На следующий день, уже не обременённый необходимостью бежать на работу, Джек сразу же после уроков спешил домой – ему надо было взять гитару и успеть вернуться к репетиции в школу. Он побоялся брать её с собой с утра на уроки и оставлять без присмотра в концертном школьном зале.

– Джек? Это ты? – миссис Стюарт выглянула из кухни, услышав, как он хлопнул входной дверью. – А ты разве не должен быть на работе?

– Эм-м, – Джек замер на месте. Он не догадался сочинить отговорку заранее, а теперь не мог придумать достоверную ложь. – Я бросил работу.

– Вот как? – миссис Стюарт вышла ему навстречу и встала в одну из своих излюбленных поз, которая обычно не предвещала ничего хорошего. Руки скрещены на груди, губы поджаты, идеальная осанка. Вопросов она больше не задавала. Просто всем своим видом показывала, что ждёт объяснений.

– Мне казалось, тебе не нравилось, что я работал на почте, – сказал Джек. Он нервничал. Но вовсе не из-за разговора с матерью, а из-за того, что ребята уже наверняка ждали его в зале, и ему очень не хотелось подводить их в первый же день.

– И ты не хочешь объяснить, почему вдруг решил уволиться? – спросила миссис Стюарт.

Джек вздохнул. Не без удивления он осознавал, что единственное, о чём беспокоился – так это о том, что может опоздать на важную встречу из-за дурацкого разговора!

– Я заработал на гитару, – сказал Джек и чуть передёрнул плечами. В глазах миссис Стюарт этот жест выглядел так, будто он хотел от неё отделаться и вообще не считал нужным больше ни в чём перед ней отчитываться.

– И на что ты собираешься тратить свободное время?

– На гитару, – нетерпеливо сказал Джек и посмотрел на часы.

– Джек Винсент Стюарт, какое право ты имеешь разговаривать со мной в таком тоне? – миссис Стюарт сурово сдвинула брови. Ей совершенно не нравилось, как за последние несколько месяцев изменился её сын. Она привыкла видеть в нём послушного ребёнка, не смевшего сказать ей слова поперёк и уж тем более проявлять инициативу. И вдруг он перестал быть этим легко манипулируемым мальчиком!

– В каком таком? – Джек начинал терять терпение. Он действительно не понимал, что в его голосе могло не понравиться матери, но больше всего он боялся, что Роберт решит будто Джек безответственный сопляк, неспособный держать обещания.

– Джек, не дерзи!

– Я и не…

– Ты совершенно отбился от рук! Возомнил себя взрослым, но ведёшь себя как несмышлёный избалованный малыш! Думаешь только о себе и собственных прихотях!

Джека захлестнуло негодование. Он не заслуживал этих обвинений – ведь его увлечение гитарой не шло в ущерб его учёбе или привычным домашним обязанностям. Он вдруг понял, что именно на самом деле не устраивало её мать. Удивительно, как он не замечал раньше, насколько ей было важно его повиновение, безропотное и беспрекословное. А то, что её ребёнок повзрослел и начал сам принимать решения, выводило её из себя.

– Мне надо идти, – процедил Джек сквозь стиснутые зубы.

– Ты никуда не пойдёшь! – миссис Стюарт побледнела, её губы дрогнули от возмущения.

– Извини, мам. Я люблю тебя. Но мне надо идти, – Джек решительно прошёл мимо неё к лестнице и не обернулся, когда она несколько раз окрикнула его по имени.

Джек поднялся в свою комнату и взял гитару. Он разрывался между обязательствами перед ребятами из «Воротничков», собственным желанием поступить по-своему и уверенностью в своей правоте с одной стороны, и угрызениями совести и чувством вины, к которому его приучили с детства, с другой. Но мечта перевесила чашу весов. Он хотел быть музыкантом. Остальное значения не имело.

Сердце Джека учащённо стучало, пока он бежал по лужам, совершенно не боясь забрызгать брюки. После его сегодняшнего поступка ему наверняка предстоял серьёзный и тяжёлый разговор с родителями, так что испачканные штаны вряд ли могли иметь какое-то значение. Опоздание на прослушивание к «Воротничкам» волновало Джека куда сильнее, чем семейные скандалы.

Он вбежал в концертный зал школы со взмыленными взъерошенными волосами и неярким румянцем на бледных щеках.

