Я ляпнула это и сама себе не поверила, но нужно было рассматривать все варианты, даже самые невероятные!

— И что, кинулись детей похищать? — Танька нахмурилась. — Не они это! Зачем им?!

— Да кто знает, что у этих сыроваров на уме? — я пожала плечами. — Вдруг они к злу повернулись?

— А где они, кстати? — подруга завертела головой, ища Прохора с Корнеем. — Когда они уйти успели?

Я тоже огляделась, но, ни Прохора, ни Корнея не увидела. Странно…

— Они исчезли, сразу после того, как тетка о девочке из Алексеевки сказала! — догадалась я и Танька побледнела.

— И что? Спасать помчались или перепрятывать? — она осторожно высунулась из-за широкой спины тракториста и прошептала: — Фельдшерица сидит, как ни в чем не бывало! И глазом не повела!

— Может она уверена в том, что девочку не найдут, вот и спокойная! — мне очень не хотелось верить, что колдуны причастны к этому происшествию. Пусть они были грубиянами и хамами, но ведь нельзя быть гадами, имея таких предков…

— Как жаль, что мы ничем помочь не можем! — вздохнула Танька. — Куда ночью бежать? Не на болото же…

Я не могла с ней не согласиться, ведь действительно, в этом не было смысла. Мало того, что помочь мы вряд ли бы смогли, еще бы и сами сгинули на болотах.

А за столом, уже говорили о другом, смеялись и поглощали халявные деликатесы, моментально забыв и о девочке, и о своих благодетелях.

— Пойдем домой? — прошептала Танька. — Не могу на эти рожи смотреть!

Никем незамеченные, мы покинули сие мероприятие и, забрав вещи из гардероба, потопали по искрящему снегу. Ярко светила луна, щипал щеки морозец, и я с тоской подумала, что где-то, замерзает бедный ребенок. Если он еще жив, конечно.

— Ты тоже о девочке думаешь? — подруга, будто прочла мои мысли.

— Да. Самое обидное, что от нас толка никакого, — вздохнула я. — Куда бежать? Где искать?

Танька молчала примерно пару минут, а потом сказала:

— А если она у фельдшерицы дома?

— В смысле? — я даже остановилась. — Ты сейчас предлагаешь влезть к ней в дом?

— А что? — Танька похлопала себя по бокам, согреваясь. — Все равно фельдшерица в клубе.

— Ты представляешь, что будет, если нас застукают?! — мне даже дурно сделалось от такой перспективы. — Это уголовное дело!

— Да какое там дело?! Вся деревня жрет на празднике! — хмыкнула Танька. — Они пока не выпьют все, что там имеется, из-за стола не выйдут!

Это было правдой, но кто мог дать гарантии, что Лидкина родственница не захочет уйти раньше!

— А если там ребенок погибает? — привела подруга контраргумент.

— Танькааааа… — простонала я, не в силах спорить с этим. — А ты знаешь, где она живет?

— Так в пристройке, возле медпункта. Где еще? — удивилась Танька. — Там всем врачам жилье выделяют.

Свернув с основной дорожки, мы направились в сторону кладбища и чем ближе подходили к медпункту, тем сильней нервничали. Темнота, конечно, была хорошей подругой, но и пугала основательно, сворачиваясь густыми тенями под почерневшими заборами. Я даже представить не могла, как мы проникнем в закрытое помещение — не разбивать же нам окна, в самом деле!

Сумрак и тишина царили возле медпункта, лишь тусклая лампочка тихо поскрипывала на обледеневшем проводе, освещая ступеньки и облезлую дверь. Словно в готическом романе, увитые сухими ветвями перила, убегали в темноту, предостерегая нас, и мы остановились, глядя перед собой и не решаясь сделать первый шаг.

— И где здесь вход в пристройку? — зашептала я, чувствуя себя не очень уютно.

— Не знаю! Может нужно с другой стороны посмотреть? — предположила Танька и добавила: — Как можно жить в таком месте? У нее ведь окна на кладбище выходят!

— Так ей, наверное, нравится, — хмыкнула я. — Ее пейзажик.

— Я могу вам чем-то помочь?

От этого голоса по моему позвоночнику, промчалась стая ледяных мурашек, и медленно повернувшись, я увидела фельдшерицу, стоявшую в нескольких метрах от нас. Она выглядела спокойной, на ее красивых губах играла легкая улыбка, но я чувствовала, исходящее от нее напряжение.

