— Имена их говорите! — крикнула она и дрожа от непонятного возбуждения, я заглянула в кастрюлю:

— Прохор! Корней!

Дым вытянулся в узкую, плотную струйку и просочился в предусмотрительно открытую форточку. Поднялся ветер, загудел на чердаке и несколько раз хлопнули ставни, пугая нас до коликов в животе. По дому пронесся сквозняк, в котором слышался чей-то неразборчивый шепот, и я резко обернулась, готовая увидеть что угодно. Но в доме снова воцарились тишина и покой.

— Все. Ждите теперь, результата, — ведьма закрыла кастрюлю крышкой и засунула ее под стол. — Обратного пути уже не будет.

— Сколько мы вам должны? — тоненьким голоском, спросила Танька, но Лукася отмахнулась:

— Себя берегите. Потом рассчитаемся.

Мы поблагодарили ее и, увидев в дверях кухни сестру Лукаси, встали. Старушка провела нас до самой калитки и, закрыв ее за нами, сказала:

— Осторожнее будьте. Призывная магия работает так, что сама ведьма результата не знает.

Переглянувшись, мы пошли прочь, сутулясь от холодного ветра, и я вдруг подумала: А не сделали ли мы хуже?

Возможно, и Танька думала так же, но признаться в этом она конечно не могла.

— Вот придут зомби, будешь им о Лидке рассказывать, — сказала я, и подруга резко повернулась ко мне:

— Какие зомби? Ты чего???

— Так уже и кости их истлели, — объяснила я, своей активной подруге. — Какие же они придут?

— Не так все будет! — она нервничала, и это было видно невооружённым взглядом.

— А ты откуда знаешь, как? — я остановилась и потерла замерзшие щеки. — Если даже ведьма не знает!

— У меня предчувствие! — не унималась она и, схватив меня под локоть, потащила дальше. — Пошли уже! Ты видишь, как погода испортилась!

Действительно, непогода разыгралась не на шутку и разговаривать, когда в рот залетал снег, было не очень удобно. Закрыв шарфами носы мы потопали вперед и когда блёклый, туманный шар солнца опустился к горизонту — вышли к первым домам своей деревни.

Я даже застонала, стоило мне присесть возле печки и вытянуть ноги. Это было невероятное удовольствие. Танька сняла с себя валенки, а потом стянула с меня, чем заслужила мою искреннюю благодарность.

— Спасибо. Ты — настоящий друг.

— Давай поспим, — она громко и широко зевнула. — Нам отдых нужен. Неизвестно, что нас в будущем ждет. Вечером чего-нибудь приготовим и поедим хорошенько, но сначала — сон.

Я была не против и быстренько раздевшись, плюхнулась на диван, вдыхая родной, уютный запах своих подушек.

Мне снились оборотни, кладбище и Прохор с Корнеем отчего-то обряженные в черные мантии. Они размахивали орущим петухом и распевали песни.

Я проснулась и резко села, сообразив, что за окном громко орет соседский петух — эта придурашная птица всегда вопила позже всех. Иногда, я даже думала, что у него сбился отсчет куриного времени.

Танька сопела рядом, было зябко и, опустив ноги на холодный пол, я поняла, что печь потухла. Сонно моргнув в сторону настенных часов, я удивленно присвистнула — семь! Мы легли после обеда и проспали до самого утра! Но это было вполне объяснимо — слишком уж много свалилось на наши головы и привычная, спокойная, скучная жизнь, превратилась в бесконечную беготню и переживания.

Осторожно, чтобы не разбудить Таньку, я оделась и, накинув старое пальто, пошла за дровами, захватив большую корзину. Нужно было приготовить завтрак, сварить кофе, да и остывшие стены не располагали к уюту. Спускаясь с крыльца, я размышляла о том, что обязательно надо натаскать дров на веранду — кадушка опустела, а бегать на улицу за каждой охапкой — дурная работа. Сделав с десяток шагов к сараю, я услышала голоса и остановилась, прислушиваясь. В соседском дворе? Так не живет там никто… Лет десять уж, как дед Тимофей помер. Но голоса действительно доносились с соседской усадьбы. Я сначала подошла к калитке и выглянула на дорогу — ого! Возле палисадника покойного Тимофея, стоял шикарный "гелик", на мощных колесах и отсвечивал полированными боками под тусклым утренним светом. Изнывая от любопытства, я протиснулась между своим сараем и соседским забором и заглянула в чужой двор, надеясь хоть одним глазом увидеть тех, кто прорвался на этой чудо-машине в нашу занесенную снегом, деревню.

