Ну тогда иди намывай полы дальше, – усмехнулся Джо. – Сегодня будешь главным по звуку. Справишься?

– Серьёзно? – опешил Честер.

– Ну если убирать блевоту в сортире тебе интереснее, – равнодушно пожал плечами Джо.

– Не-не! Я лучше тут! – Честер расплылся в широченной улыбке. – Спасибо!

Он выбрался из-за установки и отправился к барной стойке, всё ещё улыбаясь, хотя прекрасно знал, что обязанности уборщика с него никто не снимет.

Джо смотрел вслед удаляющемуся Честеру и качал головой. Он не верил ни единому слову из той легенды, которую поведал ему мальчишка. Как ни пытался Честер, чтобы его речь походила на настоящий кокни, как ни старался он выглядеть простым пареньком из рабочей семьи, Джо подозревал в нём если не потомственного аристократа, то сына богатых родителей. Тем страннее было видеть его здесь – с мозолями на руках от швабры, с едва уловимым брезгливым передёргиванием рта всякий раз, когда приходилось убирать в туалетах, но с упрямым блеском в глазах.