Он держит одну руку на моей пояснице, другую, я полагаю, на себе.

— Выгни спину сильнее, — инструктирует он меня.

Я так и делаю, но задерживаю дыхание.

От одной мысли о том, к чему это может привести, все мое тело напрягается. А Маверик не из тех, кто спрашивает разрешения.

Он опускает голову вниз и кусает меня за задницу.

— Расслабься, — мягко говорит он.

Я не расслаблена. Не там.

Я закрываю глаза, пытаюсь сделать то, что он просит.

Он раздвигает мои бедра шире, и я слышу, как он плюет на меня, прямо на мою все еще пульсирующую киску.

Он шлепает меня по заднице, сильно, и я вскрикиваю, глаза распахиваются, когда я упираюсь ладонями в холодный, твердый пол.

— Ты все еще хочешь, чтобы было больно? — спрашивает он меня, его слюна стекает с моей уже мокрой киски.

Я прикусываю губу. Киваю головой.

Он снова шлепает меня по заднице.

— Это был не ответ. Используй свой гребаный рот, пока я не использовал его для тебя, Элла.

Я задыхаюсь от его слов, но понимаю, что это не от обиды или расстройства. Это нечто худшее. Мне… нравится это.

— Да, — быстро говорю я ему, прежде чем он успевает дать мне еще один шлепок. — Да, я хочу, чтобы было больно.

— Так-то лучше, детка.

А затем, без предупреждения, он вводит в меня свой член и погружает его до упора, заставляя меня упасть вперед на руки.

Его рука тянется к моим волосам, пропуская их сквозь пальцы и рывком поднимая мою голову. Моя шея выгнута дугой, и я едва могу дышать.

Он трахает меня жестко, неустанно. Потом его голая грудь прижимается к моей спине, и я понимаю, что он снял футболку, и хочу посмотреть, но он говорит мне на ухо, отвлекая меня.

— Тебе это нравится, красотка?

Я не могу говорить, но мне кажется, что мои глаза сейчас закатятся обратно в голову от его слов и от того, как глубоко он во мне. Я пытаюсь сглотнуть, пытаюсь открыть рот, но тут он плюет мне на лицо, теплое и влажное, на мою кожу.

Он не замедляется, но проводит ртом по моей щеке, размазывая слюну по всему лицу. Это не поцелуй, но в этой игре он настолько близок к нему, насколько я, вероятно, смогу получить.

Он обхватывает мое бедро, склоняет голову и стонет у моего плеча.

— Черт возьми, Элла, — шепчет он, и я чувствую прилив сил от его слов.

Его грудь упирается мне в спину, его член так глубоко вошел в меня, что я думаю, когда он выйдет, я почувствую пустоту.

Я буду пустой.

— Ты маленькая шлюшка, ты знаешь это, — шепчет он мне в плечо, его толчки становятся все более неистовыми, сотрясая меня, мои сиськи подпрыгивают под футболкой — его футболкой — при каждом его толчке в меня.

Я пытаюсь кивнуть головой, но его хватка на моих волосах слишком крепкая.

— Скажи мне, — бормочет он. — Скажи мне, что ты моя маленькая шлюшка.

Он ослабляет хватку, и я повторяю ему его слова, и в этот момент я имею в виду их.

— Я твоя, — шепчу я, мой голос хриплый, глаза все еще закрыты, так как я тону в ощущении того, как он тонет во мне.

— Моя что? — рычит он, впиваясь зубами в мое плечо.

— Я твоя маленькая шлюшка.

— Блядь, — его тело содрогается поверх моего, и он замедляется, полностью отпуская мои волосы, его рука ложится на мое плечо, когда он толкает меня обратно к себе. Я работаю вместе с ним, прижимаясь задницей к его бедрам, высасывая из него все, что у него есть, пока он кончает в меня.

Когда он замирает, я опираюсь на предплечья, упираясь лбом в холодный пол.

Он отстраняется, выскользнув наполовину. Я могу только представить, что он видит: его толстый член во мне. Он вытягивается дальше, пока не выходит полностью, но он держит кончик своего члена напротив меня, и я знаю, что он видит сперму между нами, соединяя нас.

— Блядь, Элла, — шепчет он, почти про себя.

