— Тань, помнишь, мы бабу встретили, когда сюда шли?

— Ну? — она посмотрела на меня через плечо.

— Чего она по дороге не пошла? Тоже на тропинку свернула. Скрывалась от любопытных глаз?

— Да ладно… Может просто, местная жительница, — предположила подруга. — Или ты иначе думаешь?

— У меня странное чувство, что она шла из дома Лукаси, — я сама не понимала, откуда взялась эта уверенность, но четко знала, что это правда. — И возможно, эта баба убила старух!

— Баба, двоих сразу? — Танька нахмурилась, а я тихо произнесла:

— Такая как Лида — запросто.

— Или как Ленка… — добавила подруга и ее глаза стали увеличиваться в размерах. — Но зачем?

Этот вопрос остался без ответа, так как мы, не сговариваясь, прибавили шаг, вглядываясь в зловещие заросли, окружавшие нас. Версия о оборотнихе, убившей старух, накрепко засела у меня в голове, и мне с каждой минутой казалось, что это так и было.

Уже дома, раздевшись и сделав себе горячий чай с лимоном, мы с волнением таращились на книгу, завернутую, как оказалось, в черный платок. Она лежала посреди стола как жуткое напоминание о смерти двух женщин и ни одна из нас не решалась к ней прикоснуться. Возможно, я себя накручивала, но мне казалось, что от книги идет какая-то странная энергетика, заставляющая сжиматься сердце.

— Все равно я думаю, что мы не правильно поступили, — прошептала я, не сводя глаз с книги. — Не по-человечески.

— Мы уже ничем не могли им помочь, — Танька, похоже, сама мучилась угрызениями совести, но пыталась мыслить логически. — А вот проблем на свою голову могли найти запросто! Забыла, как нас в прошлом травили?

Этого я по гроб жизни не смогла бы забыть, да и повторить желания не было.

— Если их убила врачиха, то напрашивается вопрос — зачем? — подруга подперла голову кулачком и размышляла с угрюмым выражением лица. — Чем ей бабки помешали? Если это спонтанный выбор, то очень странный, тебе так не кажется? Можно было кого-то помоложе выбрать, а тут бабки, да еще и одна из них ведьма!

— А меня больше волнует вопрос, кто следующий! — я встала и закрыла дверь на засов. — Сначала девочка, теперь вот старухи! Недели даже не прошло! Расскажем всё колдунам!

— Давай хоть на книгу посмотрим… — Танька протянула руку и развернула платок. — Ваааль, смотри…

Я вытянула шею и замерла, ощутив нарастающий холодок внутри. Книга, лежавшая перед нами, была настолько старой, что её страницы приобрели коричневый цвет, а обложка из кожи потрескалась и покрылась белыми разводами. На ней виднелся какой-то рисунок, но разглядеть его мы не успели, потому что под окнами раздался крик:

— Валя! Валька!

— Тетка! — я выглянула из-за шторки. — Какого хрена ей надо?!

— Принесла нелегкая! — Танька схватила книгу и помчалась с ней в другую комнату. — Пусть заходит, а то решит, что мы прячем что-то!

Тетке особого приглашения не надо было и, увидев меня в окне, она потопала во двор. Вскоре ее шаги послышались на крыльце, и хлопнула входная дверь, которую я предусмотрительно открыла.

— Чего делаете? — она повела взглядом по комнате и задержала его на Таньке, которая вернулась на кухню и мило улыбалась ей. Сквозь зубы.

— Чай пили, — я кивнула на стол. — С нами может, почаюете?

— Давай, — тетка уселась на табурет и, пыхтя и отдуваясь, сказала: — Я новостей принесла. Обалдеете.

— Что случилось? — мои пальцы, сжимающие ручку чайника, побелели от напряжения. В последнее время я не радовалась новостям. Танька тоже замерла, пожирая тетку нетерпеливым взглядом.

— Ну!

— Гля, разнукалась она! — возмутилась тетка, но все же сказала:

— Помните, я за дитенка говорила, что в Алексеевке пропал?

— Помним. Его ведь нашли, — ответила я, но она довольно хмыкнула:

— Нашли! Так другое приключилось! Сама девочка живёхонька, в больнице лежит и не знает, что осиротела!

— Как осиротела? — Танька чуть чаем не поперхнулась. — Родители ее, что ли умерли?

