— Вы бы резину не тянули, а на кладбище шли, — тетка, будто не слышала меня. — Не ровен час, твари эти опять приползут.

— Это последнее место, куда я пойду, — твердо сказала я, поднимаясь. — У меня уже сил нет!

На кладбище мы пошли другой дорогой, прихватив с собой нож и всю дорогу я думала о том, что кожа на моем лице за эти дни превратилось в дубленую. Снег, ветер и мороз сделали ее нечувствительной и грубой.

Вьюга разыгралась не на шутку, деревья гнуло к земле, ветер завывал в трубах домов и гудел в вершинах деревьев, а снег забивался в глаза и рот, стоило лишь открыть его.

Тёмные надгробия появились из снежной пелены как застывшие силуэты покойников и у меня на душе, заскребли кошки. А правильно ли мы делаем?

— Начнем сомневаться — все прахом пойдет! — крикнула Танька сквозь белую круговерть. — Идём и все!

Решительно шагая по сугробам, мы прошли через все кладбище и оказались на стороне Алексеевки, где и была похоронена Лукася. Ее могилу мы нашли сразу и опасливо приблизились к ней, вздрагивая от каждого шороха. Ветер трепал рушник, повязанный на кресте, венки засыпало снегом и нам пришлось разгребать его, чтобы добраться к замерзшей земле.

— Ну что, поехали? — Танька взялась за рукоятку ножа и прошептала: — Ты тоже хватайся.

Воткнув нож в могилу, мы прошептали заклинание и замерли, ожидая непонятно чего. Но ничего не происходило и, оглянувшись, я предположила:

— Может не вышло ничего?

— Не знаю. — Танька выдернула нож и в этот момент, из того места, потянулась чёрная "лента", извиваясь и вытягиваясь длинной струйкой. — Ты это видишь?!

— Мне страшно! — я попятилась, рухнула в сугроб, а черная "лента" просочилась в мои ноздри и горячей волной растеклась по моему телу.

— Валяяяя! — завопила подруга и закашлялась. — У меня что-то внутри!

Мы барахтались в снегу, а нас трепало со страшной силой, будто выжигая изнутри каленым железом. Длилось это недолго и вскоре вместо пожара внутри начал расти адреналин. Он растекался по венам, будоражил, хотелось куда-то бежать, что-то делать, орать, в конце концов…

— Ну что, к Моте на могилку? — захохотала Танька, и я захохотала следом:

— Обязательно!

Ни усталости, ни боли в ногах уже не было. Казалось, будто кто-то включил рубильник энергии, и она нескончаемым потоком хлынула в меня, снося все на своем пути.

Не замечая сугробов как две горные козы, мы понеслись к старому кладбищу и через минут пять, были уже на месте. На могиле Горбатой Моти уже и крест истлел и если бы не ориентир — береза, ее отыскать, было бы сложновато.

Воткнув нож в очередной раз, мы выдернули его и уставились на чернеющее пятно, но никакой "ленты" из могилы не вылетело.

— Может могилы перепутали? — Танька склонилась ниже, вглядываясь в могильный холмик. — Или не была она ведьмой…

Сквозь вой ветра я различила странный гул, словно бы доносившийся из-под земли и протянула:

— Таааань… там что-то не так… Ты слышишь это?

Но она не успела ответить — с жутким воем из земли вырвался темный столб и, разделившись на две половины, снес нас с ног и ворвался внутрь. То, что я испытала в первый раз, было ни в коей мере ни сравнимо с тем, что делалось со мной сейчас… Тело мое приподнялось над землей и снова упало и так несколько раз, до тех пор, пока у меня не застучали зубы. Потом нас швырнуло на кладбищенскую аллейку и несколько раз крутанув на месте, оставило в покое.

— О Боже… — простонала Танька, ползая по снегу. — Я уже на том свете или еще на этом?

— Мне кажется, что у меня все кости переломаны… — я встала на четвереньки и, схватившись за дерево, поднялась. — Ох, мама…

— Как же обратно идти? — подруга кое-как добралась до меня и, вцепившись в мой локоть, остановилась, слегка покачиваясь.

— Молча… Мне нужно прилечь… — шепнула я, чувствуя жуткую усталость. — Я словно мешки разгружала…

Поддерживая друг друга, мы медленно пошли к выходу из кладбища, слыша, как вслед нам скрипят деревья, скребут ветвями о старый гранит… Мертвые прощались с нами.