Он проводит рукой по моей заднице. Я пытаюсь сесть на пятки, но он удерживает меня на месте.

— Я хочу это увидеть, — шепчет он. — Я хочу увидеть, как я вытекаю из тебя.

Я прикусываю губу, заставляя себя оставаться на месте, полностью обнаженной для него.

Я держу себя в таком положении, позволяя себе расслабиться.

Чем больше я расслаблена, тем легче все выйдет.

Но Маверик, похоже, в отчаянии. Он проводит пальцами внутри меня, как будто хочет сам вычерпать свою сперму.

Я слышу его резкий вдох, когда пытаюсь толкаться, помогая ему продвигаться вперед. Затем я чувствую его тепло, когда оно стекает по моим губам.

— Блядь, — говорит он, крепко сжимая мою задницу.

Я ничего не говорю, но не могу побороть маленькую улыбку, которую он не может видеть.

Через мгновение я откидываюсь на пятки, когда его прикосновения оставляют меня.

Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, стоящего на коленях позади меня, его глаза смотрят на меня. Он улыбается мне.

Затем он поднимается на ноги, хватает свои треники, каждый мускул его тонизированного тела напрягается.

— Иди в душ, — приказывает он мне, протягивая руку, когда снова натягивает треники.

Я беру его руку. Его глаза блуждают по моему телу, он улыбается, но потом поворачивается.

И я снова вижу его.

Все его раны.

Включая мои царапины.

— Маверик, — задыхаюсь я.

Он останавливается, все еще не глядя на меня.

— Кто сделал это с тобой?

Его рука больно сжимает мою. Но потом он выдыхает и тянет меня в сторону ванной.

— Я сделал это с собой, детка.

В субботу я возвращаюсь домой. Мамина машина на месте, но дверь ее спальни закрыта, и я слышу, как за ней скрипит кровать.

Я смотрю, как машина Маверика выезжает с подъездной дорожки, и мне хочется выбежать на улицу. Сказать ему, чтобы он забрал меня с собой. Сказать ему, что он может начать платить мне, и я буду просто его игрушкой.

Но нет.

Я не буду мамой.

И, кроме того, это то, чего она от меня ждет. Это то, что она уже думает обо мне. Что я шлюха.

Поэтому я позволила ему уйти, закрыла дверь и направилась в свою спальню.

В любом случае, это была моя идея пойти домой. Я понятия не имею, что мы делаем, как погоня в лесу и его слежка за мной на работе обернулись тем, что я осталась с ним почти на неделю, но сейчас я чувствую себя странно без него.

Я прижимаю ладони к глазу и опускаюсь на свою двухместную кровать, которая намного меньше его двуспальной. Боже, вся моя спальня размером с его гостевую ванную.

Это нехорошо.

Прошел год после того, что случилось с Шейном, и очевидно, что я не усвоила урок. Очевидно, что я настолько отчаянно нуждаюсь в привязанности, что позволю использовать себя любому, кто уделит мне хоть малейшее внимание, хорошее или плохое.

Я знаю эти вещи.

Марни, психотерапевт в Ковчеге, работала со мной над ними. Я больше не хочу, чтобы я умерла. Я больше не хочу, чтобы моя мама просто убила меня, а не смотрела на меня с отвращением каждый раз, когда я вхожу в комнату. Я больше не думаю о Шейне каждый чертов день, и о том, как я все сделала неправильно.

Мне лучше. Я в порядке.

Я все равно не любила Шейна, говорит мне Марни. Он просто… был рядом. Он был как отец, которого у меня никогда не было, хотя от этого сравнения мне становится не по себе. Девочки-подростки не трахаются со своими отцами.

Только с парнями их матерей, очевидно.

Я укутываюсь в плед, достаю телефон, подключаю его к соседскому беспроводному интернету и включаю романтическую комедию, пока не засну.

В романтических комедиях никогда не бывает дьяволов.

Вот почему мне так легко их смотреть. Я не привязываюсь к хорошим парням.

В воскресенье утром я встаю раньше солнца. И раньше мамы. После душа, расчесывая волосы в течение гребаных получаса, только чтобы запустить их в небрежный, мокрый пучок.