Да ну, не может быть… Это ведь черти что тогда!

— Умерли… — тетка практически сияла, наслаждаясь нашей реакцией. — Убили их!

Раскрыв рты, мы смотрели на нее и медленно сходили с ума.

— Кто убил? — наконец прошептала я. — Когда?

— Да кто ж знает? — удивилась она, поедая печенье прямо из пакета. — Девочку ведь эту, бабки воспитывали. Она Лукасю мамкой звала! Аааа, вы, наверное, не знаете кто это… А я мелю языком!

Танька закашлялась и, подумав, что она подавилась, тетка несколько раз ударила ее по спине, отчего подруга взвыла.

— Вы мне позвонок сломаете!

— А кто это? — я сделала вид, что плохо понимаю о ком речь, но предательская дрожь уже охватила мои конечности… — Мне кажется, я слышала что-то…

— Ведьмой она была! — растягивая слова, произнесла тетка и ее глаза загорелись тем самым пламенем, который так часто горел у всех сплетниц. — Тайными знаниями обладала! Приехал сегодня из Алексеевки мужик один, он вениками банными торгует… Ладно, не суть, не надо вам оно! И рассказал он, что нашли мертвую Лукасю.

— Знаю я, о ком вы, — Танька дурочку играть не стала. — Мне Дося о ней рассказывала. Так что случилось с ней?

— Говорят, Лукасю и сестру ейную — нечистая порешила! — зашептала тетка, выпучив глаза. — Куколе, голову размозжили, а Лукася от страха померла!

— От страха? — я громко глотнула чай, чтобы промочить пересохшее горло. Что могло так напугать ведьму, отчего она дуба врезала?

— Увидела она нечто такое, из-за чего сердце и не выдержало! Может даже дьявол приходил, собственной персоной! — теткин голос сорвался на тихое шипение. — С чем знались, от того и померли!

— Девочка как у них оказалась? — спросила Танька. — Не мать же ей Лукася!

— Нууу нет, конечно! Годков то Лукасе оё-ёй! — тетка перестала улыбаться и добавила: — Было. А Машку эту, она из города привезла! Ходили слухи, будто дочь ейная, гулящая была, с матерью не зналась, а как девочку родила, померла на второй день. Лукася и Куколя собрались, да поехали в город. Вернулись через неделю с Машкой на руках. Вот так…

— За что убили-то их? Старухи ведь? — я растерянно посмотрела на тетку, которая раскраснелась от тепла печки и горячего чая. — Может, обокрали?

— Нечего там красть было, — она тут же отмела эту версию. — Хотя… У ведьм всегда тайники имеются… Да только кажется мне, что убили ее за дела темные! Может, кого прокляла или порчу навела!

— А сестра ее причём? Девочку осиротили… — Танька ничего не понимала, в принципе, как и я.

— Кто знает их дела темные? — пожала тетка плечами и обвела нас страшным взглядом: — Местные это сделали…

— Почему? — в один голос протянули мы, напуганные до коликов в животе.

— А чужих, обязательно бы кто-то заметил! Думаете, так легко снегом сюда прийти и снегом уйти? По лесу! По такому ветру? До райцентра — пешком не дойдёшь, а уж до города и того невероятнее!

— И подозреваемые есть? — осторожно поинтересовалась я, мысленно соглашаясь с ее словами.

— Нет пока, — с сожалением ответила тетка. — В Алексеевке все друг друга знают, так же, как и мы туточки. Разберутся.

Мы замолчали, размышляя об услышанном, а она вдруг хлопнула себя по коленкам:

— Главное забыла! Хочу на похороны сходить. Да тяжело мне уже такой путь топтать в одиночку…

— И зачем вам? — Танька пожала плечами. — Не ходите. Не близкие же померли.

— Щас! — возмутилась тетка. — Когда я еще на похоронах, да поминках у ведьмы побываю??? Пойду, и не отговаривайте! А вы со мной пойдёте! Чтоб опереться на кого было!

— Да не можем мы! — я с трудом представляла, как снова увижу мертвых старух. На такие мероприятия я вообще не любитель была ходить, а в этот раз так тем более не горела желанием.

— Это, с каких пор, такое неуважение к пожилым людям в вас проросло? — ахнула тетка и запричитала: — Слышала бы сестричка моя, покойница, как ты со мной! Дожилась! Племянница родная отворот старухе больной сделала!