Вернувшись домой, мы еле доползли до дивана и нас вырубило. На чердаке лежала девочка, входная дверь, висевшая на петлях, не закрывалась, но сил не было, ни на что. Свинцовая тяжесть сдавливала все тело, а ноги и руки стали ватными и непослушными. Что-то растекалось по венам, пробиралось в мозг, устанавливало свои правила…

Проснулись мы от холода — печь давно потухла, и в доме был настоящий колотун.

— Мы Машку до ручки доведем! — еще сонная и помятая, Тан принялась за растопку, а я, поставила чайник. После вчерашних приключений мы себя чувствовали нормально, и от нашего недомогания не осталось и следа.

Печь загудела, в топке затрещали дрова, и Танька сварила кашу, чтобы накормить девочку. Мы поднялись на чердак, и сразу же попали под теткину «горячую» мертвую руку.

— Вы что, совсем ополоумели?! Дите лежит в холоде, в голоде, а они спят! Черти б вас взяли!

— Так это после вашего совета, — огрызнулась Танька. — Полночи по кладбищам бегали, а потом от силы ведьмовской свалило нас!

— Неужели и правда силу добыли? — тетка разглядывала нас так пристально, будто сейчас мы начнем левитировать или делать расклад на картах.

— Не знаю, я ничего не чувствую, — честно призналась я. — Ноги только болят от беготни!

Танька накормила Машу и задумчиво сидела с кружкой остывшего кофе.

— Ты чего? — я подошла к ней и присела рядом.

— Как узнать, есть ли у нас сила какая-то? — шепнула она. — Мы не можем тут вечно сидеть с больным ребенком. Рано или поздно нас вычислят или того хуже — с девочкой что-то случится.

— Может, в книге, посмотреть? — предложила я. — Какой только гадости в ней нет…

— Ни к чему не приспособленные! — тетка все не успокаивалась, бурча из темного угла. — Вот потому и в девках сидите, что не нужны никому!

— Да сгинь ты! — рявкнула Танька и неожиданно для нас, тетка надулась как воздушный шарик и лопнула в воздухе, оставив после себя легкое облачко какой-то мутной субстанции.

— Это я что ли? — испугалась Танька и прикрыла рот рукой. — Господи… Я второй раз тетку Клаву убила!

— Размечталась! — тетка снова появилась в углу и поправила платок. — Но это тебе уроком будет — не ляпай, что не попадя! Силу взяли, а теперь ума наберитесь!

— Интересно… — я приободрилась, представляя, как мы одним словом разгоним всю семейку оборотней. — Значит, сказал: "Сгинь!" И все, дело сделано?

— Нет! Вы меня — призрака, можете изгнать заклятием, а с живыми существами так не работает, — расстроила меня тетка. — Это вам не кино, а жизнь! Нужно подготовиться, заклятие подобрать, причиндалы ведьмовские и тогда в бой.

— А я грешным делом подумала, что как «Зачарованные» станем… — Танька разочарованно вздохнула и принялась рыться в книге. — Будем значит искать.

Но, увы, этому сбыться было не суждено — внизу раздались шаги и мы услышали голос Сережи:

— Не стоит прятаться, чердак это не то место, где можно скрыться от оборотня.

В его голосе слышалась насмешка и гордость собой.

— Все, приплыли… — Танька с жалостью посмотрела на девочку. — Что же делать?

— Посиди пока здесь! — прошептала я и, сходя с ума от страха, спустилась вниз.

Оборотень стоял под чердачной дверцей, опершись плечом в шкаф и, сложив на груди руки. Он, молча, наблюдал за мной, и когда я оказалась на расстоянии вытянутой руки, схватил и прижал к себе.

— Где бегала?

— Да так, по месту, — ответила я, чувствуя, как внутри все опускается, скованное ужасом.

— Извини, что дверь сломал, — сказал он, будто мне сейчас было до его вежливости. — Что, стоишь, в глаза не смотришь? Понимаешь, что никуда теперь не денешься?

— Понимаю, — согласилась я, отчаянно желая унять бьющееся сердце — не хотелось показывать перед ним страх. — Зачем я тебе? Убил бы, да и делов.