— Мне кажется, у нас коньяк закончился, — голосок Леночки неприятно резал ухо. — Как жаль…

— Для таких девушек у нас всегда найдётся все самое лучшее, — с тонким намеком произнёс Корней, и мы услышали шаги — он шел к спальне. — Сейчас все будет, красавицы.

Через секунду дверь распахнулась, загорелся тусклый свет ночника и, щурясь, мы уставились на хозяина дома.

— Слушать противно, — выдала Танька и отвернулась, а Корней ехидно усмехнулся и, подмигнув мне, тихо сказал:

— Тяжела работа колдуна.

— Я вижу, — мне почему-то было неприятно от всего происходящего. — Но это ваше дело. Главное, чтоб быстрей избавиться от этих!

Задерживаться с нами ему было не с руки и, взяв из ящика бутылку коньяка, Корней снова подмигнул нам и вышел.

— Это уже лучше! — Танька осторожно приблизилась к шкафу, за которым стоял ящик с коньяком, и я услышала тихий звон.

Подруга вернулась с трофеем и чтобы совсем не заскучать, прислушиваясь к разговорам, мы принялись попивать коньяк прямо из бутылки.

Мне жутко хотелось пить, голова гудела, а губы не хотели разлипаться. Я лежала под теплым одеялом, уткнувшись носом, во что-то приятно пахнущее и если бы не дикая жажда, то вряд ли бы даже шевелилась. Облизнув губы, я потянулась и замерла, услышав знакомый голос:

— Водички?

— Нет, нет, нет… — взмолилась я, понимая, что мои мольбы бесполезны и все это на самом деле. — О, нееет…

Рядом лежал Корней, в чем мать родила и чем-то приятно пахнущим, была его грудь, в которую я тыкалась носом всю ночь.

— Это так ужасно? — он приподнял мое лицо двумя пальцами, и я увидела хитрую улыбку в рыжей бороде. — Настолько плохо, что прям "о нееет"?

— Честно? — я моментально охрипла. — Я не помню…

— Вот это да… — он нахмурился. — Разве можно так пить, чтобы после не помнить такого страстного секса?

Меня бросило в краску и горячей волной обдало с ног до головы. Вот тебе и пожалуйста…

— Успокойся, на тебе лица нет! — захохотал Корней, откидываясь на подушку. — Не было ничего.

— А почему мы голые? — я заглянула под одеяло и покраснела еще гуще. — Как мы вообще здесь оказались?!

— Когда мы с Прохором выпроводили наших гостей, то, конечно, сразу же заглянули к вам и о, чудо! Наши любопытные соседки выпили бутылку коньяка и завалились спать в мою кровать, — еле сдерживая смех, ответил Корней. — Прохор забрал твою подругу, а я уложил тебя с собой. Так теплей.

Я видела в его глазах веселые искорки и начинала беситься.

— Голым быть обязательно?! И меня раздевать?!

— Дресс-код моей кровати, — он пожал плечами. — Ничего не поделать.

— Ты… ты… — я не знала, какие слова подобрать, чтобы сильнее уколоть этого красивого мужика. — Ты…

Корней смотрел на меня, приподняв брови, а потом вдруг поцеловал, обхватив затылок сильными пальцами. Я замычала, забилась в его руках, но буквально через несколько секунд, уже самозабвенно отвечала на поцелуй, прижимаясь к его мощной груди.

— Так кто я? — он оторвался от моих губ и уставился своими гипнотическими глазами.

— Нахал… — проблеяла я и выскочила из-под одеяла, натягивая на ходу джинсы. Штанины путались, я несколько раз упала и, выбегая из спальни, слышала хохот этого проклятого, рыжего колдуна, вонзавшийся мне в спину тысячами иголочек.

— Танька! — закричала я, желая побыстрее свалить из этого дома. — Танька, ты где?!

Никто не отзывался и, толкнув очередную дверь, я охнула и снова закрыла ее. Моя неугомонная подруга обжималась с Прохором, совершенно не внимая моим крикам, и чтобы не портить ей удовольствие, я выскочила из дома и помчалась к себе, утопая в выпавших за ночь сугробах.

Стыдясь своего поведения и, сетуя на неоправданную беспечность, я так резво лезла по снегу, что забыла о колесе от трактора, которое еще в том году бросил на обочине пьяный Петька. Его привалило снегом, и неловко зацепив его задубевший бок, я не удержалась на ногах и рухнула прямо в середину колеса, почувствовав, как что-то хрустнуло в лодыжке. Резкая боль заставила меня взвыть, отчего, в рот набилось снега, и я забарахталась в нем, размахивая руками и отплевываясь.

