Я задумчиво смотрела в окно на стайку воробьев, клюющих корочку хлеба. Они таскали ее по снегу, подпрыгивая на тоненьких лапках, и звонко переговаривались, ероша перышки. Мне было скучно и тоскливо, оттого я и таращилась в замерзшее стекло на дорогу, проходящую мимо моего дома. На подоконник запрыгнула кошка Люся и замурчала, тычась мокрым носом мне в щеку. Я вздохнула и пошла к холодильнику за молоком, понимая, что эта четвероногая зануда, не отстанет.

— Валюха!!! — откуда-то со двора раздался женский вопль, и через минуту громко хлопнула входная дверь. — Валюха!!!

— Чего ты орешь??? — я недовольно уставилась на подругу, которая прижимала носком одной ноги, пятку другой и стягивала красочный валенок ручной работы. За ногой потянулся носок, оголяя розовую пятку.

​​​​Чертыхнувшись, она затараторила:

— Собирайся, пойдем в клуб, там приехали бабы с косметикой! Там все! И помады, и духи, и тени, и крема!

— Так они же завтра должны были приехать? — я наблюдала, как Танька обыскивает мой холодильник в поисках шоколадки.

— Не знаю, приехали сегодня, — пробубнила она, запихивая в рот бутерброд. — У меня косметичка на грани, а в город ехать не хочется, тем более замело все.

— А они как добрались? — я натянула джинсы и теплый свитер.

— А их Петька на дороге нашел, они в сугробе застряли. Так он их трактором и вытянул, — сообщила Танька и вытерла рот бумажным полотенцем. — Пошли быстрей, а то библиотекарша с кассиршей все духи разберут!

— Танька, смирись, они моложе, — рассмеялась я. — Завидуешь ведь!

— И что? — дернула плечом подруга. — Завидую.

— Ты отлично выглядишь, они тебе и в подметки не годятся! — я действительно так думала. — Даже с духами.

Танька расцвела и зыркнув в зеркало, тряхнула светлой челкой:

— Да, мы еще в соку!

— Ага… — хохотнула я. — Того и гляди забродит!

Танька снова натянула валенки и шубейку, поглядывая на часы.

— Пойдем, мне еще на работу нужно успеть. Не дождусь уже, когда завтра… Спать буду до обеда!!! Двадцать дней отпуска!!!

— На кого же ты своих зверушек оставишь?

— Игнат Иванович работает и нового практиканта из города прислали, справятся, — отмахнулась Танька. — Слава Богу, я не единственный ветеринар в этой глуши!

— А у меня, похоже, тоже отпуск начался… — вздохнула я. — В аптеке кроме валерьянки и аспирина ничего не осталось. Не знаю теперь с этой непогодой, когда и машина-то придёт с медикаментами.

— Да расчистят! — успокоила меня Танька. — А если кому совсем заплохеет, Петька на тракторе в райцентр съездит! Пошли!

Мы вышли на крыльцо, и мороз моментально защипал щеки — зима не сдавалась, сковывая землю своим ледяным дыханием. Заперев дверь, мы похрустели по свежему снегу в сторону клуба, который стоял немного на отшибе, а не как принято — в центре поселка. Его местоположение объяснялось просто — раньше это была церковь, а после войны ее превратили в клуб. К старинному зданию храма что-то пристроили, приставили, возвели монументальные колонны, между которыми гордо застыли статуи красноармейца и моряка, а старые помещения оказались на заднем плане, напоминая о себе лишь красной кирпичной кладкой, проглядывающей сквозь штукатурку.

— Смотри, даже баба Дося ковыляет! — рассмеялась Танька. — Видать деда соблазнять собралась! Помадами да пудрами!

— Она хоть деда, — буркнула я, не разделяя ее веселья. — А нам и соблазнять некого.

— Да полон поселок мужиков! — воскликнула Танька. — Сама их всех от себя отшиваешь!

— Так полон, что я смотрю, ты замужем! — парировала я. — Сама в старых девах сидишь!

— А мне никто не предлагал!

— А Игнат Иванович?

— Ему семьдесят вчера было! — Танька одарила меня убийственным взглядом.

— А Петька?

— Да ну его! Он, то бухает, то к жене бывшей бегает! На что он мне?