— О нет! — воскликнула Танька, и ее голос прозвучал на таких высоких нотах, что у меня зачесалось в ушах. — Мы в гости идем. А вы, почему не на празднике?

— Голова разболелась, — ответила она и шагнула к нам. — Хочется в тишине побыть. А здесь все способствует. Да?

К чему она это сказала? Намекает на что-то?

— Наверное, — ответила я, и мы тоже шагнули, только назад. — На любителя антураж.

— В гости, говорите, идете? — странная фельдшерица не оставляла попыток приблизиться к нам и с каждым шагом все сильней укорачивала расстояние между нами. — Так все ведь в клубе.

Что ей нужно?! Чего она наступает на нас?! Я уже триста раз пожалела, что поперлась сюда, ведь помочь нам, было некому. Темнота, безлюдное место, кладбище… Если сейчас она вздумает убить нас, ей точно никто не помешает.

Ответить мы не успели — из темноты показался свет фар и через секунду, возле нас притормозил "гелик" соседей. Захлопали дверцы, и у меня даже дух перехватило, когда я увидела Корнея с ребенком на руках. Девочка была завернута в его куртку, лишь светлая косичка свисала наружу тоненькой ленточкой.

— Ребенку помощь нужна! — рявкнул Прохор и его взгляд, скользнув по нам, на секунду наполнился изумлением, но тут же его внимание переключилось на врачиху.

— Сейчас! Секундочку! — она бросилась к дверям медпункта и зазвенела ключами. — Сейчас! Сейчас!

Наконец, дверь поддалась, и они вбежали внутрь, а мы недоуменно переглянулись.

— Это что было? — Танька нахмурилась, поглядывая на "гелик", а потом, ломанула следом за ними. Все еще находясь под впечатлением от эффектного появления Прохора с Корнеем, я понеслась за ней и несколько раз упала на скользких ступеньках, кляня их, на чем свет стоит.

Из кабинета врача лился свет и, прижавшись к стенам по обе стороны дверей, мы заглянули внутрь. Девочка лежала на кушетке, а фельдшерица стягивала с нее курточку.

— Что случилось? Где вы ее нашли?

— На заимке, в груде старых одеял, — ответил Прохор. — Странно, что никто не додумался обыскать заимку! Ребенок болен и горит!

— Кто мог догадаться, что ребенок из Алексеевки, на нашей заимке? — прошептала Танька и пожала плечами. — Хотя, наверное, должны были проверить…

— Вопрос — кто ее туда приволок? — шепнула я в ответ и задумчиво произнесла: — Кто-то искусно притворяется.

— Пошли отсюда, — подруга отлипла от стены и шагнула в темноту. — С девочкой все в порядке и вряд ли, что-то снова случится. Мы ведь видели, что ее принесли сюда.

Словно в подтверждение ее слов мы услышали голос врачихи:

— Я позвоню участковому, пусть придет. Нужно сообщить родным девочки. Но я настаиваю на госпитализации ребенка, похоже, у нее воспаление легких.

Домой мы вернулись замерзшие и злые. Но ясно было одно — фельдшерица скрывала свою истинную личину, и если бы не появление колдунов, то нам точно грозило знакомство с настоящей Леной.

— Мне на секунду показалось, что она нас сожрать хочет. — Таньку передернуло. — Я даже начала молитвы вспоминать!

— Я думаю, эта тварь, поняла, что Корней и Прохор отправились искать девочку, — сказала я и тут же, воскликнула: — А это говорит о том, что все-таки они что-то знают! Не могли они вот так, от фонаря, пойти и найти девочку на заимке! Значит, были уверены, что ее на болото потащили!

— Завтра пойдем к Лукасе! — твердо сказала Танька. — Нужно, чтобы она посмотрела, что внутри у этих потомков пришлых!

Громкий стук в дверь заставил нас, чуть ли не подпрыгнуть.

— Кого это принесло? — мои нервы были уже ни к черту, и я с опаской посмотрела в темный коридор.

— Надеюсь не врачиху! — замогильным голосом, прошептала Танька и, зыркнув на нее недовольным взглядом, я пошла к двери.

— Кто там?

— Соседи, — когда дверь распахнулась, я от неожиданности, чуть не упала. — Вечер добрый.