— Позвольте я вам помогу!

Меня подхватили сильные руки и выдернули из колеса, будто я была пушинкой, а не довольно упитанной деревенской барышней.

Несколько раз моргнув, избавляясь от снега, прилипшего к ресницам, я встретилась взглядом с молодым мужчиной. Явно чужаком. У него были густые, тёмные брови, темные глаза с опасным прищуром, скуластое лицо с трехдневной щетиной и мощная шея, видневшаяся из расстегнутого воротника куртки.

Он поставил меня на землю, и я вскрикнула, почувствовав резкую боль в ноге. Мужчина тут же подхватил меня снова и сказал:

— Да у вас травма! Я сейчас отнесу вас в медпункт, у меня там сестры работают. Не переживайте, все будет хорошо.

Я вылупилась на него, ощущая, как тело делается ватным, а дыхание спирает от ужаса.

— Не стоит беспокоиться… Ничего страшного… — залепетала я, ерзая на его руках. — Сейчас все пройдет…

— Не пройдет. Я спортсмен и разбираюсь в таких вещах, — сказал мужчина и понес меня к своим сестричкам, бледную и в полуобморочном состоянии от страха.

— А кто решил, что ее волки сожрали? — Танька подозрительно уставилась на Досю. — И вообще! Вы в своем уме такое говорить?! Валя в себя прийти не может!

— А то твоя Валя не узнает ничего! — огрызнулась старуха. — Кому хоронить-то ее? Вальке твоей!

Я краем уха слушала этот разговор, а сама отчаянно соображала: волки? Вряд ли… Тридцать лет никого не жрали, а тут на тебе! История закручивалась все быстрей и если так пойдет и дальше, то эта семейка засыплет всю деревню трупами! Как же тетка умудрилась попасть им в лапы? Что в лесу делала? Ужасно… Как же все ужасно…

— Валентина!

Я вздрогнула и, обернувшись, увидела приближающегося участкового. Он подошел к нам и, прокашлявшись, сказал:

— С плохой новостью я. Тетка твоя…

— Да знаем мы уже, — буркнула Танька и посмотрела на Досю. — Уже принесли нам эту новость.

— Не язык, а помело! — выругался участковый и, мелко перебирая ногами, Дося пошагала домой, ворча под нос какие-то проклятия.

— Где она? — я только сейчас поняла, что на мою голову свалилась еще одна проблема, в виде теткиных похорон. Ни то что бы мне не было жаль ее… Но назвать свою тетку хорошим человеком, я тоже не могла. Чего греха таить — меркантильная да жадная баба… Упокой Господи ее душу. Такая смерть…

— Так в подвале медпункта, — пожал плечами полицейский. — Где ж еще трупу быть.

— Волков-то, постреляли? — Танька повернулась к нему, ожидая ответа, но он растерянно молчал. — Ну, все ясно. О чем тут говорить.

— Ты что имеешь в виду? — участковый нахмурился.

— Идти нам надо, — отмахнулась Танька. — Дел невпроворот!

Мы развернулись и снова похромали в медпункт, вернее похромала я, а Танька плелась рядом.

— Ты смотри что происходит… — протянула она, качая головой. — Не успел этот братец в деревне появиться, как уже труп! Не иначе это он ее! Валь, ты как? Нормально?

Танька заглянула мне в глаза, и я успокоила ее:

— Нормально. Вот только происходящее — не нормально!

— Колдуны что сказали? — подруга взяла меня под руку, поддерживая. — Как только вся семейка соберется, они их и прихлопнут!

— Да пора бы уже! — я даже скривилась, взглянув на здание медпункта. — Иначе я сама их вместе с медпунктом сожгу!

Послышался звук подъезжающей машины и перед нами остановился "гелик" колдунов. Из него вышел Корней и зло уставился на меня.

— Почему мы должны искать вас?!

— А зачем нас искать?! — прошипела я в ответ. — Вы лучше врачихой и ее семейкой займитесь! Тетку мою прибили, а дальше что?!

— Вот поэтому я и говорю, что дома сидеть нужно, а не по деревне шастать! — из окна автомобиля показалась голова Прохора. — Что ж вы такие неусидчивые?!