— Гав!

От неожиданности я закричала и, отпустив штакетины забора, рухнула в снег. Но когда мои глаза устремились вверх, я чуть в обморок не упала, увидев Прохора. Он стоял по ту сторону и смотрел на меня с насмешливым интересом. Испуг начал проходить и я даже обрадовалась, поняв, что призыв Лукаси сработал, но тут же во мне зашевелилось подозрение — что-то было не так. Эти глаза с каким-то злым, агрессивным блеском, ухмылка — надменная и ехидная и татуха, опутавшая смуглую шею заковыристым узором…

— Любопытные деревенские жители пожаловали… — мужчина оскалился, показывая белоснежные зубы. — Да, бабуля?

Бабуля?! Я вскочила на ноги, заливаясь краской стыда и обиды. Если я в платке и старом пальто, значит — бабуля?! Пока я задыхалась от возмущения и подыскивала правильные слова, к забору подошел еще один мужчина и, конечно же, им оказался Корней. Высокий, в кожаной куртке, подбитой мехом, с выбритой головой и рыжей ухоженной бородой, он разительно отличался от того Корнея, которого я знала.

— Что тут? — его равнодушный взгляд скользнул по мне. — Ааааа… Местный колорит.

Они засмеялись и исчезли за забором, хрустя снегом в сторону дома.

Дрожа от удивления, возмущения и злости, я покидала дрова в корзину и помчалась домой, горя желанием "обрадовать" подругу.

Танька уже проснулась и сидела возле чайника, закутанная в одеяло.

— Ты где ходишь? Холодно…

— Ну что, танцуй, — я швырнула корзину с дровами на пол. — Сработал ведьмин призыв!

— Как сработал? — Танька побледнела. — Корней с Прохором здесь?

— Вот это уже, другой вопрос! Они ли это!

— Это как? — Танька даже из одеяла вылезла. — Ты их видела?

— Как тебя! — я даже кулаки сжала, вспомнив их наглые лица. — Но эти, совершенно отличаются от тех, Прохора и Корнея!

— Все равно я не пойму… — подруга начинала злиться. — Ты можешь толком объяснить?!

— Приехали они на "гелике", разодетые, в татухах все! — объяснила я и добавила: — Не наши это! Хоть и похожи очень!

— Что же это творится! — Танька помчалась к вешалке и, натянув шубейку, схватилась за дверную ручку. — Сейчас я сама посмотрю!

Я, конечно, не могла отпустить ее одну, ведь все происходящее набирало какие-то чумовые обороты, и бросилась за ней.

Подруга выскочила из калитки и, нахмурившись, уставилась на автомобиль.

— Вряд ли, колдуны из прошлого сразу сюда на "гелике" свалились!

Она обошла машину, заглянула в тонированные стекла и потянулась было к ручке, но все же не рискнула — убрала руку.

— А я тебе о чем! — выдохнула я. — Не наши это!

Танька подошла к соседскому забору и закричала, повиснув на штакетинах:

— Хозяева! Эй!

— Ты что затеяла??? — я испуганно посмотрела в чужой двор. — Зачем ты их зовешь???

— Нужно разобраться! Мы же должны знать, кто на этот призыв явился?!

— В лоб спросим? — поинтересовалась я, но Танька не успела ответить, так как на дорожке, ведущей к калитке, показался Корней. Он шел вразвалочку, засунув руки в карманы спортивных штанов, и выглядел таким холеным, что мне стало дурно. Пижон!

— Что? — он уставился на нас тяжелым взглядом, и Танька на секунду растерялась, а потом сказала:

— Мне вот подруга сказала, что в соседнем дворе, люди чужие ходят…

— И? — выражение его лица так и оставалось холодным и неприступным. Но я вдруг поняла, что в нем есть нечто глубоко скрытое, какая-то темная сущность, проглядывала из этих ледяных глаз.

— Что, "и"? — Танька недоуменно моргнула. — Вы родственники Тимофея покойного?

— А хоть и родственники, — хмыкнул мужчина. — Это все?