— Вот-вот! Так что не умничай… Вот возьму, по теплу и укачу в город! — с вызовом сказала я, но Танька печально посмотрела на меня и вздохнула:

— По молодости катить нужно было…

На этой веселой ноте мы поднялись по широким ступеням и вошли в здание клуба.

— О, а что так поздно? — вахтерша тетя Надя уже красила губы красной помадой. — Добра всякого навезли-и…

Мы ускорились и через минуту оказались в концертном зале, в котором все деревянные кресла сдвинули к стене и в центре всего этого, разместился импровизированный магазин косметики.

Я лениво прошлась возле столов со всякой всячиной, разглядывая коробочки и пузыречки, купила духи, помаду и пудру, покрутила головой, выискивая Таньку, и заметила ее, увлеченно перебиравшую все это великолепие.

— Это надолго… — прошептала я и решила не терять времени и сходить в туалет.

Я вышла из зала, прошла фойе с пустыми вешалками и завернула под лестницу, где скрывалась заветная комната. Но как только я взялась за ручку, мне в глаза бросилось нечто необычное: рядом с дверью туалета была небольшая дверца, на которой всегда висел ржавый, навесной замок. Я никогда не задавалась вопросом, что за ней может быть — кладовка? Вход в подвал, или что другое?

Но в этот раз, она оказалась приоткрытой, и мое любопытство понесло меня прямо к ней. Ну как же не заглянуть, если, сколько я себя помню, на этих старых петлях висел замок!

Я осторожно приблизилась, опасаясь столкнуться с каким-нибудь работником клуба. Не хотелось получить выговор, но любопытство было сильнее, и я заглянула в образовавшуюся щель. Ничего. Полумрак комнаты не позволял разглядеть, что в ней скрывается.

— Ты что тут делаешь?

Я подскочила так, словно меня застали за чем-то постыдным.

— Танька, напугала меня! — у меня даже дыхание от страха сперло.

— Я так и поняла, что ты в туалет пошла, — подруга тоже заметила приоткрытую дверцу. — А что там?

— Не знаю! — воскликнула я. — Хотела посмотреть, так ты меня напугала!

— Так давай вместе посмотрим, — не церемонясь, Танька толкнула дверь, и она со скрипом отворилась, обнажая темноту, притаившуюся за ней.

— Может не надо? — прошептала я, чувствуя, как пропадает мой энтузиазм.

— Пошли, у меня в сумке фонарик есть, — Танька порылась в сумке и достала небольшой фонарик. — Интересно же… Я с детства помню, что она закрыта была…

Тонкий луч пронзил густой полумрак и, следуя за ним, мы просочились в комнату.

— Если нас тут застукают, позора не оберешься… — пробубнила я. — Две тетки — врач и провизор, суются, куда не нужно!

— Ой, да ладно… Скажем, туалет искали.

— Да в посёлке каждая собака знает, где в клубе туалет!

— Посмотри… — перебила меня подруга. — Там проход какой-то…

Она направила в ту сторону фонарик, и я действительно увидела арочный проход, в котором явно виднелись красные кирпичные стены.

— Это проход в старую церковь… — сказала я и вдруг почувствовала какую-то неясную угрозу, исходившую оттуда.

— Как интересно! Пошли, поглядим! — Танька первая вошла в арку, и я последовала за ней, ощущая, как бьется сердце, предчувствуя беду.

Проход был узким, без каких либо осветительных приборов, оплетенный паутиной и ужасно холодный. Казалось, что от этих стен тянет ледяной стужей и морозом как из открытого холодильника.

— Почему здесь так холодно? — клацнула зубами Танька. — Как на улице!

Внезапно, перед нами появилась еще одна дверь, старая, но видно, что очень крепкая, с почерневшей от времени поверхностью. Доски на ней были подогнаны так плотно, что трудно было различить даже щели между ними. Эта дверь тоже оказалась открытой и как только Танька толкнула ее, из нас вырвался вздох восхищения и изумления.

За дверью была церковь. Но ее помещение было настолько необычным, что мы даже рты раскрыли. Из-под высокого купола лился свет, освещая все уголки, все фрески и все иконы этого изумительного строения. Лучи зимнего солнца переливались на стенах, играли в глазах святых и их нимбах и отсвечивали от золотого креста, лежавшего на алтаре.