– Смотри-ка, пришёл, – сказал Ларри, обращаясь преимущественно к Роберту, который с унылым видом сидел за установкой и крутил в руке палочку.

Джек замер на месте, чувствуя себя очень неловко под пристальными взглядами троих музыкантов.

– Извините, – он тяжело дышал и говорил с трудом, сбиваясь почти после каждого слова. – Меня… немного задержали… дома…

– Да подумаешь, – беспечно отмахнулся Стэн. – Ты куда так бежал-то? Проходи давай!

Джек кивнул и, всё ещё пытаясь отдышаться, поднялся на сцену.

– Признаться, я был уверен, что ты не объявишься, – усмехнулся Робби. – Готов показать, на что способен?

Джек бросил промокшую куртку на пол и расчехлил гитару.

– Готов.

– Ух ты, это твоя? – Ларри с интересом посмотрел на гитару. У их предыдущих гитаристов инструменты были подержанные и дешёвые. Гитара Джека блестела и производила впечатление, будто бы только что сошла с завода.

– Моя, – лицо Джека было крайне сосредоточенным. Он настраивал гитару, а к этому делу он всегда подходил очень серьёзно. К тому же после пробежки под холодным дождём у него дрожали руки, а это ничуть не облегчало задачу.

– Новую покупал? – спросил Ларри.

– Ага, – Джек снова ограничился коротким ответом.

– Так она же недешёвая! Неужели родители согласились купить? – продолжал расспросы Ларри.

– Нет, – Джек помотал головой и, наконец удовлетворившись звучанием, поднял взгляд на Ларри. – Родители бы ни за что мне её не купили. Пришлось работать.

– Серьёзно? – Роберт совершенно не разбирался в гитарах. Но понимал, что раз четырнадцатилетний мальчишка готов был жертвовать своим свободным временем и всеми заработанными деньгами, значит, это увлечение много для него значило!

– Серьёзнее некуда, – сказал Джек. Ему было обидно, что старшеклассники относились к нему с предубеждением. Вдвойне обидно от осознания, что они и не стали бы с ним связываться, если бы так остро не нуждались в замене. И он очень хотел доказать им, что был достоин занять место в их группе, а поэтому чертовски волновался – ведь до сегодняшнего дня ему ещё не приходилось играть с другими музыкантами.

– И долго ты на неё копил? – спросил Ларри.

– Несколько месяцев, – ответил Джек. – Пришлось распотрошить копилку. И друг дал мне в долг.

– Поговорить ещё успеете, – перебил Роберт. – Давай уже, покажи, что умеешь. Купить гитару – не значит, что сможешь на ней играть.

– Это верно, – согласился Джек. – Что сыграть?

– Что-нибудь. На свой вкус, – сказал Ларри. – А мы постараемся подхватить, да ребят?

Джек вытер о брюки взмокшие от волнения ладони. До сих пор то, как он играет, слышали только Флетчер и миссис Миллс. Джек безусловно доверял их мнению. Но всё же не мог не сомневаться в себе.

– Да не переживай ты так! – ободрил его Ларри. Из всех «Воротничков» именно он лучше прочих понимал переживания Джека. – В худшем случае мы тебя просто не возьмём!

– Обещаем, что не будем смеяться, – сказал Роберт, который по-прежнему был настроен весьма скептически.

Все эти слова не очень-то успокоили Джека. Но терять ему действительно было нечего. Ну не сложится у него с этими ребятами – значит, найдёт других. Флетчер был прав: не вечно же сидеть в обнимку с гитарой дома!

Эта мысль придала Джеку уверенности. Он недолго колебался в выборе композиции, и лишь услышав первые ноты, Роберт, Стэн и Ларри переглянулись.

Они ожидали услышать какой-нибудь несложный рок-н-ролльный перебор, а уж точно не инструментальный хит «The Shadows» в лучших традициях неприступного дикого запада!

Гитара слушалась Джека, словно была его дрессированным зверьком. И первые несколько тактов «Воротнички» молча слушали, позабыв, что собирались ему подыграть. Первым очнулся Ларри и подмигнул Роберту, тот кивнул четыре раза, отсчитывая про себя темп, в котором играл Джек, и плавно встроился в его партию. Ларри присоединился следом. Стэну оставалось лишь наслаждаться услышанным. Он был готов поклясться, что не смог бы отличить игру Джека от оригинала!